Я сосредоточился на больном и активировал «Сон Гарпии». Михель как-то судорожно вдохнул, веки его закрылись, он сделал длинный выдох, и напряженная гримаса на его лице разгладилась. Я увидел, что это ещё довольно молодой мужчина. Абигайль заполошно бросилась к постели, прислушалась к дыханию. Я в это время глянул на шкалу маны. Минус пять. Как и ожидалось.

- Он спит! - обернулась она ко мне, прикрыв рот ладонью и выпучив глаза, - он просто уснул.

- Нуда, сестра, а что вы думали, он встанет и станцует нам?

- Ннет, но мы давали ему отвар белладонны и дурмана, такое количество коня с ног валит. А ему хоть бы что.

- Не мне учить вас, сестра, что боль бывает разная. Вы лучше распорядитесь, что бы нас уведомили, когда он проснётся. И ещё, у вас делают отвар из ивы?

- А что это?

- Ммм, это дерево, чаще всего растёт по берегам рек, прудов, озёр. С такими длинными тонкими побегами и продолговатыми светло-зелёными листьями, - как мог объяснил я.

- А, плакальщица, наверное.

- У нас иву то же плакучей зовут, иногда она бывает с беленькими листьями. Пусть Отто или Франсуа нарежут молодой коры, потом её следует подсушить на солнце, чтобы ломалась и заваривать кипятком. Горсть на вот такой малый глиняный горшок, - указал я на стоящую на тумбе подходящую ёмкость. Часа два настоится, а лучше на ночь в холодном месте и давайте от жара или боли в суставах три раза в день. А Михелю, как очнётся - целую кружку.

- Всё сделаем, мастер Холиен, - у Абигайль даже голос изменился. И тут я чуть не споткнулся. Система меня оповестила.

Харизма+1

Ничего не понимаю. За такой пустяк?

Дальше пошли разные травмы: ушибы, трещины, переломы, вывихи. Была парочка бытовых - обваривались кипятком, резались бытовым инструментом. У одного крестьянина рука попала в молотилку. «Сон Гарпии» работал исправно, иногда приходилось выпивать эликсиры маны. Я практически ополовинил свой запас. Вечером займусь у Гуггенхайма пополнением запасов.

Странно, но почти не было тяжёлых инфекционных больных. Абигайль пояснила, что всех поступающих с рвотой, поносом, в тяжёлой лихорадке или с сыпью Прима приказала устраивать в отдельном одноэтажном флигеле, стоящем в полёте стрелы от основного здания больницы. Уф, хвала Марии! Хоть с этим у них какой-то порядок. Моя помощница сказала, что они так делают уже четыре года после случая, когда с одного из кораблей, прибывших в порт привезли матроса со странной жёлтой кожей, высохшего как мумия, который не мог ни есть, ни пить. Всё, что в него вливали, тут же выливалось. А ещё он периодически горел в лихорадке и метался, пытаясь выбраться из обители или прыгнуть из окна (Холера, из-за обезвоживания у пациента возможен делирий, дезориентация, помешательство. прим. автора). Он не прожил и суток. Когда его похоронили, болела уже половина обители. И сёстры, и пациенты. В тот раз всё закончилось очень плохо. Пришли инквизиторы и гвардейцы герцога. Закрыли все окна и двери, завалили вязанками хвороста, а дворцовый маг сжёг всё здание драконьим пламенем вместе с людьми и заболевшими сёстрами, отказавшимися бросить своих подопечных. Потом герцог снова отстроил больницу на свои средства.

Хм, крут Альберт Варрагонский, ох, крут! Но город ведь спас. Не просто им здесь... Ох не просто. А герцог - слуга королю и санэпидемстанция в одном лице. Хоррошш, каналья! Надо будет как-нибудь поглядеть на него.

- Тогда, здесь пока закончили, пойдём на второй этаж, - решительно двинулся я к лестнице.

- Постойте, мастер Холиен, - Абигайль порозовела, - но там же женщины! Как можно? С ними только повитухи, берегини да сёстры... Не положено...

- Значит так, Абигайль, вы ещё не поняли, наверно, в этом деле меня нельзя остановить. Один мой уважаемый учитель говорил: «Мёртвые и скорбные телом сраму не имут!» Мы с вами, сестра, - последние, кто стоит между этими женщинами и смертью. Уйдем мы в сторону и....- Абигайль стояла красная, как помидор. Тьфу, вот же заскорузлые традиции. - Так, сестра, сделаем следующее. У вас есть лишнее облачение, чтобы на мои размеры налезло, только обязательно с головным покровом?

- Ддда...- ещё больше смутилась Абигайль.

- Несите. Захватите ещё тряпицу застиранную, мне для повязки на лицо. И чтобы ни взглядом, ни делом меня не выдать. Не бойтесь. Не буду я на прелести заглядываться. Мне в целом бы обстановку понять. У вас же там и дети?

- Я поняла, мастер Холиен, простите за недоверие. Я быстро.

В углу уже весело стучали молотками Элькамино с Франсуа, натягивая полотно на рамы и отгораживая амбулаторию от остального пространства. Пошло дело! Послышалась ругань. Бывший убийца заехал себе по пальцу. Ближайшие больные с интересом косились с коек на начавшуюся суету. Тут показалась Абигайль с ворохом одежды.

Я принял одеяние и скользнул за новую ширму. Под обалдевшими взглядами работников облачился в рясу, натянул головной чепец, предварительно приспособив импровизированную лицевую повязку. Вышел к сестре.

- Ну как я вам? - строго посмотрел я на Абигайль. За ширмой заржали, затем послышался звук оплеухи и всё стихло.

- Нормально, - ответила девушка, уже пришедшая в себя от смущения.

В женском отделении всё было и проще, и сложнее одновременно. Детей было не просто много, а катастрофически много. Они сидели и стояли у постелей больных мам. Шныряли по этажу, мешая и вызывая окрики сестёр обители. Гул и гвалт стояли невообразимые.

Я изобразил удивление глазами.

- Их не куда девать, мастер Холиен. Старшие могут сами о себе позаботится дома, но большинство из них работает целыми днями. А младших редко кто может оставить без присмотра. Вот и разрешаем держать здесь. Подкармливаем, не выгонять же...

- Но у вас, я слышал, есть приют?

- Да, но там дети без родителей. Сироты.

Какая-то мысль стала формироваться у меня в голове.

- А чем заняты ваши воспитанники, помимо работы в обители?

- Ну, у них есть занятия по чтению, письму и простому счёту.

- А к работе в больнице они допускаются?

- Только самые старшие, после шестнадцати лет, да и свободны они в выборе в этом возрасте. Дальше приют их не держит. Хотя работой и может обеспечить или дать рекомендации.

- И многие выбирают работу в обители?

Абигайль пристально посмотрела на меня и вздохнула:

- Единицы.

- Хм, сестра, поговорите с Примой, может нам на женской половине тоже отделить уголок по примеру амбулатории. Поместить туда немного игрушек, собрать здоровых детей от мам, разбить на группы мальчиков и девочек. А старшими назначить деток из приюта, десяти-двенадцати лет. А руководит ими пусть наиболее опытная воспитательница. Приютским выделять денежку малую за труд. Как вам такая мысль? Не дело это, когда больные женщины вынуждены весь день приглядывать за своими детьми, да и покой нужен, тишина. Подумайте с Марией над этим. А пока пойдем. Схема прежняя. Вы характеризуете, я усыпляю.

- Хорошо, мастер Холиен, - и мы вновь двинулись по рядам.

Здесь было мало травм. В основном, ожоги, застарелые и загноившиеся, которые лечили припарками, и они расползались зловонными язвами. Несколько ангин, базедка (Базедова болезнь или болезнь Грейвса, диффузный токсический зоб) - заболевание, характеризующийся увеличением активности щитовидной железы, ростом размеров этой железы по причине аутоиммунных процессов в организме, прим. автора), конъюнктивиты. Ну и исконно женские: окопный цистит (военный цистит, воспаление мочевого пузыря при длительном пребывании на холоде, земле, в лесу и т.п. прим. автора), кровотечения, выкидыши. Отдельно расположились беременные на ранних сроках с отёками ног. Была одна многоплодная беременность у маленькой, похожей на мышку женщины с болезненной худобой и кашлем шахтёра. С каждым шагом мой энтузиазм таял, как сахар в кипятке. Я начинал понимать всю чудовищность и безысходность проблемы, за которую взялся. Сцепив зубы, я пообещал себе сделать всё, что смогу.