Я с трудом оторвал взгляд от голодного кровососа, примеряющегося с какой бы стороны начать трапезу, и зашарил глазами по комнатушке в поисках хоть какого-нибудь оружия. Обстановка оказалась по-спартански скудная — голые облупившиеся стены, веник с совочком в углу, и вроде как всё. А вот подо мной, в груде рваного тряпья, прощупывалось нечто продолговатое, больно врезавшееся мне в рёбра при падении. Я быстро запустил туда руку и с удивлением вытащил знакомый заострённый кол, перепачканный в золе и крови. А он-то здесь откуда?!

Помнится, Плотников конфисковал орудие преступления, когда отбил меня у озверевшей толпы. Мне казалось, он его просто сожжёт или выбросит куда подальше, но тот по непонятной причине оставил деревяшку неподалёку от места моего заключения. Зачем, спрашивается?

И ведь не спросишь теперь, земля ему пухом. Может, таскал его на собрание общины как доказательство моего преступления, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что я изверг и место мне под землёй. А может, в глубине души сознавал мою правоту и хотел воспользоваться инструментом по назначению. Если пациентам станет совсем плохо.

Судя по состоянию колышка, им пытались отбиваться засевшие в избе люди, но без особого успеха. Это не топор, который хорошо входит в тело под действием собственной тяжести — чтобы воткнуть толстый клин нужна недюжинная сила. В перерождённых я его вообще молотком заколачивал.

— Смотри-ка, и страпон для тебя уже нашёлся!

Упырь к оружию отнёсся пренебрежительно. Кажется, его пугало лишь серебро, а всё остальное он за угрозу не считал. Ну, и зря.

Потому что стоило кровососу в мгновенном прыжке материализоваться рядом, впившись клыками мне чуть выше плеча, как колышек оказался вогнан ему в грудь на добрую треть. Скорость удара была такая, я едва не вывихнул себе запястья, удерживая деревяшку. Но на этот раз излюбленная вампирская тактика «пусть в меня втыкают, что хотят — всё равно не больно» дала серьёзный сбой. Не подвела осинка. Из раны повалил знакомый белёсый дым, будто из пробитого парового котла, а упырь попытался отстраниться от такой колючей пищи. Но не тут-то было — я вцепился в него изо всех сил, не давая вынуть толстую занозу из сердца. Даже сам укусил его за предплечье, и крепко сжал челюсти. В прямом смысле слова — зубами держался, только бы кровосос не вырвался.

Вот так мы резко и поменялись ролями. А что он думал — в сказку попал?!

Обалдев от такой наглости, мертвец истошно задёргался, но нечеловеческая сила стремительно выходила из него вместе с дымом. Мы повозились на полу ещё секунд двадцать, пока он окончательно не обмяк, отпустив мои руки.

Я выплюнул омертвевшую плоть, по вкусу напоминающую протухшую колбасу, едва сдерживая рвотные позывы, и не нашёл ничего лучше, чем сказать:

— Это было так себе, тьфу! Не надейся, что я тебе перезвоню…

Стало немного легче, хотя острую боль у основания шеи шутка никак не помогла унять. Упырь молча стерпел очередное издевательство, с тихим шипением истаивая, как сухой лёд на открытом воздухе. Но кол из его полегчавшего тела пока что выдёргивать не стал. На всякий.

Зажав ладонью ноющую рану, я выбрался из дома и едва сам не напоролся на вилы, которые держали сразу две перепуганные женщины, в четыре руки. Оказывается, укрывшиеся в центральной избе решили, что дальше ждать глупо, и стоит отвлечь внимание кровосов, чтобы остальные могли попытаться сбежать. Они решительно открыли внутреннюю дверь, но никого снаружи не обнаружили, кроме перепачканного в своей и чужой крови пришлого психа.

— А ну пошли обратно! — рявкнул я, отскакивая в сторону от зубьев. — Жить надоело?

— Бабоньки, это же убивец! — испуганно взвизгнул кто-то.

— Его же самого убили! Мертвец! — заголосили остальные.

Я грустно улыбнулся, понимая весь идиотизм ситуации. От мертвяков ушёл, вурдалаков с упырём победил, а помер от суеверных деревенских баб. Но не драться же с ними, в самом деле.

— Дуры, он живой!

Ко мне, активно работая локтями, пробилась Полина Гусева с небольшой автомобильной аптечкой в руках. Отпихнув тёток с вилами, она быстро осмотрела мою рану и принялась останавливать кровь.

— Привет, Ромашка, что с Хазаром? — не стал я откладывать тяжёлый вопрос.

— Дышит, но он совсем плох, — она принялась наспех накладывать бинт на укус, прикрытый марлевым тампоном. — Ты видел Пашку?

— Нет, — честно ответил я, отведя глаза в сторону.

— Ты с нами останешься? — спросила одна из женщин, прижимая испуганного ребёнка к боку.

О, как же они быстро переобулись, когда увидели, что у меня самого идёт кровь. Тут уж любому защитнику рад будешь, даже самому поехавшему.

— Нет, на перекрёстке ещё главгад недобитый, — расстроил я их. — Вы отсюда не дёргайтесь никуда, по лагерю могут бродить другие мертвецы.

— Тебя по-хорошему зашить нужно, постарайся пока сильно не дёргаться, — Полина отступила на шаг, оценивая свою работу на скорую руку.

— Эх, Ромашка, ты бы мне ещё постельный режим прописала! — покачал я головой и направился искать потерянный топор.

И ведь даже слышал, как он звякнул об какую-то машину, но ценный артефакт как сквозь землю провалился. Не иначе упырь куда-то припрятал, чтоб ему в спину не прилетело от кого-нибудь во время трапезы. Надо бы пойти, ещё раз его колом ткнуть, пока тот не развеялся окончательно. В другое место.

Полина вернулась к хрипло дышащему Анвару, над которым суетились ещё две женщины, а я подхватил его шашку, за неимением другого оружия. В центре ещё гуляли цветные всполохи, так что можно было не сомневаться, что схватка высокоуровневых магов продолжается. А у меня сил не осталось от слова «вообще» — шкала исчерпалась практически до дна. Даже ноги передвигались с огромным трудом.

В таком полудохлом состоянии я даже на отвлекающий фактор не годился. Но на моё счастье самый первый вурдалак уже успел полностью истлеть, оставив после себя полведра тяжелого пепла. Поворошив его клинком я без особого труда сначала нашёл какую-то блестящую побрякушку, а потом и знакомый псевдо-хрустальный шарик, сдержанно сиявший голубым светом. Бинго!

Желаете активировать Сферу Энергии?

Ранг — 2.

Запас — 120 ЕС.

Многовато, конечно. Ведь в моей шкале пока вмещалась только шестьдесят единиц сил, ровно в два раза меньше. Оставалось лишь надеяться, что меня не разорвёт как хомячка от капли никотина. Увы, но в попавшихся по пути останках погибших людей ничего не нашлось, а обшаривать весь лагерь не было времени.

— Мне половиночку, пожалуйста! — обратился я к небесам и активировал кнопку «Да».

С ослепительным сиянием меня скрутило так, будто подкрался очередной левелап. На этот раз сдержать тошноту не удалось, но, когда мой желудок окончательно очистился, я почувствовал себя так, словно выпил ведро чёрного кофе залпом. Или полведра энергетика, напополам с димедролом. Боль прошла, будто и не было её, сердце истошно заколотилось об рёбра, отдаваясь в ушах, а из носа потянулась тягучая нитка крови. наверное, так себя чувствовали защитники Илютино в свою последнюю ночь.

Я одним рывком оказался на ногах и опрометью рванул вперёд, как ужаленный шершнем спринтер. Едва шашку не позабыл. Казалось, что некроманта мне под силу разорвать голыми руками.

Как ни странно, а у четы Ерёменко намечались серьёзные проблемы. И это несмотря на то, что их было двое, а говнюк сражался в одиночку.

Ольга уже заработала несколько серьёзных и не очень порезов, двигаясь уже не так резко, как раньше. А проклятый Зверобоев будто и не знал усталости и периодически пытался зацепить и Олега, но тот пока что его стабильно отбрасывал. Судя по бледному лицу сталкера, силы у него подходили к концу и держался он лишь на морально-волевых. Девушка тоже казалась крайне измотанной и дышала очень тяжело, а её майка насквозь промокла от крови и пота. Волшебные доспехи едва мерцали, будто голограмма в старом фильме.

— Ты ещё жив, червь? — высокопарно спросил маг, оставив на шипящей от боли разведчице новый порез.