— Хорошо, — он облегчённо выдохнул и злорадно посмотрел в мою сторону. — Готовься щенок, я для тебя самую мелкую картечь зарядил!

— Давай только без самодеятельности, — строго предупредил Виктор. — Если не справишься с двух выстрелов, на Паше контроль. Сразу!

— Понял, — кивнул десантник, всю дорогу хранивший молчание.

— Ла-а-адно, — протянул бородатый. — Хотя ему за Лёху и Ритку и помучиться немного совсем не грех.

— Я же сказал — без самодеятельности! — лязгнул металлом в голосе Колесников.

Приятель убитого мною перерождающегося вурдалака втянул голову в плечи и сдал назад. Мы преодолели заставу и углубились в лес, свернув с дороги.

Я прекрасно понимал, что достучаться до всех у меня точно не выйдет, поэтому сосредоточился на самом главном. Успеть хотя бы предупредить о грядущем. Благо, руки мне связали лишь в запястьях.

— Паша, держи, — я протянул ему серебряную цепочку, которую у меня почему-то постеснялись конфисковать.

А вот счастливая монетка осталась в куртке, которую будет носить уже другой. И памятное ожерелье из бейджиков работников центра реабилитации порвалось, когда мной пытались поиграть в футбол озверевшие люди. Остальные же вещи, грязные и слегка рваные, остались на мне.

— Нафига это? — удивился парень

— Отдашь сестре, пусть обязательно наденет, — принялся я инструктировать. — У нежити на серебро конкретная аллергия, и ей эта боязнь может спасти жизнь. Если найдёшь ещё, сняряди им хотя бы один патрон вместо дроби — вурдалака должно точно остановить. Но лучше прибереги его для того, кто ими управляет.

— Что за херню ты несёшь?! — подал голос бородач. — Какие ещё, нахрен, вурдалаки?

— Обыкновенные, — с ехидной усмешкой пояснил Анвар. — С таким хавальником, что ты сразу штаны обгадишь. Пули их не берут, если что.

— А что берёт?

— Тебе ж говорят — серебро!

— Да сказки это…

— Я эту сказку как тебя, засранца, видел. Так что захлопни варежку и внимай.

Мужик не нашёлся с ответом и сердито засопел. Переть на смуглолицего разведчика, вооружённого лишь прадедовской шашкой, духу у него не хватило.

— До того, когда заражённые обратятся, вам лучше собраться где-нибудь для обороны, — продолжил я, когда вновь установилась тишина. — Желательно, в хорошо освещённом месте. Нежить отлично видит в темноте, поэтому скрываться от неё смысла нет. И ещё…

— Тебе действительно не страшно умирать? — очень серьёзно спросил меня Виктор.

Задумавшись, я прислушался к себе. Вряд ли в прошлой жизни меня отличала исключительная храбрость. Не герой я, нет. Скорее всего, проклятый Кирсанский слишком долго колотил химией и физикой по моему рассудку. Получилось то, что получилось. Не зря же в одном ряду с остальными психическими расстройствами у меня стоит Одержимость.

Всё происходящее вокруг воспринималось как-то не так. Будто иногда смотрю на себя со стороны, как пьяный в дым человек, у которого одна часть сознания осталась неподвластной алкоголю и с удивлением смотрит, что там творит другая. Да ещё и эти бормочущие недовольные голоса в голове…

— Скорее, обидно, — честно признался я. — Но вылупись вурдалаки ещё вчера, лагеря бы вы уже не застали. Кто бы их тогда сдержал — Петрович с Востриковым, что ли? А так у вас есть ещё полдня на подготовку. Хоть что-то.

— Да с чего ты так уверен, что это именно они? — спросил Павел.

— Потому что я не боюсь читать то, что висит прямо перед моими глазами, — жёстко ответил я. — В прошлую нашу встречу только это позволило обойтись без жертв. Больше на такую халяву не рассчитывайте.

— Так, ладно, сворачивайте болтологию, — Виктор остановился, оглядываясь вокруг. — Вроде пришли.

Мы оказались посреди ровного места, заросшего одной сплошной берёзой, отчего оно казалось каким — то светлым, сказочным лесом. С другой стороны — деревья были старые и располагались не так часто, как обычно. Свободной земли было полно — рой не хочу.

— Ну что, прямо тут его закопаем? — с довольной ухмылкой уточнил бородач.

— Думаю, да, — Виктор повернулся ко мне. — У тебя есть ещё последнее желание. Курить хочешь?

Я отрицательно покачал головой. Не баловался этим раньше, а сейчас тем более нет смысла начинать себя травить.

— У меня шоколадка есть, — предложил Павел, снимая карабин с ремня. — Набрали немного вчера.

— Детям лучше отдай.

— Ну, как знаешь, — Виктор пожал плечами и вдруг внезапно нахмурился. — Эй, ты что там делаешь?!

Паша с бородачом дружно вскинули стволы, а Хазаров предусмотрительно сделал шаг назад, уходя с линии огня. Но между нами был ещё широченный Колесников, который только что протягивал мне пачку сигарет. Тянуться к оружию он даже не собирался. Я же замер дурак-дураком, пытаясь сообразить, что именно не устроило бывшего военного в моём поведении.

Бросаться на ребят и в мыслях не было — энергии в измученном теле хватало от силы на одну ворожбу. После чего меня оставалось бы только листвой присыпать.

— Стой!

А дальше всё произошло так быстро, что я не успел и глазом моргнуть. Виктор могучим толчком повалил меня на землю, и откуда-то сбоку грянул выстрел, щедро обдав лицо землёй и прочим мелким сором. Но я по-прежнему оставался цел и относительно невредим. А вот бородач выпустил любимую двустволку и грузным мешком упал навзничь. За ним обнаружился скалящийся своей фирменной металлической улыбкой Анвар, с лопатой наперевес.

— Не тормози, раздевайся скорей, — поторопил меня Павел, отводя горячий ствол карабина в сторону.

— Да ладно, минут пять он точно проваляется, — махнул рукой Анвар. — Как в аптеке, можешь засекать.

Виктор, освободив мне руки, извлёк из подсумка, с которым никогда не расставался, прозрачную банку с золой и до меня, наконец, дошёл смысл этого спектакля. Я быстро скинул бриджи с майкой и, с огромным сожалением, кроссовки. Взамен Павел вручил мне чисто пляжный набор — растянутые короткие шорты и резиновые тапочки-вьетнамки. Ну, хоть не листиком прикрываться буду, как истинный друид.

— Извини, ничего другого нет.

— Да ладно, я и так вам должен остался.

— В расчёте.

Колесников щедро осыпал одежду сажей и бросил её примерно на то место, куда сам же меня уронил. Опытного бойца такой трюк вряд ли бы обманул, но бородач, как и его покойный дружок, высоким интеллектом не отличался.

— Может, отставим этот балаган и вернёмся к Петровичу? — предложил я, оглядев соучастников инсценировки. — Вы ведь понимаете, что он до добра вас не доведёт?

— Предлагаешь мне скинуть человека, которого я знаю чёрт знает, сколько лет? — покачал головой Виктор. — Может, он где-то и перегибает, но я ему доверяю.

— Тогда зачем спасаете меня? Я же вроде как людей убил.

— Потому что верю — ты хотел помочь. Как и всегда. Но так поступать всё равно было нельзя.

— С болезнью мы сами разберёмся, — добавил Павел. — Если ты прав, и среди нас затесался упырь, ночью мы ему клыки однозначно обломаем.

— Удачи, — хмуро пожелал я.

Ну, вот что с ними делать? И ведь понимают всё прекрасно, но против авторитета зарвавшегося Айболита переть не хотят. Боятся народного осуждения? Увы, сейчас не самое подходящее время для демократии.

— А теперь вали, чтоб мы тебя больше не видели, — Виктор критически осмотрел получившуюся инсталляцию. — Если увижу тебя ещё раз, открою огонь на поражение.

Скрипнув зубами, я развернулся и ринулся прочь. Ничего сейчас им не докажешь. Отпустили — и на том спасибо. Правда, у меня снова ни шиша за душой, но это дело наживное. В кармане шорт нашлась небольшая шоколадка, которую я немедленно употребил, немного восстановив калории. А то живот уже протестующее бурчал.

Хорошие они ребята, всё-таки…

Ну, вот почему за старшего в лагере не Колесников?! Отчего такая несправедливость?

Его бы я точно смог убедить в своей правоте, пока не стало слишком поздно. Теперь же оставалось лишь надеяться, что они хоть немного прислушаются к моим словам и примут меры. Троих вурдалаков им успокоить вполне под силу, а там уже всё будет зависеть от активности инициатора, чтоб у него геморрой ночью воспалился.