Щепка грустно усмехнулась:

— Когда я узнала о существовании Ока и одновременно о том, кто им владеет, картина мира чуть было не разлетелась для меня на мелкие кусочки, вновь собрать которые воедино стало бы невероятно трудно, а то и невозможно. Ведь получалось, что любой болван, оказавшийся в нужном месте в нужное время, может начать творить мир по своему образу и подобию, каким бы мерзким этот образ не был. Но потом меня посетило озарение: все правильно, так и должно быть, принцип высшей справедливости и должен состоять в том, чтобы давать шанс всем без исключения. Все и всегда должно решаться в борьбе…

— У вас что же, не хватило бы объединенных магических возможностей совладать с этим выскочкой и самозванцем там, на ледяном острове? — Сварог закурил, а глядя на него запыхтел трубкой и Босой Медведь.

— Сил совладать, может быть, и хватило бы, а вот добраться до самозванца мы не могли. Тут, действительно, сил было явно недостаточно. Он не выпускал Око из виду и не покидал свой остров-химеру. Самозванец не использовал возможности Ока и на одну сотую, зато на все сто обезопасил ближние подступы. И тысяча величайших магов всех времен, соберись они вместе, не сумели бы разрушить защиту, воздвигнутую с помощью Ока вокруг острова, тоже, кстати, воздвигнутого с помощью Ока. Существовал лишь один способ проникнуть на остров и добраться до самозванца…

Последние кусочки мозаики вставали на свои места. Однако, ну и хитрая же бестия, эта Щепочка…

— Чтобы лже-Визари сам зазвал, затянул в гости, — нахмурился Сварог. — Но наивностью и доверчивостью он не отличался. Ему следовало преподнести что-то в высшей степени необычное и одновременно неопасное для него — в его понимании. И при этом до крайности любопытное, мимо чего он пройти никак бы не смог. Например, человека из другого мира, владеющего магией другого мира и потому вроде бы не страшного для магии местной. Например, меня.

Медведь, как видно, окончательно выпал из реальности — он смотрел на Сварога расширенными от изумления глазами и приоткрывши рот, трубка едва не выпала из разжавшихся зубов, дым из нее ел Медведю глаза, но он этого не замечал.

— Спросите меня, сколько я в политике, и я отвечу: сколько себя помню, — примирительно заметил Мар-Кифай, вступая в разговор. Судя по его вернувшемуся спокойствию, эти откровения для него сюрпризом не были. — Сами понимаете, я привык смотреть на вещи с циничной прямотой. Так вот: наше положение не в пример хуже положения официальных властей. У них всегда найдутся резервы, за счет которых можно восполнить потери. У нас ничего этого нет. У них есть исправно действующая структура, где не столь уж важно, кто ее возглавляет, — чуть хуже, чуть лучше, но она будет работать. У нас многое, если не все, держится на личности нашего предводителя, известного всем под именем Визари. Если наше дело лишится лидера, оно рухнет. Вы появились здесь как нельзя более вовремя, поэтому мы не имели права на ошибку, не имели права и упустить такой случай. У нас был всего один выстрел, и он должен был стать смертельным для самозванца, владеющего ключом к победе.

— Если уж договаривать до конца, милейший Мар-Кифай, со столь милой вашему сердцу циничной прямотой, — едва сдерживаясь, чтобы говорить спокойно, ответил Сварог, — то самозванец сам по себе был вам не очень-то интересен и опасен, его самозванное бытие не очень-то беспокоило вас. Вас беспокоило Око, которое во что бы то ни стало должно оказаться у вашей команды. И, похоже, сейчас вы уверены, что добились своего. Что заполучили-таки Око.

И Сварог выразительно похлопал себя по груди.

— С циничной прямотой я скажу вам: ошибаетесь, любезнейший Сварог, — Мар-Кифай грустно покривил губы. — Будь мы заинтересованы в одном лишь Оке, мы бы не разговаривали сейчас с вами в этом чудесном замке, а Око было бы уже у нас. Ведь вы, простите за откровенность, вашу спутницу по имени Щепка ни в чем таком не подозревали?

— Ну, ну, господин верх-советник, — усмехнулся Сварог, — вы уж совсем меня за провинциала держите. Спутницу Щепку, конечно, не подозревал, врать не буду, но наготове был постоянно. Что называется, по привычке и на всякий случай, и застать меня врасплох — дело не самое легкое, смею вас уверить.

— Да прекратите вы, в самом-то деле, — Щепка-Визари стукнула вилкой по тарелке. — Мы не азартные игроки в политические кости и не авантюристы… Конечно, каждый из нас преследует и свои личные цели, неразумно было бы это отрицать. Но наши маленькие цели увязаны, как снопы веревкой, одной великой Целью. И я хотела бы, чтобы и ты, атаман, увидел свою личную цель в неразрывной связи с нашей великой Целью, стал бы нашим союзником. Нам необходимы сильные союзники не меньше, чем необходимо Око, здесь нечего и незачем скрывать. Поэтому мы решили играть с тобой в открытую…

— Но не сразу решили, позволю заметить, — перебил Сварог. — Сперва, похоже, вы хотели разыграть мою карту втемную. Сдается, вас одолевали серьезные сомнения, а смогу ли я пригодиться великой гарандской революции.

— Понимаю вашу иронию, — дипломатично сказал Мар-Кифай, — но напомню вам, что вы — чужой. Вы прибыли сюда, если это правда, не просто из другой страны — из другого мира. Наша же наука не отрицает такой возможности, я бы с удовольствием расспросил вас о других вселенных, о том, как вам удалось проникнуть к нам, о вашем родном мире, но… Но это все потом. Сейчас, извините за прямоту, вы нужны нам для более важных дел. Более важных для этого мира. Да, мы использовали вас. Потому что не могли рисковать. Вы, повторюсь, чужой. Кто мог заранее предугадать, какая логика движет вашими поступками, какой морали вы привыкли следовать, каково ваше отношение к королевской власти — тем более, что, по слухам, вы у себя на родине отнюдь не нужники чистили… Да и просто что вы за человек, в конце-то концов…

— Ладно. Хорошо. Допустим. Мы вроде бы хотели начать с главного, а начали с другого, — Сварог смочил горло вином. — Пора бы, по-моему, уже перейти к основной части нашей музыкальной пьесы. Итак, что у нас главное?

— Око, — не задумываясь, сказала Щепка-Визари. — С его помощью мы победим. Мы предлагаем тебе стать нашим союзником и пройти с нами остаток пути. Я достаточно узнала тебя, чтобы открыться и позвать с нами. Но если ты не захочешь присоединяться к восстанию, тогда скажи, на каких условиях готов уступить нам Око…

— А ежели же я наотрез откажусь уступить вам Око, то превращусь в смертельного врага, со всеми, как говорится, вытекающими, — Сварог насадил на серебряный двузубец кусок жареного мяса и, держа над ломтем хлеба, поднес ко рту. — Что, интересно, вы придумали, чтобы не дать мне выйти из замка?

— Зачем ты так… — Щепка, хоть и была великим магом, но обиженно надулась, как девчонка, и отвернула голову.

— Я столько слышал об этом знаменитом Оке и, честно признаюсь, не терпится взглянуть, — сказал Мар-Кифай. — Правда, я не уверен…

— Да почему нет! Могу доставить вам такое удовольствие. — Сварог, прожевывая мясо, сунул руку под трико и достал Око Бога.

По стенам завораживающе заскользили полосы света, на лицах заговорщиков играли причудливые блики. Повисла тишина, даже ветер за стенами как будто притих.

— У одного нашего романиста я вычитала хорошее сравнение человеческих страстей с огнем, — тихо произнесла Щепка. — «Огонь будет твоим преданным слугой на века, если ты правильно заботишься о нем. Но лиши его пропитания — и он умрет, зачахнув. Но накорми его вволю — и он сам сожрет тебя»… Око — тот же огонь. Я это сейчас очень хорошо почувствовала. С ним надо быть очень осторожным. Самозванец был ничтожеством, но в чем ему не откажешь, так это в осторожности. Он много мог бед понаделать, но предпочитал сидеть тихо, вдали от людей, запереться в собственном уютном мирке и не высовываться. Я думаю, оттого, что тоже чувствовал излучаемую Оком мощь и опасался ее…