— Как там мои дела? — равнодушно спросил парень.

— Дела твои очень странные. Никаких признаков воспаления.

— Разве это плохо? — не понял Волчонок.

— Еще как. Твой иммунитет должен быть в бешенстве от такого количества гематом. — Оторвавшись от монитора, Айва принялась снимать компрессионный бандаж на руке Волчонка. — Опять же инородные тела в кисти, открытые ткани… Та-а-а-а-к.

— Чего? — занервничал парень, борясь с желанием вырвать разглядываемую медиком руку и осмотреть ее самостоятельно.

— Скобки пора снимать. — ответила девушка и направилась к одному из выдвижных ящиков за инструментом.

— Но Кавил же говорил о неделе. — посмотрев на свою кисть, сказал Волчонок.

— Говорил. — подтвердила Айва и вернулась к нему с пинцетом, антисептиком и крючком для захвата скоб.

Брызнув из баллончика на руку антисептик, она принялась методично вынимать скобки, заменяющие шовный материал, поддевая их крючком и подхватывая пинцетом.

— Это что сейчас было? Ты что, пальцем дернул?

— Извини, просто кольнуло, я не специально. — покраснел Волчонок.

— То есть ты чувствуешь руку? — с подозрением в голосе уточнила она.

— Ну да. — слегка пошевелил он пальцами.

— И как оно?

— Зудит. Можно почесать? — с ноткой надежды в голосе, спросил он.

— Валяй. — положив инструмент на подставку, разрешила Айва, не сводя взгляда с его кисти.

Волчонок с удовольствием поскрёб руку, стараясь не задевать оставшиеся скобки и места, из которых другие только что вытащили.

Мельком глянув на монитор, Айва осторожно поинтересовалась:

— И что, тебе сейчас совсем не больно? Нисколечко?

— О, мне хорошо. Мне сейчас очень хорошо! Она уже 40 минут как зудела! — блаженно жмурясь, парень с упоением разминал правую кисть.

— Ага. Ну да. Уже сорок минут как. С какой ты говоришь планеты родом? — спросила медик с подозрительным прищуром.

— Не знаю. Я же говорил…

— Ну да, ну да. Помню. Последние два года. Ага. Зима, там, лето, весна. Кавил! — резко крикнула она, испугав Волчонка.

— Два корабля разворачиваются в нашу сторону. — доложил Фидель.

— Эти со скачковыми двигателями, но второго поколения, а то и позднее. Им их еще разогнать надо, а мы можем сразу сигануть. — размышлял Геральд.

— Мы перегрузки не выдержим. — запротестовал Фидель.

— То вы. А то я. — ответил капитан и направился в дублирующее кресло пилота.

Пока Геральд настраивал панель управления под себя и колдовал с подготовкой к скачку, Фидель неусыпно следил за кораблями галактической безопасности.

— Выстрел. — сухо констатировал пилот.

Корабль не тряхнуло, не раздался треск, взрыв, хлопок или что-либо подобное. Просто моргнул свет.

— Отчет. — запросил через ком Геральд, продолжая настройку.

— Даже предохранители не сгорели. — отчитался Марк из машинного отделения.

— Хорошо иметь запас. — проговорил серьезным тоном Геральд — Жаль катушки доработать не успели, сейчас бы с обшивки пару сотен киловатт в накопители сняли. Ну да ладно. Внимание всем! — продолжил он уже в ком — Приготовиться к перегрузке! Первый скачок три минуты девять секунд! Комы в положение “готов”!

На экране второго пилота, за которым наблюдал капитан, один за другим начали загораться зеленые маячки, говорящие о том, что их хозяин закончил неотложные дела и находился в относительно безопасных для резкого скачка условиях — сидя с пристегнутым четырех точечным ремнем безопасности. Для этого по всему кораблю — и в помещениях и в коридорах — были расположены откидные кресла. Даже в трюме и шлюзовых камерах. Мало ли когда понадобится резко переходить на скачок.

Менее чем через минуту все точки светились зеленым.

В первые тридцать секунд Волчонка придавило настолько, что невозможно было вздохнуть. За тем давление стремительно снизилось и он наконец смог набрать полную грудь воздуха. Блаженно переведя дух, он посмотрел на Айву. Девушка сидела в откидном кресле, пристегнутая ремнями и имела неестественно для ее бронзовой кожи бледный вид. Глаза закрыты, лицо напряженно-сосредоточенное, и в целом было видно, что перегрузка давалась ей не легко.

Озадаченный состоянием медика, Волчонок рискнул отстегнуться от медицинского кресла и направился к ней. Движения были замедленными, как под водой, но сказать, что более тяжелые или энергозатратные он не мог. Подойдя к Айве и присев на корточки перед ней, он накрыл своей ладонью ее руку, которая до белых костяшек сжимала фиксирующий ее в откидном кресле ремень. Рука была холодная и твердая. Девушка никак не отреагировала на прикосновение, что перепугало Волчонка еще больше. Он попытался найти на ее шее сонную артерию и нащупать пульс. Кожа на шее казалась такой же холодной и безжизненной, но пульс он нащупал без особо труда. Да, медленный, да, не наполненный, но ритмичный и стабильный.

Три минуты девять секунд. Геральд сказал что именно столько будет длиться первый скачок. Может ли он что-то сделать или предпринять, чтобы облегчить состояние медика? Вряд ли. Нужно ли было это что-то делать или предпринимать?

— Мда. Надо было хотя бы поинтересоваться у капитана каково это и как себя вести. — Размышлял вслух Волчонок.

То ли перегрузка повлияла на его действия, то ли любопытство взяло верх над здравым смыслом, но он решил дойти до рубки и спросить у Геральда об этом прямо сейчас. Поднявшись на ноги, он направился к выходу, ведя отсчет до конца скачка, чтобы быть готовым к смене обстановки и хотя бы ухватиться за что-нибудь на этот случай.

Потом, придя в себя после первого в своей жизни скачка, он поймет насколько безрассудно он сейчас поступает, но это потом. Сейчас же он думал только о своей цели. Спросить, как себя вести во время скачка. Потому что… А почему? Зачем это? И что это? С этими мыслями он застыл у выхода из мед отсека. За своими раздумьями он сбился со счета, а вялые, как и его движения, мысли сменяли одну за другой настолько долго, что момент выхода из скачка он застал стоящим у двери. В последний момент, когда скачковый двигатель сбросил напряжение и корабль начал резко терять скорость, тело Волчонка отреагировало раньше, чем сознание. За мгновение до рывка в сторону кресла, он сгруппировался и в момент резкой смены давления, когда его бросило в сторону, он подпрыгнул и пролетел выше спинки кресла, а не впечатался в него со всего маху. К его удивлению, его полет закончился настолько же быстро, насколько начался. Он даже не долетел до противоположной стены медблока, а на мгновение застыл в воздухе в полуметре от кресла, после чего приземлился на ноги на пол без особых проблем. В голову резко вдарило, как если бы он долго сидел на корточках и резко встал. В глазах заплясали разноцветные круги, но довольно быстро прошло и это.

Как только голова перестала кружиться и радужные круги перестали заслонять обзор, он вспомнил, что делал и для чего хотел покинуть медблок и быстро сместился к Айве. Бледность лица медика стремительно таяла и тон ее кожи становился нормальным для нее цветом кофе с молоком. Пульс немного участился и стал наполненным и уверенным. Кожа уже не была холодной, напротив, на лице начал проявляться румянец. Руки, до того намертво вцепившиеся в фиксирующие ремни, безвольно упали на колени девушки, а голова упала на грудь.

— Эй, док? — он взял в свою руку её, и погладил короткий ежик соломенного цвета волос, не зная как еще более щадяще привести девушку в чувство.

— Ты сейчас пытаешься воспользоваться моей беспомощностью? — не открывая глаз промурлыкала Айва.

— Что? Нет, ты все не так поняла! Я пытался привести тебя в чувство! — начал оправдываться Волчонок, резко отдернув руки и отскочив от нее и уперевшись в хирургическое кресло.

Лицо его пылало алым цветом от смущения.

— Ну тогда тебе нужно было быть более жестким. Хлопнуть пощечину или за ухо дернуть, на худой конец. Некоторые используют для пробуждения резко пахнущие препараты, но я считаю таких чистоплюями.