– Да, он такой… Вася. Ладно, что ещё слышал, Тиль?

Половинчик побледнел и опустил голову.

– Илианн Реноинн – предатель… Я служил предателю…

– Да знаю я уже, его подручные застрелили меня в порту после того, как беженцы отплыли. А за одно магов и инквизиторов.

– Ох ты ж!

– Вот так, а ещё что удалось узнать?

– Ох, мастер, беда… В порту сплошь песчаные орки, шаманы жгут костры, пытают пойманных хумансов и… – половинчик судорожно сглотнул, сдерживая рвотный позыв.

– Можешь не продолжать, я понял, – скрипнул я зубами, – они делают с пленниками всё то, что охотники делают с дичью.

– Ваша правда, мастер. Белый город окружён отрядами эльфов. Я видел вымпелы по крайней мере шести Домов. А ещё сегодня прилетели гарпии. На первый взгляд, несколько сотен. Но и это не самое страшное… Захватчикам нипочём не взять Варрагон. Магия белых стен создана древними ещё до эльфов. А сердце города – фонтан на Площади Магов – не уничтожить без того, чтобы пробиться сквозь защиту! Даже катапульты чёрных орков, заряженные Пламенными Звёздами, ничего не сделают. Только одной магии во всём мире с трудом, но под силу одолеть магию стен Варрагона…

– Так что же такого ты видел, что трясёшься весь, как пьяный шаман?

– Драконы, мастер Холиен. Драконы Огненных Скал и их укротители. Дом Паутины Ночи. Тёмные Эльфы…

– Мдааа…дежавю какое-то…

– Что вы сказали, мастер Холиен?

– Да это я так, не обращай внимания. А что, я вроде бы слышал, что Тёмные со Светлыми не очень-то дружат? Или не так?

– Ваша правда, мастер. Дом Паутины Ночи – изгнанники без покаяния. Предатели веры. Они отказались от Светлых Богов Леса, отрицая их силу. И Боги прокляли их, а сородичи изгнали много веков назад. Они ушли за Срединное Море и живут там у отрогов Южного Хребта среди Огненных Скал. Они одни из самых сильных воинов этого мира. И самые дорогие наёмники.

– Так сюда пришёл весь их Дом?!

– Нет, конечно. Я насчитал девять драконов. Это три звезды. Поверьте, мастер Холиен, это очень много!

– Не сомневаюсь. Значит, раскошелились Светлые. Видно, очень нужен им Варрагон. Вон сколько союзников собрали! А ты молодец, Тильман. Нужно отдать должное Реноинну, хорошего шпиона воспитал и выучил.

– Я больше не хочу иметь ничего общего с этим предателем!

– Ну-ну, не обижайся, Тиль! У хорошего и умного врага всегда есть чему поучится. А у тебя теперь редкое ремесло, брат. Да и война, как бы не была чудовищна, подарила тебе свободу. Чем бы не держал тебя Илианн, своим предательством варрагонцев он раз и навсегда освободил тебя от обязательств перед ним.

– А ведь и правда! – лицо половинчика засияло, как новенький золотой.

– То-то и оно! Пойдём уже, вон и наши алхимики вышли, ребятня с хворостом вернулась. Пора ужинать!

Близнецы и Тоша на моих глазах побросали вязанки хвороста и ринулись к Хейген. Та, уже подготовленная новостью Герды о выздоровлении детей, попыталась сделать суровое лицо. Но, когда ребятишки облепили мать со всех сторон, а, стоящий позади Бруно, что-то пробасил одобрительное, не выдержала и, взлохматив головы близнецам, начала неистово целовать их в уши, нос, макушки. Заметив меня, немного застеснялась, слегка отстранив детей. Вытерла раскрасневшееся лицо и повлажневшие глаза фартуком, кивнула мне степенно:

– Вернулся, засранец… – гнома стала медленно приближаться ко мне, поправляя закатанные рукава любимой блузки с глубоким вырезом.

Я немного сместился, стараясь, чтобы между нами находился Тильман.

– Я очень рад тебя видеть, Хейген. Герда уже наградила меня веским подзатыльником. Не будем, хорошо? Ведь я же успел?

– Успел, успел… – гнома сделала резкий бросок в мою сторону, замахнулась и…

– Матеннгельд Хайгуринн!!! Прекрати!!! – рядом стоял возмущённый Гуггенхайм.

Гнома, словно нашкодившая школьница, тут же замерла, опустив голову и теребя фартук. А Грандмастер Алхимии продолжил уже более спокойным голосом:

– Я понимаю, Матильда, что тебя отец в детстве только таким способом и воспитывал. Но встречать спасителя своих детей тумаками…

– Да? А если бы он не успел?

– Но ведь успел же… Всё, хватит на сегодня несчастий! Давайте ужинать, а то…

Я не дал старику закончить. Очень уж рад был всех их снова видеть. Подошёл и просто молча обнял низенького гоблина правой рукой. Воспользовавшись тем, что мамаша Хейген стоит рядом, привлёк и её.

– Я очень скучал, мои дорогие…

– Мастер Холиен, Мастер Холиен!!! – наперебой закричали дети и кинулись к нам, тут же образовав кучу-малу.

Я и забыл, как вкусна похлёбка мамаши Хейген. Когда жилистый Бруно снял чугунный котёл с ароматным варевом и водрузил его на грубый, сколоченный из горбылей стол, я не преминул скастовать Среднее Исцеление и Среднюю Регенерацию, похлопав его по плечу. На его удивлённый взгляд ответил:

– На всякий случай, парень. Мало ли… – увидев это, Хейген благодарно кивнула. Отошла мамаша. Видно, подзатыльником Герды всё обойдётся. Ох и тяжела рука у гномы! Спасибо Гуггенхайму.

Некоторое время за столом слышался только стук деревянных ложек, да довольное покряхтывание Гуггенхайма. В меню оказался даже хлеб, который щедрыми ломтями нарезала мамаша Хейген, приговаривая:

– Ещё Марта пекла, сердешная…да посадит её Подгорный поближе к очагу!

Я достал из инвентаря бурдюк с пивом, которым снабдили меня щедрые северяне.

– У меня на родине…ммм…в другом мире, есть обычай вспоминать усопших друзей и близких, поднимать чарку-другую хмельного. Хоть и не все боги моего мира это одобряют… Сегодня упокоятся души Олафа и Марты. Он были хорошими людьми и умерли несправедливо, мученически. Поэтому, давайте пусть каждый помянет их в мыслях согласно своей вере…

Я плеснул густого пива себе и в протянутые кружки Хейген, Гуггенхайма, Герды и Бруно.

– Хорридо, Марта! Хорридо, Олаф! Пусть ни в чём вы не будете нуждаться за столом Подгорного!

***

Тихо квакали лягушки на заболоченных берегах Моны. Только здесь, у небольшой излучины реки, камыши расступались, давая доступ к свободной воде.

Северяне подготовили лодки для последнего пути погибших. Уже прозвучали все последние слова. На берегу собрался весь хирд Эйрика. Были здесь и сёстры Обители с Примой Золано. Пришло много людей из лагеря беженцев.

В сыром вечернем воздухе плыл острый смолистый запах. Два северянина принесли жаровню с пылающими углями. Эйрик протянул мне короткий лук и стрелу с просмоленной паклей, его хирдманы встали рядом приготовившись.

Лодки столкнули в тёмные воды Моны, воины довели их до стремины и отпустили. Тяжёлые, с настилом из ошкуренных брёвен, обитым шкурами, отправились они в последнее путешествие.

Стоящие рядом северяне, потянулись к жаровне. Вспыхивали лоскутья пакли. В полной тишине заскрипели луки, глухо захлопала тетива, ударяясь о наручи. В небе на мгновение стало на десяток звёзд больше…

Облитые смолой настилы занялись быстро и жарко. Уже через несколько минут лодки пылали кострами, бросая рыжие блики на воды Моны. Ещё немного, и они скрылись за поворотом. Стало совсем темно.

Ветер стих, появились вездесущие комары.

– Ты, когда отплываешь, Эйрик?

– Думаю, завтра, Эскул. Нам ещё догонять основной караван.

– Я тебе не говорил, что вернулся не один?

– Нет.

– Со мной двое бессмертных. Рунгерд и Базилевс.

– Северянка?

– Почти, брат. Они оба бессмертные и новички в этом мире. У меня будет просьба…

– Обижаешь, побратим, – блеснул в лунном свете белозубой улыбкой Эйрик.

– Хельга…эээ…Рунгерд очень хотела присоединиться к северянам, а Базилевс – её спутник. Они не будут обузой и ещё удивят тебя, побратим.

– Не сомневаюсь, Эскул. Ещё два хирдмана…хм, хирдман и валькирия не станут лишними на драккаре Свенссонов. Я буду ждать их до завтрашнего вечера. Должен подойти ещё драккар. Мы не такие гружёные, как корабли в караване, да и из-за чёрных нефов они идут медленнее нас.