— С какого же времени? — спросил он.

— С того времени, как поняла это.

— И когда ты поняла это? — спросил он.

Она не успела ответить — вмешался дракон:

— Мастер Сварог, позвольте мне кое-что объяснить. Я — Старший Хранитель. Люди зовут нашу расу рихарами — волей обстоятельств и нашим собственным выбором когда-то давным-давно мы стали Старшими Хранителями. С некоторых пор в Младшие Хранители мы берем людей… Нет, неверно сказано: «берем». Будущего Хранителя избирает Жребий. Раз в пятьсот лет. Раз в пятьсот лет на смену одному Младшему Хранителю должен прийти другой.

— Раз в пятьсот лет? — вырвался у Рошаля вопрос.

— Да, вы правильно установили взаимосвязь, — дракон чуть наклонил свою огромную голову. — Раз в полтысячи лет на планету приходит Тьма. И Приход Тьмы вынуждает Младшего Хранителя в мире Димереи отойти в иной мир. Тогда Великий Жребий Времени выбирает нового Хранителя. Это должен быть ребенок, родившийся в год первого предзнаменования Прихода Тьмы, в день Закрытой Луны, в час Осы. Хранитель отмечается при рождении Живым Знаком Хранителя. После Прихода Тьмы Знак раскрывается, и человек узнает тайну своего рождения и предназначения.

— Это выглядит как родинка на левой груди, — не опуская глаз сказала Клади.

Да, Сварог помнил эту родинку…

— Родинка исчезла, а вместо нее в меня вошло Знание, — тихонько продолжала Клади. — Это было похоже на пробуждение после сна… Знаешь, бывают такие сны, которые принимаешь за явь. Но потом ты просыпаешься, ночные видения отступают все дальше, и ты понимаешь: все что было с тобой до того — сон, а настоящая жизнь только начинается.

— Когда же именно ты… пробудилась? — спросил Сварог.

— Это случилось после боя с гидернийскими броненосцами — когда «Удар» направлялся к зиккурату.

— Ты тогда знала, что случится? Что «Серебряный удар»… утонет?

Клади кивнула.

— Я ничего не могла изменить. Я уже стала Хранителем, мне открылось полное Знание. А Хранители не имеют право вмешиваться в жизнь людей.

— Да? — Сварог отбросил окурок. — Разлетелись по мозаичному полу алые искры. — Если мне не изменяет память, вы давеча вмешались в наш с мастером Вало частный спор…

— Здесь управляем мы. Мы вправе вмешаться, если сочтем вмешательство необходимым, — опять взял слово дракон (он же рихар). — Мы никого не приглашаем к нам, но если к нам приходят, то оказываются на территории наших законов. В этот раз мы вмешались, чтобы спасти жизни людей, которым еще не время умирать. Посмотрите, что было бы, не вмешайся мы…

Между драконом и Сварогом возникло что-то вроде прозрачной пленки, и на ней появилось изображение. Сварог узнал себя и своих спутников, перед которыми стоял Вало, сжимая живую плеть.

— Если поединщиками будем я и вы. Решим наш спор между собой, — говорил Сварог на экране.

— Послушайте, — почти взмолился Вало, — ведь вы же разумный человек…

Далее должен был из Двери показаться дракон. Но — нет. Вместо этого опять зазвучал голос главного дамурга:

— Вы должны понимать, что такое взаимовыгода и вынужденный компромисс. Я вынужден признать, что без вас мне не открыть Дверь. Но и вы признайте, что без моей помощи вы не сумеете остаться живым в неприспособленном для жизни месте.

— Вы плохо знаете людей, потому что никогда не интересовались никем кроме себя. Люди руководствуются в своих поступках не только соображениями голой выгоды, мастер Вало. Есть еще некая материя, именуемая чувствами. Чувство ненависти, чувство…

Но Вало не дал Сварогу договорить. Его плеть вылетела вперед, распрямляясь, и вытягиваясь копьем. Плеть нацеливалась тонким и острым, как спица, наконечником пробить графу Гэйру сердце. Однако Сварога и его сердца на месте не оказалось — Сварог отпрыгнул, упал, в падении нажимая на курок шаура. Серебряная звездочка стукнулась о грудь мастера Вало и отскочила, не принеся вреда. Прочна ткань его одежки, вот почему дамург без боязни выходил под шаур…

Сварог, более не тратя бесценных мгновений на стрельбу, рванул к мастеру Вало. Навстречу ему, конечно, бросились слуги в лиловых одеждах. Одновременно ринулись в бой Олес, Чуба, Рошаль.

Сварог понимал, что живая плеть должна догонять его. Поэтому, перехватив руку с кинжалом и вывернув ее, граф Гэйр развернул слугу спиной навстречу ветви-копью. И точно — в спину, прикрытую лиловой тканью, вонзился растительный наконечник. Сварог отбросил от себя труп, в прыжке ногой достал в голову еще одного слугу — и оказался перед главным дамургом.

Сварог, тот, что наблюдал за происходящим на экране, увидел, как выдернулась из спины слуги плеть, как она разворачивается острым жалом на него, экранного. Какой-то миг — и жало вопьется уже в спину графа Гэйра…

Сварог наблюдающий испытывал странное ощущение — противоположное раздвоению личности. Ощущение слияния с собственным отражением, будто все происходит вновь на самом деле.

Сварог экранный успел. У него в распоряжении оставался всего удар. Одним ударом он должен был решить исход схватки, иначе — хана. И Сварог сделал это. Резким и точным выпадом костяшками кулака он сокрушил кадык главного дамурга. Вало, как-то сразу же обмякнув, завалился на спину, а живая плеть упала на пол простой веревкой.

Схватка длилась секунды. Изнутри — ох как хорошо Сварог это знал — бой кажется в стократ длиннее…

Схватка завершилась. Ее итог Сварог видел на экране. Рошаль сидел на полу, морщась, держался за поврежденное плечо. Слуги Вало были мертвы. Из груди Олеса торчала рукоять кинжала, рядом бился в предсмертной агонии волк Чуба-Ху…

Экран погас. Люди молчали.

— Наше вмешательство не повлияло на исход, но сохранило человеческие жизни, — сказал рихар. — Правда, для некоторых из вас это кое-что изменило. Двое из вас — те, чью смерть мы отразили, — не смогут покинуть этот мир. Если они пройдут сквозь Дверь, то их жизни останутся здесь.

— Ничего себе дела! — потрясенно воскликнул князь. — А нельзя что-нибудь еще сделать?

— Можно, — неожиданно сказал дракон. — В вас, мастер князь, течет кровь древней расы, населявшей Димерею задолго до распада единого материка, задолго до первого Прихода Тьмы. Мы можем отвести вас по ступеням зиккурата в счастливые времена расцвета той древней цивилизации.

— К мертвякам, что ли? — скривился Олес.

Дракон издал странный звук, похожий на отрывистый смешок.

— Представьте себе, что вы смотритесь в зеркало, князь, и вдруг вы и ваше отражение неожиданно меняетесь местами. Уверяю вас, вы не почувствуете перемены. Вы понимаете, о чем я?

— Не очень-то, — признался Олес.

— Мы не знаем, куда отправляется человек после смерти, в какой мир переселяется его душа, а в какой — его телесная оболочка. Мы сберегаем отражения прожитого в этом мире. Идя к Двери, вы проходили сквозь них, для вас они представали всего лишь картинками. Но мы можем впустить вас в отражения, и вы не почувствуете, что пребываете в мире отраженном, потому что, в сущности, разницы нет никакой. Разве, — опять драконий смешок, — левая рука станет правой, а правая — левой.

— Вроде что-то понимаю… — Олес запустил пятерню в волосы. — То есть у меня имеется маленький, но выбор. Или вернуться на поверхность, или отправиться к предкам в отражения ушедших веков. Эхе-хе… — Князь повернулся к женщине, что стояла рядом с ним. — Что скажешь, Чуба?

— Решай, — просто сказала Чуба-Ху. — Я с тобой.

— А что будет с капитаном?

— То, что предопределено, — сказал дракон.

— Исчерпывающе. А… а она может отправиться со мной к моим предкам? — Олес взял женщину-оборотня за руку.

— Если она выкажет такое желание, — дракон, словно от усталости, прикрыл глаза. — И желательно вам поторопиться с раздумьями.

— Ладно, — решительно сказал Олес. — У меня здесь не осталось ни родных, ни княжества, ни даже родного материка — к тому же охота взглянуть, как жили люди до Тьмы… Тем более, вы говорите, расцвет там, процветание… Еще и предков своих отыщу…