К вечеру приехали в Малин, переночевали, следующий день опять охотились, но уже южнее — по течению реки Ирши, а во вторник вернулись в Киев, привезя трофеи: голову сохатого, шкуры волка, кабана и нескольких зайцев. Тучко всем рассказывал о своих воинских успехах. Рассказал отцу Иоанну о случившемся инциденте и Варяжко.

— Это очень худо, — покачал головой купец. — Святослав допустил ошибку, отобрав древлян у Клерконичей. Быть кровавой сече.

И впоследствии оказался прав.

А Меланья встретила их весёлая, улыбаясь загадочной улыбкой.

— Ты чего такая радостная сегодня? — удивился Лют.

— А чего ж печалиться? — хмыкнула она. — Муж приехал с охоты, целый и невредимый, загорелый и отдохнувший.

Загляни Мстислав в кованную железом шкатулку, где хранил свои важные пергаменты, не нашёл бы письма Милонега к Насте, мог бы заподозрить тогда неладное. Но не заглянул. И остался пока в неведении.

Не напрасно едва не испортила глаза Феофано-младшая, сидя у окна в ожидании послов от германского императора. В январе появился на горизонте корабль, встал на рейд напротив монастыря, и четыре лёгкие шлюпки полетели на вёслах, как на крыльях, к берегу. Возглавлял процессию главный кубикуларий Михаил. Он шагал в длинном парчовом одеянии, шитых золотом сапогах, круглой шапке с шишкой наверху, тоже золотистой. И сказал внушительным голосом (если можно так назвать голос евнуха, упирающего на самые низкие в своём регистре тона):

— Собирайтесь, ваше высочество. Честь имею сопроводить вас в Вуколеон.

— Что, сваты от Оттона приехали?

— Всё узнаете по прибытии. Мне поручено только сопроводить, без каких бы то ни было дополнительных комментариев.

Девушка бросилась собирать пожитки (благо, что все они помещались в небольшом сундучке), а несчастная Анна обратилась к кубикуларию с такой фразой:

— Значит, на Проти мне остаться одной?

Евнух посмотрел на неё сочувственно:

— Я не получал никаких указаний относительно вашего высочества.

У принцессы на глаза навернулись слёзы, но она сдержалась и спросила со вздохом:

— Как здоровье маменьки?

Брови Михаила взмыли к шапке:

— Разве вы не знаете ничего? Ах, ну да, ну да... разумеется, вы не знаете... После её побега и скандала, учинённого в Священных палатах, вашу маменьку выслали в Армению, в монастырь Дами. Где она и пребывает по сию пору.

— Господи, Армения — это даже дальше, чем Русь! — поразилась девочка. — Но зачем было убегать? Находились бы здесь, вместе, заодно...

— Феофано хотела возвратить расположение Иоанна, — улыбнулся кубикуларий. — Но, увы! Василевс понимал, что он, пришлый армянин, да ещё если женится на дочери простого трактирщика, пусть и ставшей императрицей, не внушит доверия подданным своим. И поэтому решил сочетаться браком с настоящей порфирородной принцессой. И тем самым укрепить своё положение.

— С кем же? — по наивности удивилась Анна.

— С вашей тётушкой Феодорой, что приходится сестрицей вашему покойному батюшке, императору Роману Второму.

— Разве она ещё жива?

— О, конечно! Ей всего тридцать лет, и она была монахиней на острове Хиос. Отношения у сестёр Романа с вашей маменькой были всегда плохие. Те дразнили её — за глаза и в глаза, — называя фигляркой Анастаской.

— Почему?

— Ваша маменька от рождения — Анастасо, в юности танцевала в кабаке своего отца Кратероса из Пелопоннеса. А потом, когда на ней женился Роман, стала называть себя Феофано... Ну так вот: после смерти вашего папеньки ваша маменька выслала его сестёр и насильно постригла в монахини. А теперь Иоанн возвратил Феодору и женится на ней... Ох, и заболтался же я с вашим высочеством! — спохватился евнух. — А принцесса уже готова. — Он отвесил Анне церемонный поклон: — Оставайтесь с Богом, ваше высочество...

Феофано-младшая обняла сестру:

— Ладно, Аннушка, ты не хнычь, держись. Я вот верила, что за мной приедут, — видишь, дождалась. Королей в Европе хватает. Каждый рад породниться с императорским домом в Константинополе. Попадётся и тебе какой-нибудь принц!

— Да, «какой-нибудь» — это верно, — показала язык принцесса. — Да хранит тебя Дева Мария, сестрица! Будь здорова на Германской земле. Я желаю тебе счастья и любви! — и они расцеловались в последний раз.

Сёстрам не дано было увидеться больше никогда в жизни...

А в Вуколеоне все готовились к свадьбе василевса. Украшали трапезные палаты, шили дорогие одежды, жарили и варили горы снеди. Феодора, конечно, не была влюблена в будущего мужа: видела его мельком в юности и запомнила очень смутно (маленького роста, рыжий, румяный; и ещё одно впечатление у неё отложилось — Иоанн, соревнуясь на ипподроме в силе и ловкости, перепрыгнул через четырёх поставленных рядом лошадей); но она сочла, что намного лучше выйти за нелюбимого, но монарха, нежели остаться до скончания века в монастыре. Не был влюблён в неё и Цимисхий. Восемь лет, проведённые Феодорой на острове Хиос, не омолодили её. Это была довольно грузная молодая женщина, несколько квадратная по своей фигуре, с явственным пушком на щеках и усами на верхней губе. Но происхождение настоящей принцессы искупало всё. Этот брак был необходим в политических целях. И родить детей от прямой наследницы Константина Багрянородного — тоже много лучше, чем от дочери простого трактирщика. (Первым браком Иоанн был женат на сестре Варды Склера — Марии, умершей бездетной). А из всех принцесс, заключённых на Хиосе, — Зои, Агафьи, Анны и Феофано — Феодора оказалась самой симпатичной и молодой, и поэтому василевс удостоил вниманием именно её.

В это время пришло донесение из Кесарии. Василевс прочитал его и, весёлый, поспешил поделиться радостью с евнухом Василием. Тот сидел с Игруном на коленях и беседовал с военным министром Иоанном Куркуасом. Оба при появлении самодержца быстро встали.

— У меня хорошие новости, господа, — радостно заявил Цимисхий. — Варда Склер сообщает, что практически одолел мятежников. Метод подкупа и раздачи титулов полностью удался. Вслед за знатными людьми стали переходить на сторону Склера и простые воины. У Фоки фактически никого не осталось. Он бежал в горный замок Тиройон. И уже началась осада. Дело кончено. Поздравляю с победой!

— Мы вас также, ваше величество, — наклонил голову председатель сената. — К сожалению, наши новости не такие радостные. Сообщения из Болгарии, Палестины не вселяют надежд на скорый триумф. Святослав отогнал Петра от Преславы на приличное расстояние, несмотря на зиму. А весной, того и гляди, возвратит себе Пловдив. Перешли в наступление и сирийцы. Под угрозой Малая Азия. Оборона трещит как на севере, так и на юге.

Но Цимисхий был в хорошем настроении и поэтому ответил беспечно:

— Не беда, отобьёмся, я думаю. Как считаешь, Куркуас?

— До весны Святослав не предпримет крупных операций. Будет продолжать набеги на Македонию. И готовить атаку на Пловдив, — нудным голосом произнёс военный министр, говоривший в нос (очевидно, у него были увеличены аденоиды). — Сарацины в Палестине опаснее.

— Сарацин я беру на себя, — объявил монарх. — В марте лично возглавлю кампанию в Малой Азии. А тебя, Иоанн, отправляю на русский фронт. Уезжай сразу после моего бракосочетания. Поддержи Петра и не дай Святославу развернуться. Варда Склер, покончив с мятежником, тоже будет отправлен в Болгарию. Мы введём флот в Дунай и ударим русских с севера. Битвы на два фронта князь не выдержит. Хватит варваров терпеть у себя под носом. Я не для того устранял Никифора, чтобы повторять его стратегические ошибки и терпеть унижения от соседей. Мы — наследники славных римлян. Надо возвратить славу Римской империи, контролировавшей весь цивилизованный мир!

— Браво, браво! — поддержал его Куркуас.

— Ваше величество, как всегда, дал урок смелости и военного мастерства, — улыбнулся евнух подобострастно. — В свете этого я бы не хотел отдавать Варде Склеру лавры победителя Святослава. Отчего его не оставить в Малой Азии, а поход на русских не возглавить вашему величеству?