Время шло. Оседала пыль. Светало.

Если бы Къярт погиб, его призванные исчезли бы в один миг. Получается, он всего лишь ранен, хоть и серьезно. Къярт объединял печати, и одна метка-привязка стоила сотню призванных, но даже так потери были огромны.

Кара не рискнула позвать тех, кто уцелел. Целью атаки несомненно являлся Химера, но это не значило, что на них самих не устроят охоту. Лучше было не шуметь.

Кара провела ладонью по голове Когтя, легонько потрясла — убедиться, что душа грива покинула тело, — и поджав губы, направилась к выжившим.

Нужно собрать тех, кто уцелел. Даже если Химера не сможет вернуться тем путем, которым его переместили, Къярт даст о себе знать, а для этого все призванные должны быть рядом. Кроме того, вместе безопаснее. Если повезет, среди паладинов найдутся те, кто может призвать броню.

Кара нервно усмехнулась.

Райз в лапах Орды, Химера с Къяртом там же, так последний еще и серьезно ранен. Смертельно ли? Отмеряет ли маятник их последние минуты? У Къярта не осталось зеркальных печатей, и не без ее вины. Если бы не та ее сумасбродная, навязанная неуместными чувствами попытка вернуть Райза, сейчас она могла бы забрать раны Къярта себе.

Какая же дура.

Собирая разрозненные стайки паладинов, точно хлебные крошки в прохудившийся мешок, Кара молилась, чтобы Къярт выжил. Прежде она обращала все свои молитвы к Химере, но сейчас у них не было адресата. Если исполины и слышали взывающих к ним, то сейчас Химере уж точно было не до нее.

Спустя полчаса, проведенные в мучительном неведении, Кара стояла в окружении ровно сотни паладинов: сотня воинов Братства и ни одного метаморфа. Может, дело не в ранении, и Къярт осознанно разрушил печати остальных, оставив только сотню паладинов и ее? Нет, будь оно так, он не стал бы избавляться от Когтя.

Переводя взгляд с одного паладина на другого, Кара позвала:

— Къярт?

Она не надеялась получить ответ. Если бы Къярт мог связаться с ней, он давно бы это сделал. Что, если из-за ран он потерял сознание?

Как бы там ни было, она могла только ждать. Но оставаться здесь и дальше было нельзя: им не пережить следующее нападение Орды.

— Соберите все уцелевшее оружие и боеприпасы с «Сариззы». Их нужно спрятать.

Больше времени ушло на сбор фрагментаторов и ящиков с остатками гранат, чем на организацию схрона. Один из бойцов воплотил броню и за считанные минуты вырыл в роще ямы, в которых и закопали вооружение.

Когда солнце отлипло от горизонта, призванные выдвинулись на юго-восток: бегом, без остановок, на полную используя возможности мертвых тел. Кара вела их в Руферон — ближайший крупный город, в котором еще присутствовали силы Братства.

Она до последнего сомневалась, стоит ли туда идти. Но ей нужна была хоть какая-то связь, хоть с кем-то, а еще было нужно укрытие для призванных. Идея заявиться мертвецам прямиком к Братству не тянула на безупречную. Договор о сотрудничестве между Къяртом и Афракским Союзом был таким же ветхим, как и старый соломенный дом, и держался только на том, что мертвецы — единственные, кто мог противостоять мертвецам.

Но идти куда-то все равно нужно было. А Руферон... если Кару не примет бывший командир, Регрор Рортис Искана, то не примет никто.

Она до последнего надеялась, что кто-нибудь из паладинов, взятый Къяртом под контроль, окликнет ее, скажет, что все в порядке, и что им делать дальше. Но вот на горизонте выросла городская стена Руферона, а за ней по-прежнему следовало гнетущее молчание и топот бегущих ног.

Кара остановилась в километре от города — дождаться патруль, выехавший им навстречу: попытка вломиться в ворота без спросу наверняка закончилась бы пушечным обстрелом, и плевать, что в подзорную трубу можно было разглядеть мундиры Братства. Наверное, еще можно было.

— Госпожа Далоран? — удивление командира патруля читалось и в его голосе, и во взгляде.

Кара хорошо знала этого мужчину, прослужившего в руферонском отделении больше двадцати лет. Знал в лицо и он единственного бойца, кто выполнял задания в одиночку.

Если он и не заподозрил, что Кара давно была мертва, то с сопровождающими ее призванными все было предельно ясно.

— Некромант с вами? — сдержанно поинтересовался командир.

— Нет. Мы разделились. Нам позволено войти в город?

Паладин смерил призванных взглядом.

— Оставайтесь на месте. Я доложу господину Искане, что вы здесь.

Патруль вернулся спустя четверть часа и сопроводил призванных к отделению. Всю дорогу Кару не покидало ощущение, что это не сопровождение, а конвой. И к чему было делать вид, что живые могли что-то противопоставить мертвым на узких городских улочках? Правда, сейчас те казались намного просторнее, чем раньше.

Ее встретил совсем не тот город, что она знала: притихший, опустевший, будто в самый разгар чумы. Не хватало только стучащих вывесок таверн и ведер, с грохотом гонимых ветром от порога к порогу. Но сегодня выдался небывало спокойный, разморенный солнцем полдень. Обычно, когда случалась такая стремительно пришедшая весна, Руферон шумел до самой ночи. Но сейчас, что на окраине, что в самом центре, были только дома и отказавшиеся улетать птицы.

Призванных разместили на одном из тренировочных полей отделения. Естественно, под неусыпным надзором стражи.

Глядя на выстроившихся по струнке часовых, Кара задавалась вопросом: сколько всего паладинов сейчас находится в городе? Вряд ли больше сотни, учитывая, что все силы Братства направлены на эвакуацию и защиту населения, которого в близком к четвертой линии обороны Руфероне не осталось. И эти несколько десятков бойцов тратят время на то, чтобы стеречь призванных?

— Госпожа Далоран, господин Искана ждет вас в своем кабинете, — сообщил командир патруля, а затем предоставил ее саму себе.

Похоже, он так и не догадался.

Зато глава отделения понял все сразу, едва Кара появилась на пороге. Или он допускал, что она стала призванной, задолго до этого дня? Сейчас в руководящем составе Братства имя Енкарт знал каждый, и именно с ними Искана отпустил свою подчиненную несколько месяцев назад.

— Рад снова тебя видеть, Раяда. Садись, пожалуйста, — Искана приподнялся со своего кресла и указал рукой на приставленное к столу второе.

Кара замешкалась и не только потому, что ее мундир не блистал чистотой, а мебель в кабинет главы отделения уж точно не терпела подобного обращения. Регрор Рортис был единственным в целом городе, да что там, в городе — во всем Братстве, чье мнение для нее что-то значило. Человек, взявший под свое крыло, когда ее лишили всего. Имела ли она право вот так заявиться, в ее нынешнем-то статусе?

— Это мелочи, — добродушно ответил Рортис, и Кара так и не поняла, идет ли речь о ее превратившемся в лохмотья мундире или о мертвом теле под ним.

— Спасибо, что позволили зайти в город, — поблагодарила она, приблизившись к предложенному креслу.

Немного потоптавшись рядом, под пристальным взглядом главы отделения Кара села.

— Почему вас так мало?

— Орда.

Рортис понимающе покачал головой.

— Это все, что осталось от сил некроманта?

— Еще есть Химера.

Он обязан быть. Обязан.

Кара собственными глазами видела, как Къярт спрятал его метку-привязки за грудиной. Это было гарантией сохранности Химеры. Ведь было же? Если уцелела эта метка, значит уцелела и та, что скрывалась еще глубже.

С Райзом не могло случится непоправимое. Только не с ним.

Кара одернула себя, когда мысли понесло не туда.

— Мне жаль, что это произошло с тобой, — неподдельное сочувствие в голосе Рортиса помогло отвлечься. — Это моя вина. Если бы я не приказал тебе сопровождать Енкарт, эта участь обошла бы тебя стороной.

— Господин Рортис, Къярт вернул мне жизнь еще до моего последнего визита в Руферон.

— Вот как, — мужчина подвигал плотно сомкнутыми губами, пережевывая идущую вразрез с уставом формулировку «вернул к жизни». — Прости, Раяда. Мне следовало понять раньше, что эти Енкарты... Это ведь началось еще с Истлена. Я подозревал его, но... он приносил больше пользы, чем вреда. К тому же без доказательств ничего не сделаешь. Наверное, мы просто недостаточно хорошо их искали.