Генрих кривил губы при слове «соратники» и просьбе забыть о неравенстве участников разговора, он еле сдерживался. Альбрехту, простолюдину по происхождению, было не до церемоний – он как никто другой понимал важность быстрого ответа Дункельонкелю. Рамштайнта откровенно забавляла скользкая ситуация, когда власть идет на переговоры с преступностью и пытается сохранить лицо.

Король Наменлоса при всей ненависти к висельнику Рамштайнту осознавал: это очень полезный союзник. Альбрехт вызывал у Томаса неподдельное уважение, потому что построил Труппенплац собственными руками. Пусть циркач, зато огромной воли и таланта человек.

Монархи сели в кресла, криминальный вождь Дриттенкенихрайха опустил необъятный зад на Барабан Власти.

– С чего начнем? – спросил Генрих таким тоном, будто ему приходится терпеть встречу как неприятную, но нужную процедуру.

Ответил Томас:

– Прежде всего поздравляю присутствующих с маленькой победой. Три дня назад вальденрайхский чародей Пауль, известный как Повелитель Тьмы, разгромил в Дробенланде армию гомункулусов. Однако я знаю, Всезнайгель не разделяет народного ликования по поводу этой победы.

– Да, ваше величество, – кивнул Тилль.

– Кстати, мне поистине любопытно, почему мой придворный колдун стоит по правую руку преступника, а не своего короля, – пробурчал Генрих.

– Ваше величество, я был и остаюсь вашим слугой. Ситуация развивалась таким образом, что мне пришлось находиться близко к Барабану Власти. Мы подозреваем: за волшебным артефактом все еще ведется охота. Но позвольте мне говорить о войне, а не о церемониях.

Король Вальденрайха аристократично махнул рукой, мол, давай.

Всезнайгель выступил вперед:

– Я видел армию, поверженную Паулем, ваши величества. И наблюдал за второй армией. Она стоит на расстоянии дневного перехода от первой. По качеству бойцов и мастерству управления – это два абсолютно разных войска. Первое – тупое, неповоротливое и слабое. Второе – более мобильное, выносливое и составлено из сильных бойцов. Да, гомункулусы, но гомункулусы нового сорта.

– Что, они не похожи на барона Николаса? – поинтересовался Генрих.

– Похожи. Суть не в этом. Их внутреннее устройство значительно удачнее, вот я о чем.

– Постойте-ка! – воскликнул Альбрехт. – Полчища врагов, о которых бродит столько страшных слухов, похожи на барона? Но почему?

Всезнайгель немного смутился:

– Дело в том, уважаемый король, что прихвостень Дункельонкеля колдун Улькхемикер брал Николаса и мою племянницу Марлен в плен. Он успел взять по фрагменту их плоти. Из этих кусочков он и взрастил в ретортах армию гомункулусов.

– А правда ли, что ваша племянница перешла на сторону врага? – не отставал Альбрехт.

Тилль вздохнул:

– Да, Марлен – соратница Дункельонкеля. С тех пор как она убежала, прошло немало времени. Иоганн отправлял дочери письма, но ответов не было. После того как Марлен прислала отцу его почтовых голубей со свернутыми шейками, он понял: девочка так его и не простила. Брат сделал непростительную ошибку – стал решать за дочь. Ей это надоело. Дункельонкель умело сыграл на ее обиде. Не менее трех лет она пудрила головы гномам, выдавая себя за Белоснежку. Барон Николас Могучий разоблачил и лишил ее магических способностей. Мы с братом полагаем, что девочка попала под действие чар черного колдуна…

– А я полагаю, – прервал король Труппенплаца, чеканя каждое слово, – мы не должны доверять волшебнику, чья племянница служит нашему врагу.

– Подождите, Альбрехт, – примирительно сказал Бесфамиллюр.

– Дослушайте, Томас. Почему-то, пользуясь моим гостеприимством, Тилль Всезнайгель не счел должным поведать мне о племяннице. Потом выясняется, мол, она и хваленый барон каким-то там богопротивным способом произвели на свет тьму солдат. А мы только что поздравляли друг друга, радуясь победе Темного Мастера… Того самого, у коего на побегушках вертится черт! Пауль слишком хорошо известен в нашей стране как зачинщик колдовского и ведьминского бунта против уважаемого Генриха! – Альбрехт повернулся к королю Вальденрайха. – Скажите, уважаемый сосед, вы-то отчего молчите? Неужели вам не ясно, что нас пытаются опутать паутиной лжи?

Сопровождающие королей вельможи зашушукались. Монархи задумались. Генрих прищурился и принялся сверлить Тилля подозрительным взглядом.

– Я объяснюсь по порядку, – с напором проговорил Всезнайгель. – В ходе противостояния у Циклопоуборной Николас и Пауль Повелитель Тьмы сцепились и исчезли. Они отсутствовали в нашем мире три месяца. Барон вернулся победителем. Пауль – подчинился, пошел в услужение Николасу. С тех пор они стали действовать на благо нашей общей цели. Они раскрыли личность Белоснежки и тем самым заставили гномов прекратить воровство металла. Они добыли Барабан, на котором сидит Рамштайнт. Поверьте, барон Николас отдал Улькхемикеру кусок ноги отнюдь не добровольно! Сейчас юный барон вместе с моим братом находятся в глубоком тылу врага, в Черном королевстве. Пауль, видимо, ждет следующей атаки, чтобы отразить ее. Признаться, я потерял с ним связь…

– Минуточку, Тилль, – визгливо вступил Генрих. – Твой рассказ порождает массу вопросов. Почему Барабан Власти попал именно к Рамштайнту? Тебе не кажется, что руки преступника не самый удачный выбор? Во-вторых, я так и не получил внятных доказательств верности Темного Мастера. С кем он? Как его сломил Николас? Где они болтались три месяца? Теперь о Белоснежке. Да, ты утверждаешь, дескать, Николас с Паулем вывели ее на чистую воду. Гномы прекратили тайные поставки руды в Черное королевство. Воровство тоже остановилось. Несомненное благо. Но я вас спрашиваю: а не поздно ли? Может быть, Дункельонкель накопил достаточно металла для осуществления своих планов? А наглую аферу с гномами решил выставить как разоблаченную. Заметь, я был поражен, когда узнал, насколько тщательно готовилось и воплощалось надувательство с Белоснежкой. Да, рудокопы доверчивы, простоваты… Однако как их грамотно обжулили! Теперь, когда Дункельонкель перешел в открытое наступление, подземные коротышки оказались не нужны. Их разменяли, чтобы мы охнули, оценивая масштабы дел нашего врага.

Пока говорил Генрих, Томасу вдруг подумалось: «А не Иоганн ли стоит за историей с зеркалом?» Бесфамиллюр не считал подозрения вескими аргументами, он знал Всезнайгеля давно, только в свете рассуждений вальденрайхского монарха братья-колдуны, их племянница и парочка Николас – Пауль получались бандой шпионов!

Наменлосцы недолюбливали волшебство и магов. В королевстве жили простоватые люди, ценящие понятность. Томас и сам по молодости был рубакой-поединщиком, ведь на турнирном поле все предельно ясно. Колдовство, наоборот, ассоциировалось с мерзкими тайнами, подлыми ударами в спину и прочим постыдством.

Бесфамиллюр засомневался. Вздорный старик Генрих уверил себя в виновности Всезнайгеля. Альбрехт никогда ему и не верил.

Рамштайнт расхохотался, отчего его обвислые щеки закачались, как желе.

– Вот оно, сытое лицо преступности, – пробормотал король Вальденрайха.

– Ладно, ребята, – сказал толстый преступник, хлопнув себя по коленям, – потешно с вами, но мне пора. Я убедился: вы не протянете руки моему королевству.

– Твоему? – с презрением переспросил Генрих.

– Моему. – В голосе Рамштайнта зазвенела сталь, бандит с кряхтением поднялся с Барабана. – Завтра приедет слизняк Герхард, с ним лясы точите. А мне недосуг. Ерунду, которую вы тут несли, лучше забудьте. Всезнайгели предприняли против Дункельонкеля больше, чем вы все вместе взятые. Я же свою миссию выполнил. Томас, инструмент ваш. Вернете после победы.

Рамштайнт снял плед с Барабана Власти.

Раздухарившийся вальденрайхский король не смолчал и тут:

– Красивый проигрыш, не более. Ты все равно не улизнул бы отсюда с Барабаном.

– Напыщенный кретин, я бы сделал так, – проговорил Рамштайнт и ласково щелкнул пальцем по Барабану.

Взрывоподобный звук оглушил присутствующих. Оконные стекла повылетали, морозный воздух хлынул в зал.