Счет пошел на секунды...

     Сварог невольно вздрогнул - за окном потемнело, как бывает при сильной грозе. Темные клубы то ли пыли, то ли дыма вплотную подступили к внешнему незримому барьеру, заколыхались перед ним, словно отгороженные высокой стеклянной стеной. Пока что барьер держался. То ли дым, то ли пыль сгустились, стало еще темнее, клубы слились в непроницаемую пелену, в ней вдруг зажглись, длинные ветвистые зеленые и алые молнии, опять таки медленные, они становились все длиннее и разветвленнее, сплетались причудливой паутиной... Послышался и окреп странный глухой рокот, не похожий ни на один привычный звук, - барьер исправно пропускал все звуки, раздававшиеся на Той Стороне.

     Кто-то за спиной  Cвapoгa непроизвольно охнул. Meж ветвшимися молниями стали вспыхиватъ клубки неяркого желтого пламени, иные быстро гасли, иные мерцали, словно спятившие светофоры, рокот остался, но более не усиливался, а вот темнота стала угольно-черной, казалась осязаемой...

     Неизвестно, сколько прошло времени, - Сварог, не глядя притоптал подошвой окурок и стоял в каком-то оцепенении - как, надо полагать по напряженной тишине, и остальные, - даже нe пытаясь взглянуть на часы. Понемногу стали гаснуть неведомые огни, их становилось все меньше, а там они и совсем пропали, зелено-алая паутина стала истаивать, на Той Стороне становилось все светлее, и наконец вернулся ясный солнечный день, уже, надо полагать, не осенний - вместе со слишком многим исчезли и времена года...

     Мир за окном изменился. От густого соснового леса остались даже не голые стволы - остатки толщиной примерно в руку, иные покосились, иные рухнули, иные остались вертикальными - никогда раньше не виденная, чем-то отвратительная картина. Вот и все доступные взгляду изменения.

     - Защитное поле выдержало, - бесстрастно доложил техник.

     Второй столь же бесстрастно произнес:

     - Все параметры вернулись к норме. Абсолютно никаких отклонений.

     Яна ничего не сказала, но медленно опустила руки, ее волосы больше не колыхались. Сварог подумал: подстраховка оказалась ни к чему, незримый барьер и так выдержал. Он слышал, как за его спиной люди задвигались, переступая с ноги на ногу. Словно избавившись от некоего наваждения, он поднял руку и взглянул на часы. Ощутил лишь вялое удивление при полнейшем отсутствии других чувств и эмоций. Все продолжалось семь минут. Семь минут - и прежний мир провалился в небытие...

     Техник столь же бесстрастно доложил:

     - Радиопередач нет. Телесигналов нет. Более не фиксируется   каких-либо   излучений искусственного происхиждения.

     Чего и следовало ожидать - высокоразвитая техническая цивилизация перестала существовать. Только на орбите все так же кружат с дюжину станций, и на борту одной из них - герцог Тагераш, корому наверняка еще не пришла в голову мысль провозгласить себя Императором...

     Сварог не удержался - подхватив со стола бинокль, бросился на балкон. Никто ему, конечно же, не препятствовал, не произнес ни слова.

     Вытянул руку - незримый барьер, совершенно как прежде, пропустил ее на Ту Сторону. Встал у каменных перил слева, поднял к глазам бинокль и привычно покрутил рубчатое колесико.

     Саваджо больше не было. На месте крайних домов Сварог увидел лишь бесформенные кучи обломков, над которыми курились многочисленные высокие дымы. Автострада пуста, ни одной машины, кое-где бетон зияет ямами и глубокими трещинами, хаотично разбросанными там и сям. Гостиницы он отсюда не видел, но замок, естественно, уцелел - или та его часть, где располагался балкон. Подступавший к нему густой кустарник исчез начисто - а вот широкий, медленный Ител как и прежде струился безмятежно и величаво. Увидев там какое-то движение, Сварог нацелил бинокль в ту сторону. Течение несло кормой вперед лежащее на боку, кажется, неспешно погружавшееся, белое суденышко с широкой зеленой полосой по борту и начищенными буквами у форштевня - «НАЯДА, САВАДЖО». По виду - дорогая роскошная игрушка, яхта какого-то толстосума. Ничего живого вокруг.

     Вернувшись в комнату, Сварог со стуком отложил бинокль на столик. Все, кроме техников, смотрели на него так, будто ждали некоего откровения - а откуда ему взяться?

     Сварог лишь молча пожал плечами.

     Прием пищи, казенно выражаясь, для таларских королей с давних пор превратился в скучную церемонию, для взгляда Сварога чуточку противоестественную. Он еще мог понять Большие Королевские Обеды, проходившие ровнехонько пять раз в год, по торжественным дням. Этакие праздничные кремлевские банкеты. В огромном роскошном зале со статуями по углам, фресками и мозаикой (исключительно на гастрономические темы) за три длиннющих стола усаживалось человек двести. Играли музыканты, после каждого тоста палили холостыми пушки дворца, порой появлялись плясуньи и акробаты. Протокольное мероприятие, говоря языком покинутого им навсегда мира, докучливое, но необходимое - как военные парады и торжественные шествия Гильдий в дни больших цеховых праздников.

Однако и повседневные завтрак, обед и ужин пышно именовались Королевскими Трапезами - Утренняя, Обеденная, Вечерняя - и проходили по устоявшемуся Ритуалу. Малая Трапезная, конечно, значительно уступала размерами "банкетному залу", но сути дела это не меняло.

     За стол, кроме Сварога, усаживалось человек двадцать - выражаясь спортивными терминами, половина постоянного состава, удостоенная такой чести либо за заслуги на гражданском, военном или ученом поприще, либо просто по желанию короля. Это считалось нешуточной честью, не уступавшей по значению иному высокому ордену.

     Едва вступив на свой первый престол в Равене, Сварог эту замшелую традицию поломал - и потом поступал так в других благоприобретенных королевствах. Что оказалось не таким уж и потрясением основ - многие короли до него так и поступали, в том числе и названый отец Конгер Ужасный, не терпевший, чтобы ему смотрели в рот за едой. Правда, к делу Сварог подошел творчески: не стал отменять Королевские Трапезы вообще, чтобы сохранить возможность поощрять отличившихся, не разбрасываясь орденами, дворянскими званиями, землями и золотом. Всякий раз на минутку заходил в Малую Трапезную, любезно приглашал гостей откушать и уходил в свои покои, где накрывали стол для него одного, а с некоторых пор и для Яны. По донесениям вездесущего Интагара, не обходившего вниманием все бытовые подробности Латеранского дворца, гости за столом нимало не огорчались его отсутствием - главное, они сохраняли вызывавшую лютую зависть многих привилегию («постоянный состав» гордо носил на левой стороне груди особый золотой медальон).

     Правда, он не всегда сидел за накрытым столом либо бирюком, либо в обществе Яны. Часто приглашал на обеды и ужины гостей по собственному выбору: Каниллу, Томи (без Лемара!), Интагара, Гарайлу, Старую Матушку, Брейсингема и Элкона (когда последние трое приезжали по делам в Латерану). Чтобы это смотрелось не королевской прихотью, а частью придворного этикета, он объявил такие застольные посиделки Малыми Королевскими Трапезами, о чем издал соответствующий указ. Первое время посторонние всячески пытались на них попасть, интригуя и клянча, - но быстро поняли, что мечта это несбыточная, и смирились с неизбежностью. Один маленький  нюанс: Сварог взял пример со Сталина. Очень часто его обеды, а особенно ужины превращались в деловые совещания, чтобы совместить приятое с полезным. Так что за его столом оказывались и Гаржак, и другие люди дела из числа ближайших сотрудников или вызванные для срочного решения какого-нибудь неотложного вопроса.

     Сейчас он готовился завтракать в полном одиночестве - Яна должна была прилететь только к обеду. Попыхивая одной из первых утренних сигарет, неторопливо прохаживался по комнате, пока его камердинер Фолькош привычно и сноровисто, как делал уже три месяца, накрывал на стол.