Трепетно, как по телу любимой женщины, провел по карте отчетливо дрожащей ладонью, жадно впился взглядом в символы. Но когда он заговорил, голос его был неестественно, пугающе спокоен.

— Ну, знаете ли… — сказал он, не поднимая головы. — Граф, вы сами-то понимаете, что мне показываете? Вы знаете, сколько это стоит?

— Понятия не имею, — честно ответил Сварог. — И сколько?

— Это — она? — шепотом спросила Клади.

— Очень похоже, — проворчал вояка. — Очень! Вот и подпись Ваграна, а ведь ее не подделаешь, любой документ с поддельной подписью тут же сгорит, если верить преданию… Фу, черт, аж сердце зашлось. Час от часу не легче… — Он выпрямился, взял Сварога за лацканы камзола и легонько встряхнул: — Как? Откуда?!

— Это искал Ленар в библиотеке замка, — ответил Сварог и мягко высвободился. — А я нашел. С помощью, как его, гикората.

Клади вдруг рассмеялась и чмокнула Сварога в щеку.

— Мастер Сварог, вам когда-нибудь говорили, что вы гений? — Ее глаза сияли. — Я вас обожаю, граф!

— Нашел! Нашел он, видите ли! Да эту карту, с этой картой… — И Пэвер яростно задышал в бугристый нос, глядя на Сварога чуть ли не с ненавистью.

— Вы сможете проложить курс? — спросила Клади.

— Что?.. А, нет, вряд ли, — покачал головой суб-генерал. — Я не моряк. И все-таки неизвестно, настоящая ли… Надо проверить… Черт, я сплю, я сплю, я не хочу просыпаться…

— Ну так что же это такое? — нетерпеливо спросил Сварог.

— Это, мастер Всехват ^[18K7]… — торжественно провозгласил суб-генерал Пэвер. — Это карта ветров и течений для водных пространств всей планеты. С указанием опасных для мореплавания мест, рифов, путей штормов, воздушных вихрей и океанских водоворотов.

— Любой мореход с помощью Бумаги Ваграна может проложить самый безопасный курс до Граматара, когда наступит урочный час, — добавила Клади. — И быстро, без потерь и задержек, добраться до новой земли…

В дверь осторожно постучали.

— Кто там еще?! — рявкнул Пэвер. Дверь приоткрылась, просунулась голова давешнего слуги с бланшем.

— Хозяин, — испуганно сказал он. — Я вино принес… Но вот только…

— Мильд, гнилая твоя душонка! — Пэвер вскочил из-за стола и шагнул к двери. — Где тебя…

И больше сказать он ничего не успел.

«Государеву человеку большому отписка холопа твоего, известного тебе как Тошит. Сперва, понятно, надобно отчитаться. Жалованье от тебя и от великого кесаря, посланное с человечком твоим, гончим вильнурцем Доргро, получил: два орариса, пять риллов, три центавра. А и вправду, как вдруг гончий утаил деньгу? С них, вильнурцев, станется. Тогда, верю, варвару кнута не миновать, когда доставит эту грамоту тебе и ты сочтешь, не уворовал ли чего Доргро себе в карман…»

— Это похоже на дружескую переписку, а не на донесение агента, — сказал Сварог, сжимая листок тончайшей бумаги, покрытый наработанно мелким и при этом разборчивым почерком. Листок так и норовил свернуться в трубку, принять форму, какую, надо полагать, имел при его извлечении из тайника в одежде, обуви или поклаже.

— Патриархальные нравы, — как бы извиняясь за чужие странности, развел руки в стороны нынешний собеседник Сварога. — Каждый вассал нурского великого кесаря обзавелся собственной разведкой, агентов набирают из подданных, каких признают способными к этому ремеслу. Для выбранных в агенты их князь или барон — отец родной, хозяин и бог в одном лице. Отношения между ними остаются теми же, что в замке, — отношения барина и его верного холопа. Донесения нурцы почти никогда не шифруют, считая, что хороший агент и слуга в руки врагу тайное письмо не отдаст, найдет возможность уничтожить его и себя. Шифром пользуются изредка, лишь когда требуется передать что-то уж очень тайное. Вас не удивляет, что я вам об этом так подробно рассказываю?

— То есть не поражен ли я тем обстоятельством, что меня не принимают за нурского шпиона?

— С вами приятно иметь дело, мастер Сварог. Вы сразу улавливаете скрытый смысл. Итак?

— Ничуть не поражает, мастер Рошаль. Потому что я вижу перед собой умного человека, способного отличить мирного путника от коварного нурского шпиона.

Их разговор так же мало походил на допрос, как нурская писулька на шпионское донесение. Скорее уж на дружескую беседу смахивала их встреча. Хотя для полной дружественности кое-чего, конечно, недоставало: и добровольного прихода в гости, и свободного выхода из гостей, а также открытости и непринужденности общения.

— О мирных путниках мы поговорим чуть позже, — пообещал мастер Рошаль. — Когда вы дочитаете.

Он склонил голову к плечу и опустил ладонь на могучую шею собаки, ждущей у фигурной ножки кресла хозяйского приказа: «Рвать в клочья!». Польщенная вниманием (мастер Рошаль задумчиво водил пальцем по медным звеньям ошейника), черная псина с желтыми полосами на спине и боках преданно заюлила хвостом-обрубком и заурчала, не отрывая красных зрачков от чужака. Еще две пары таких же зрачков, похожих на ночное свечение лазерных прицелов, с разных сторон буравили Сварога.

Возможно, именно эти псы неизвестной Сварогу породы делали мастера Рошаля таким спокойным. Оно неудивительно: килограммов семьдесят упругого мышечного мяса, которые пушечным ядром сорвутся с места толчком длинных и мощных ног, чтобы сомкнуть на сбитой жертве пасть, смахивающую пуще остального на волчий капкан. В общем, собачки хороши, спору нет, разве что не говорящие, но Сварог почти не сомневался — как-то еще подстраховался мастер Рошаль. Ну, к примеру, кресло под Сварогом стоит точно над центром сложного паркетного узора из квадратов и ромбов. Можно верить, что случайно так поставили, а можно предполагать, что под креслом люк, крышка которого ухнет вниз от нажатия какой-нибудь хитрой пимпочки.

Уйдя в задумчивую возню со своей боевой скотиной, мастер Рошаль тем самым возвращал Сварога к документу, изъятому у нурского шпиона. Зачем-то ему нужно, чтобы Сварог прочитал бумагу до конца. Раз нужно, прочтем. Сварогу и самому было любопытно. В него же, как на Таларе, знания не закачали и, похоже, не собирались закачивать, значит, придется собирать знания по крупицам. Крупицу там, крупицу сям. Донесения тайных агентов не самый дурной источник знаний, тем более, как понимал Сварог, речь в письме пойдет о нем самом. Всегда же интересно, как ты выглядишь в глазах разведчиков, пусть и нурских, за того ли они тебя принимают, за кого ты себя выдаешь, на чем ты прокололся.

Прежде чем дать почитать донесение, в самом начале их разговора, мастер Рошаль подвел Сварога к высокому стрельчатому окну, выходящему во внутренний двор замка, и показал автора послания. Нурский шпион был привязан к тележному колесу, приставленному к стене, огромному, в полтора человеческих роста («Что перевозят на телегах с такими колесами?» — подумалось Сварогу). Не менее полусотни арбалетных стрел сидело в теле пойманного агента Нура.

— Ему еще повезло, — сказал мастер Рошаль, — его не разорвали собаками. Великому князю сегодня не желалось чересчур кровавых зрелищ… Вас не шокируют здешние нравы, мастер Сварог?

— Не слишком.

Сварог-то не соврал, но почему новый знакомец видит в Свароге человека, способного к излишней впечатлительности? Не иначе, тоже за кого-то принимает. То, что его ну никто не может признать за местного, с этим Сварог примирился. Однако что совсем не устраивает Сварога, — так это вовлечение в местные игры, когда своя, такая близкая к телу, рубашка настоятельно требует, чтоб занимались ею и только ею. А ведь уже вовлекли господа из Гаэдаро в свои забавы, утопили в них по макушку. Выскочить просто и легко уже не получится. Уже не сможет, черт побери, Сварог взять и бросить Клади, да и бравого генерала в придачу, дескать, сами выкручивайтесь, голубчики. Они успели попасть для Сварога в свои, а своих не бросают. Даже если девчонка играет в какие-то непонятные игры, Сварога не посвящая. Ну не исходит от нее ни угроза, ни опасность, — не исходит, и хоть ты застрелись березовым поленом. По крайней мере, он угрозу разглядеть не может… Вот отыщем Тропу — тогда посмотрим… Поэтому придется с мастером Рошалем разговоры разговаривать и подстраивать к его игре свою собственную.