То ли Анника, то ли Грэйг — кто-то из них — говорил, будто родители Кассандры, желая сделать своих девочек могущественными магессами, продержали её и сестру в яйцах-колыбелях не одну сотню лет, и наследниц рода Дисан разбудили, когда родителей давно не было. Сейчас никто из приглашённых об этом примечательном факте даже не обмолвился, лишь вскользь бросали: “Ваша матушка и ваш батюшка вами бы гордились!”

Одно Тео никак не мог понять: если дизалатусы рождались обычным человеческим способом — как все обычные младенцы, а колыбели-яйца взращивали в своём чреве только драконы... Как такое могло быть? Почему Альдиния и Кассандра не стали алатусами? Тьма сопровождала их настолько явственная, что сомнений не возникало — девушки бескрылые и в дракониц никогда не смогут превратиться. И ещё одна деталь — проклятие родителей на детей не распространялось, если родители вели благой образ жизни. Либо всё-таки бывшие ан-Дисан где-то споткнулись напоследок, либо причина была другая.

Что-то в мире Алатуса сломалось. Какой-то магический механизм однажды дал сбой...

Вдруг Альдиния исчезла, и Кассандра, спохватившись, оставила опекуна, предупредившего о скором появлении королевской четы, и отправилась на поиски сестры. Альдия нашлась скоро — в той же комнате с большим зеркалом, в объятиях юноши. Парочка предавалась нежности, и ворвавшаяся в их минуту счастья Кассандра стыдливо ахнула, извинилась, а потом присела в реверансе:

— Благодарение Алатусу, ваше высочество! Вы в добром здравии и здесь!.. Альдиния, тебя требует дядюшка, Его величество скоро прибудет... в отличие от Его высочества, который уже здесь, — Кассандра хихикнула.

Принц — а это был будущий Либерис Третий, родной сын Либериса Второго — улыбнулся Кассандре светлой улыбкой честного и благородного человека, подставил ей локоть, второй — Альдинии:

— Милые эве, разрешите вас сопроводить в зал?

Они вернулись в общество, где продолжились разговоры о неважной всячине — Тео вздохнул: слушать по второму кругу и вообще таскаться за Кассандрой целую ночь не хотелось; если “пересказ” будет подробным, то и до утра можно не “досмотреть”. Стоило подумать — и случилось кратковременное затемнение, картинка сменилась на похожую. Кассандра танцевала с принцем и обменивалась шуточными репликами:

— ...Боюсь, вы задерёте свой нос, ваше высочество, когда займёте трон, а он у вас и без того длинный!

— И что же с того, милая Касси? Пусть бы и задирался.

— А то плохо, что вы можете проткнуть потолок в тронном зале, и тогда на вас и вашу королеву будет капать дождь во время приёмов.

— Я постараюсь держать свой нос горизонтально, и уверяю вас, вашей сестре ничего не угрожает. Как и потолку в тронном зале...

— И всё же? Что, если вы забудетесь? Такое часто бывает с королями.

Принц подумал, притворно хмуря лоб и в танце коснулся своего носа:

— Поскольку мы не желаем укоротить свой нос, повелеваем, чтобы над нашим королевским дворцом никогда не шёл дождь! Да! Это будет наш самый первый указ в лице Его величества, я вам обещаю. Или второй. Пора бы разбавить это мрачное правление чем-нибудь весёлым.

— Клянётесь? — рассмеялась Кассандра. — Правда-правда?

— Это будет наш маленький секрет, — ухитрился пообещать принц с самой серьёзной миной, на которую был способен. Он повёл глазами в сторону и улыбнулся: — Отец доволен. Посмотри только, с какой важностью он смотрит на свою будущую невестку!

Обзор происходящего изменил градус, и среди танцующих Тео увидел смущённую, порозовевшую Альдинию в паре с седовласым полноватым мужчиной, с короной-обручем на голове и еле заметной тьмой, не успевающей за движениями своего хозяина. Принц отметил точно: Либерис Второй не сводил глаз с будущей невесты своего сына, слишком пристально, слишком ... по-мужски, так бы сказал Тео.

Музыка затихла, и принц поклонился Кассандре:

— Благодарю за танец.

— Помните о клятве, принц! — поклонилась юная Касси.

— Клянусь, — он приложил руку к сердцу.

“Ну, довольно танцев! Я так понимаю, помолвка состоялась, — подумал про себя Тео, уже догадывающийся о свойствах сна. — Хочу видеть тот день, когда ... м-м-м... А что случилось раньше — помер Либерис Второй или короновали Третьего?”

Принц внушал симпатию, и пока не верилось, что Хранительница другого мира оказалась правой относительно кровожадной магии Либериса Первого, чья душа путешествовала по телам его потомков.

Внезапно стало тихо и даже холодно. Померк свет. Тео попал будто бы в собор или незнакомый ему зал дворца. В нескольких метрах, посередине огромного помещения, стоял на каменном постаменте гроб, в нём покоился Либерис Второй. Несмотря на отдалённую картинку, Тео рассмотрел короля отчётливо.

У стены неподалёку застыла торжественая стража, вооружённая пиками, мечами, в шлемах с султанами и блестящих кольчугах да бархатных плащах, — одним словом, при полном параде.

За гробом стоял Либерис Третий, юный и статный, как из предыдущего эпизода. Но что-то новое появилось в его глазах. Он как будто старался не смотреть на лежащее перед ним тело отца, и когда невольно натыкался на него — что-то брезгливое проскальзывало в подёргивающихся кончиках губ. Короны на нём не было, она поблёскивала каменьями на бархатной подушке, которую сейчас держал в изголовье постамента незнакомый Тео седовласый мужчина возле другого, в похожей красной мантии и наброшенном на голову капюшоне, частично открывающем морщинистое лицо.

Принц был не единственным, кто созерцал неподвижное тело. Рядом с ним в ряд выстроилось несколько мужчин представительного вида. На их лицах Тео заметил не столько скорбь по умершему, сколько волнение, но пока было непонятно, какую важную часть прощальной церемонии хочет показать Кассандра.

— Именем нашего создателя, Алатуса Светонесущего, Жизне-дающего и Судьбу-определяющего! — торжественно гаркнул ликтор в красной мантии. — Да огласится воля Его величества Либериса Второго!

Мужчина развернул длинный пергаментный свиток. Кассандра, чьими глазами Тео наблюдал церемонию, повернула голову — и он увидел, что здесь, на самом деле, народа немало. Скорее всего, оглашение воли покойного было формальным, однако почему-то Кассандра нервничала. Находящаяся рядом Альдиния тоже.

Ликтор начал зачитывать витиеватое начало речи, намекающее на её продолжительность, и Тео мысленно ускорил её: “Если можно, то по сути, пожалуйста”.

Сон послушался, оборвал торжественную часть речи и резко “склеил” с финалом:

— ... мой младший и единственный сын, Исэйас Алфеус, потомок великого Набу-создателя, объявляется моим единственным и настоящим преемником — наследником и хранителем мира Алатуса, слугой нашего Создателя, от Северного моря до Южного, от Восточных границ Неизведанной Пустоши до Западных диких земель. Да совершится моя воля и будет проклят тот, кто посмеет противиться нашей воле!..

Альдиния слишком громко вдохнула с облегчением. Ещё немного, и в зале произошло долгожданное движение. Будущий Либерис Третий подошёл к ликтусам, на него возложили корону, вручили знак королевской власти — жезл, похожий на тот, которым пользовались летуны для укращения драконов, только украшенный драгоценностями. Казалось бы, всё важное совершилось, но тишина продолжала сохраняться.

И вдруг за спиной нового короля взметнулись две тени, похожие на крылья. И ликторы слегка склонили голову, как бы говоря, что наследие подтверждено, и сразу все присутствующие начали делать то же самое, только склоняясь ниже.

— Первый указ Его величества Либериса Третьего! — когда Тео думал, что всё важное закончилось, вдруг огласил ликтор. И правда, никто не сошёл с места, церемония, как оказалось, не миновала все необходимые этапы.

Новоиспечённый король откашлялся, его губы тронула торжествующая улыбка.

— Я продолжу дело своего отца и деда, традиции, которыми жил мир Алатуса испокон веков. Приказываю! В честь коронации Его величества Либериса Третьего Монетному Двору отпечать новые монеты с нашим ликом и раздать их безродным, нищим и всем нуждающимся по одному серебряку — во всём королевстве, от севера до юга, от запада до востока.