– Где остальные? – спросил Сварог.

– Пленные заперты в кубрике, мастер шторм-капитан, и находятся под охраной. До вашего особого распоряжения. Все, кроме этого, с которым я разговор не закончил… Пока не закончил.

– А вам это надо? – поинтересовался Сварог, с ленцой разглядывая струйку сизого дыма от сигареты. – Может, лучше сразу за борт? Чего время-то терять…

Рошаль равнодушно пожал плечами.

– Можно, конечно, и за борт. Просто хотелось было бы поговорить по душам, узнать что-нибудь интересненькое. Он же парень насквозь непростой, коллега мой, можно сказать. Мало ли секретиков у секретной службы. А вдруг да встретимся с гидернийскими кораблями?..

– Сомнительно. Колдун Гудвин, великий и ужасный, сообщил, что операция по захвату на других посудинах проходит успешно, к рассвету весь флот должен быть нашим.

– Тогда, пожалуй, лучше за борт, – вздохнул старший охранитель. – А что у вас?

– Порядок. – Они обменивались репликами вяло и небрежно, словно находились на загородной прогулке и никого рядом не было. – Мы уже движемся. В открытый океан, прочь отсюда. Слышите?

Действительно, палуба под ногами едва заметно вибрировала. Пленный, только сейчас поняв, что эта дрожь означает, наконец-таки вскинул голову. Теперь-то он начинал верить спектаклю, который разыгрывали перед ним двое захватчиков. Лицо его было мокрым от пота – холодного, даже на расстоянии чувствовалось. Сварог, будто только сейчас заметив присутствие еще кого-то в салоне, повернулся к нему и вполне дружелюбно спросил:

– Курить хотите, мастер Рабан?

Гидерниец чем-то неуловимым напоминал старшего охранителя: такой же худощавый, с бледным лицом и водянистыми глазами – в другое время наверняка цепкими и внимательными. Ну да, они ж коллеги…

– У вас все равно ничего не получится, – глядя куда-то поверх Свароговой головы, гордо пообещал он равнодушным голосом. Настолько, впрочем, равнодушным для сложившегося положения, что даже неискушенному в психологии постороннему слушателю, буде таковой оказался б в адмиральском салоне, стало бы ясно: Рабан уже сломался. Еще чуть надавить – и он примется либо унизительно брызгать слюной и сыпать проклятиями в том смысле, что врагу не сдается наш гордый «Варяг», либо ползать перед Сварогом на брюхе, со слезами вымаливая пощаду. Что, в общем-то, унизительно не меньше…

– Фу, как примитивно, – поморщился Сварог. – Еще скажите, что мы все будем болтаться на реях, когда гидернийский флот догонит нас и отомстит… Вы же сами прекрасно понимаете, голуба, что уже получилось. Еще немного, еще, как говорится, чуть-чуть – и корабль будет полностью под моим контролем. Так что ситуация складывается насквозь прозаическая, недвусмысленная и не в вашу пользу. Я – победитель, вы – военнопленный. И, как победитель, я волен поступить с вами так, как мне заблагорассудится… А благорассудится мне, уважаемый, с вами почему-то не церемониться, – помолчав, раздумчиво продолжал Сварог, покачиваясь на задних ножках в креслице. – Вы мне и не нужны. С управлением корабля мои люди справятся, да и ваши помогут – те, кто понимает, что жизнь дается человеку лишь раз и прожить ее нужно… Но если грам-капитану Рошалю вы зачем-то понадобились, то пусть он и решает.

– Кто… – Рабан невольно пустил петуха. Кашлянул и повторил хрипло: – Кто вы такие?

– Объединенная Антигидернийская коалиция, – учтиво ответил Сварог. – Слыхали о такой? Вот и я думаю, что нет. Поэтому выбор у вас…

Он осекся, враз подобравшись, как перед броском, – в душе пронзительно заголосило чувство опасности. Непонятно откуда исходящей.

Палуба вновь ушла из-под ног – но на этот раз в сопровождении надрывного воя, как от авиабомбы. Полное создавалось впечатление, что по кораблю влепили из миномета. Сварог быстро переглянулся с Рошалем – тот ничего не понимал. Рабан, что характерно, понимал еще меньше, по лицу было видно.

Опять вой, очередной удар, на палубе кто-то пронзительно закричал… Сварог опрометью бросился наверх. Едва не упал, когда «Адмирал» содрогнулся в третий раз, грубо оттолкнул кого-то из тоурантцев, попавшегося на пути, взвинтил себя по винтовому трапу и, распахнув люк, выкарабкался наружу, на палубу – аккурат в тот момент, когда на корабль обрушился очередной удар.

Большущий сгусток не пойми чего, похожий на плевок великана, но светящийся нутряным зеленым светом, стремительно, с надсадным свистом прилетел откуда-то из темноты, вмазался в корму, вспыхнул ослепительно – и погас, исчез. Удар швырнул Сварога к фальшборту, с клацаньем захлопнулся люк. За этим плевком последовал еще один, и еще, и еще…

Стреляли прицельно, кучно и часто. Вдогон набирающему ход броненосцу. И стреляла та самая зеленая звездочка над Атаром – именно из нее одна за другой, без перерыва, вылетали светящиеся кляксы. Красивое зрелище это было, черт возьми, в другой раз обязательно полюбовался бы… Вот еще один сгусток на излете врезался в крайнюю трубу, облепил ее как щупальцами и пропал во вспышке света, однако не бесследно: труба смялась гармошкой, дала трещину, из трещины повалил густой дым…

Он непроизвольно втянул голову в плечи. Машинально включил магическое зрение…

Разумеется, это была магия. Причем самого гнусного пошиба. И еще понял Сварог: стреляли не по броненосцу – стреляли персонально по нему. Лазерный прицел-таки нашел его. Он почувствовал, кожей ощутил злобу и горечь, исходящую от неведомого наводчика, – тот столько времени искал Сварога, но захватил цель слишком поздно. И теперь яростно палит вслед уносящемуся на всех парах в океан графу Гэйру, зная, что тот уже далеко, что он не успеет…

Не успеет?! Ну знаете ли… Да если такой плевочек попадет в гребной винт или провалится в трубу, в топку… Сварог до головной боли напрягал «третий глаз», но так и не смог разглядеть, кто поднял на него меч в этот раз. Личность стрелка скрывалась за все тем же зеленым свечением – и это не был Великий Мастер. Это был кто-то другой. Причем кто-то, кто знает Сварога в лицо, и Сварог его знает в лицо, и лицо это… Но тут и стрелок увидел Сварога. Увидел и навел прицел.

А, бля!!!

Завыло над самой головой. Он успел прыгнуть под защиту броневого козырька над какой-то надстройкой, успел произнести заклинание, ставящее щит против магических происков, – но больше не успел ничего. Зеленая клякса шлепнулась на палубу, на то самое место, где секундой раньше стоял Сварог, вспыхнула – и погасла. И вместе с ней погас окружающий мир.

Сварог тонул. Погружался все глубже и глубже в вязкую морскую воду, вокруг становилось все темнее, все больнее давило на уши, но пошевелиться, забарахтаться, рвануться вверх, к воздуху и свету, он почему-то не мог – ноги и руки его не слушались. Хотя он дышал, это бесспорно. На секунду возникло недоумение – как же это так, господа хорошие?! – а потом он вспомнил: есть у него такая способность, дышать под водой. Страха не было. Было интересно, чем все это кончится, и немного тоскливо – жаль, что все кончилось именно так…

А потом мир немного сдвинулся, и Сварог без всякого удивления обнаружил, что стоит на каменистом берегу, у самой кромки воды. Ленивые волны прибоя с шорохом наползают на гальку и откатываются, наползают и откатываются… Океан простирался до самого горизонта. Ни солнца, ни луны, ни прочих небесных тел на небе не наблюдалось, однако откуда-то свет все же исходил – раз он явственно видел камни и берег без всякого «кошачьего глаза».

Позади раздалось вежливое покашливание. Сварог захотел оглянуться, но ничего не вышло: тело по-прежнему его не слушалось. И тогда он понял, что все-таки утонул и ныне пребывает на морском дне – совсем как приснопамятный Садко. А океан под ногами – это… это… вот бляха-муха, что ж это за океан под водой, а?..

– Не забивайте себе голову всякой ерундой, граф, – сказали за спиной. Голос был мужской. Спокойный и уверенный. – Океан как океан. Не в нем дело.