— Что?!

Зеркальщик неверяще посмотрел на свой меч, после чего во второй его руке возник аналогичный клинок. На пробу парень взмахнул новым клинком, который оставил глубокую борозду в стене и заодно нпрочь отсёк часть двери, вместе с металлической ручкой. Порез получился хирургически тонким и гладким, без единой зазубрины.

— Это моя волшебная палочка, — объяснил я недоумевающему противнику, продолжая наступать. — И на твою беду она не может стать топором. Но так даже лучше…

Арзамасов с воплем атаковал, стараясь перерубить меня крест-накрест с разных сторон, только я к такому выпаду был полностью готов. От одного лезвия увернулся, второе принял на жёсткий блок. На этот раз меч не выдержал и с громким звоном лопнул, а вот на зачарованном мифриле не осталось ни царапины. Мысленно поблагодарив богиню за столь щедрый подарок, я поднырнул к противнику с безоружной стороны и от души заехал коротким прутом по руке. Доспех хрустнул, и по зеркальной поверхности зазмеились многочисленные трещины.

Взвизгнув, парень крутанулся на месте, но снова лишь рассёк со свистом воздух. Ему катастрофически не хватало опыта ближнего боя, и даже такой самоучка, как я, читал его, словно открытую книгу. Это не с крапивой палкой сражаться, когда та не может дать сдачи, ложась с первого же удара.

Садист прыгнул следом, пытаясь достать меня острым концом клинка, и это у него почти получилось — моя новенькая куртка с майкой оказались вспороты, вместе с левым боком. Несмотря на тонкость пореза, боль была такая, будто в рану залили кислоту. Но на этом успехи горе-мечника закончились — он слишком сильно подставился, подавшись вперёд всем телом. За что получил сначала по запястью, а потом и под колено, окончательно потеряв равновесие. Брякнулся об пол он знатно, будто старинный сервант.

Меч выпал из разжавшейся руки, разбившись об пол на мелкие осколки. А создать новое оружие я ему так и не дал, без перерыва молотя по упавшему человеку импровизированной дубинкой. Руки, ноги, голова — и так по кругу, не позволяя ему подняться. У нас тут не рыцарская дуэль, и придерживаться кодекса чести меня никто не просил.

Я точно не рыцарь в сияющих доспехах, а просто злобный тип в окровавленном камуфляже с куском арматуры в руках. Такому лучше не попадаться под горячую руку.

Поначалу Арзамасов яростно матерился, пытаясь отбрыкиваться, потом орал от боли в перебитых конечностях, а под конец принялся молить о пощаде. Но я был неумолим, раз за разом вколачивая тяжёлую болванку, будто отбойный молоток. Когда уставала одна рука, перехватывал мифриловый стержень другой, лишь бы избиение не останавливалось ни на секунду. Ритмичные удары разносились по всему зазеркалью, покрывающемуся трещинами по всем направлениям.

Броня давно уже рассыпалась на куски, не выдержав моего яростного напора. К таким нагрузкам она оказалась не готова. Вместо мягкого поддоспешника на зеркальщике обнаружились вполне обычные джинсовые штаны с курткой. Ну, хоть не спортивный костюм, так почитаемый в рядах «висловцев». Хотя что одно, что другое особо его бы не спасло от примитивной дубинки.

Когда фальшивый мир вокруг нас окончательно лопнул, шкала выносливости у меня опустилась практически до самого дна, и руки больше не могли поднимать потяжелевшую болванку. Ещё немного, и я бы её просто выронил.

Из пресловутого Зазеркалья мы вывалились на том самом месте, где я накануне всматривался в отражение. Хотя Арзамасов умудрился немного проползти под градом моих ударов. И если я очутился на четвереньках, то поверженный рыцарь приземлился с влажным шлепком, будто коровья лепёшка. С гордостью признаюсь, что из трёх сотен костей, имевшихся у каждого нормального человека, половину я ему точно переломал. Так что смерть садиста настигла не самая лёгкая.

Не надо было меня злить.

Сил хватило только на то, чтобы кое-как подняться, держась за стенку, и побрести в направлении ребят. Беседин до сих пор хлопотал над изрезанной девушкой, которая не подавала признаков жизни. Только благодаря интерфейсу было видно, что она всё ещё жива, каким-то чудом. Но надолго ли?

Увидев меня, запасливый церебрик тут же протянул мне Сферу Энергии из сумки. Ему наверняка тоже прилетела пригоршня опыта от убитого мага, так что спрашивать, в чьей крови я извозился с ног до головы, он благоразумно не стал. Вместо этого глава Архива торопливо обрисовал обстановку:

— В центре станицы бой идёт, а у нас внизу что-то бабахануло несколько раз. Думаю, это Анатолий с кем-то схлестнулся.

— Земля им всем бетоном, — выдохнул я, впитывая в себя содержимое рассыпавшегося в руках артефакта. — Как Талия?

— Сам видишь — очень плохо. Хочу наверх сбегать, мы там спрятали одного вменяемого врача. Может, он сможет помочь, но оставлять её страшно. Вдруг ещё кто-то бродит?

— Зеркальщик обмолвился, что он тут не один, — припомнил я. — Думаю, Аглая отправила группы на зачистку всех стратегических объектов. У неё явно больше пяти подручных осталось. Кое-кто весьма сильно просчитался.

— Ты прав, — вздохнул Егор. — Ситуация ухудшается, одержимые становятся всё активнее. На их стороне абсолютный численный перевес, у нас не так много людей с высокой Силой Духа даже среди ополоченцев или наших.

— Предлагаю грохнуть Глашку к чёртовой бабушке, — кровожадно оскалился я. — Может, это утихомирит зомбированную толпу. Или хотя бы ослабит светочей.

— Как у тебя всё просто! Ты хоть представляешь, где её искать?

— Пока нет, но надеюсь на твою сообразительность. Талия что-то рассказывала про этих тварей?

— Немного. Как и сказал, это паразиты, обитающие вблизи массовых захоронений либо мест скорби. Питаются духовной энергией, и в отдельных случаях захватывают тела. Если от них не избавиться, могут высушить человека и превратить его в безвольную пустышку.

— Что-то мне это всё напоминает, не находишь?

— Да, я тоже сразу про горгулью вспомнил. Только эти существа гораздо слабей, пусть и похожи. И знаешь… Какой же я тупой придурок! Как раньше этого не сообразил? Старое кладбище!

— А где оно?

— Не поверишь, прямо за рынком. Там давно уже не хоронят, места закончились и новое за пятым километром в полях сделали. Аглая как раз церковными свечами торговала, которые за упокой ставят. Всё сходится.

— А кладбище что, не проверяли?

— Оперативная группа ничего там не нашла, но веры им, сам понимаешь, никакой. Если даже Цыпкина была предательницей…

Я открыл карту в интерфейсе и присвистнул. По размерам огороженная территория не уступала рынку, а может — и превосходила его. Соседство было столь тесным, что крайние торговые ряды должны были располагаться чуть ли не у самой ограды. Мы с Талией в прошлый раз не дошли до неё каких-то пару сотен метров. Помимо дорог и могилок там располагалась небольшая часовенка, где отпевали покойных и вели поминальные службы. Чем не идеальное место, где можно отсидеться неприметной тётке?

Мёртвым уже всё равно, а живые туда заглядывают крайне редко. Ведь так тяжело осознавать, что они больше не вместе…

— Егорыч, тогда заканчивай здесь и давай бегом за врачом, а я к Толяну метнусь. Если кто-то из группы зачистки ещё жив, они тоже туда рванут.

— Только не делай глупостей, пожалуйста, — взмолился церебрик. — Я сообщу обо всём нашим, они что-нибудь придумают.

— А рация что, работает? — удивился я, направляясь к лестнице.

— Сам же видел.

— А ты сейчас проверь. Почему, думаешь, с вами ещё никто не связался?

Егор достал средство связи, но оно к его удивлению кроме треска ничего издать из себя не смогло. Уже будучи на лестничном пролёте я услышал, как раздосадованный церебрик разбил бесполезный приборчик об стену. Дожидаться парня не стал — сейчас была дорога каждая минута, да и на прощание с бесчувственной Талией не осталось никаких душевных сил.

Смотреть на неё было гораздо больнее, чем получить тысячу порезов, а я снова ничем не мог помочь. Будто застрял в бесконечной петле, вынужденный снова и снова проживать свой худший кошмар.