— Привет, Эфраим! Ты как здесь? — придержал я его ладонь в своей.

— Так, эта, ваше эльфийшество! С вами интереснее, да и выгоднее даже, чем служба майората. Вы вон, за два дня — и сесть в тюрьму успели, и выйти, и к магистру вас возили, теперь за вами гонятся… Лихой вы Рейнджер, завидую!

— Да, лихой… а ты откуда Гнома Васю знаешь? — подмигнул я Эфраиму.

— Так, известно, уважаемый гражданин Карагона. Не скупой, опять же, как и вы, — заискивающе посмотрел на меня тюремщик.

Намёк понял, не дурак — я протянул ему вкусно звякнувший мешочек.

— Ну, а мы сейчас куда, Эфраим? — вернул я его с небес на землю.

— Так, эта, сказали, вроде вы сами укажете.

— Правильно, Эфраимка, давай, скажи, чтобы в ремесленный квартал правили, к лавке Модеста!

— Ваша правда, но я бы не связывался с этим пройдохой, ваше эльфийшество, — покачал головой тюремщик.

— Есть такое слово «Надо», Эфраимка, — сказал я и подумал, что этот простак не так уж и не прав.

Мостовая центральных улиц под колёсами кареты сменилась утрамбованным грунтом ремесленных кварталов. Я это сразу почувствовал, когда тряска резко сменилась мягкостью хода. Из окна потянуло вонью дублёной кожи и гарью десятков горнов. Вместе с запахами ворвалась какофония разных звуков. Визг точильного камня, размеренные удары молота о наковальню, матерные понукания мастеров и скрип, скрип, скрип тысячи тачек, телег, экипажей и рикш. Рядовое утро всех тех, кто поклонялся единому богу. Имя, которому Крафт.

Карета свернула в проулок, где было немного потише. Эфраим открыл дверь.

— С прибытием, ваше эльфийшество, туточки, прямо за углом как раз лавка Модеста!

— Спасибо, Эфраимка! — крикнул я уже вслед экипажу.

Да, действительно, дверь нужной мне лавки находилась в двух шагах. Модест — это то, что нужно. На репутацию ему плевать. Он живёт со своими вещами. Никто ему больше не нужен. Если нужно купить или продать что-то редкое, вам к нему. Но держаться стоит осторожно. Модест никогда откровенно не кидал своих покупателей, но злые языки давно поговаривали, что де связан он с криминальным миром Карагона, не брезгует и ворованным. Может и наводку дать на богатого покупателя своим подельникам. Но в моём положении уж лучше к нему, чем к эльфам или в майоратскую скупку. Есть, правда, ещё вариант. Аукцион. Но время, время. Частики тик-так. Уже два дня прошло, а у меня месяц всего. Точнее уже 28 дней. Поэтому — Модест.

Дверь открылась без скрипа. По-утреннему безлюдная лавка обрадовала тишиной. Снаружи не доносилось ни звука. Легкий полумрак рассеивали лучи восходящего солнца, причудливо преломляющиеся в светло-зелёных витражах, расписанных смутно знакомым рисунком вьющихся растений. Витрин в лавке было мало. Отделанные дорогим джорданским деревом стены имели приятный красноватый оттенок. Витые чёрные столбы из кости дракона поддерживали высокую крышу. Широкий прилавок был девственно чист. В правом углу, между прилавком и дверью в запасник сидел Модест. Единственный его правый глаз был полузакрыт, левая глазница была пуста, её перечеркивал клиновидный шрам, напоминающий гостям о том, что хозяин не простой торговец. А крепкие загорелые кисти с жилистыми пальцами и следами мелких ожогов на коже, которые оплетали паутинкой руки до локтей, говорили о том, что Модест в молодости чаще сжимал ими рукоять меча, а не перо и пергамент, как сейчас. Одет торговец был в тёмно-серый щегольской сюртук, отделанный серебряной нитью по вороту и обшлагам. Густые седые с рыжинкой волосы, такие ещё называют «перец с солью», были небрежно стянуты на затылке сыромятным ремешком. Несколько прядей падали на лоб и закрывали уши торговца.

Мне приходилось и раньше несколько раз обращаться к нему. И каждый раз я испытывал странное чувство острой опасности, находясь в нескольких шагах. Казалось, ему достаточно шевельнуть пальцем, чтобы свернуть мне шею. Вот и сейчас, когда я вошёл и его единственный глаз уставился на меня, это чувство вернулось снова.

— Малыш Холиен! Какими судьбами! — красивый баритон торговца наполнил тишину лавки. — Давненько тебя не было.

— Доброго утра, мастер Модест, как всегда, дела привели! Не уделите ли мне немного своего времени? — я старался быть вежлив, очень часто от этого зависело настроение торговца, и, как правило, мои дивиденды от сделок.

— Хм, сразу к делу. Узнаю бессмертного. Никогда вам не стать настоящими жителями Темнолесья, — проворчал Модест, — давай, выкладывай, что принёс.

Я аккуратно выложил из инвентаря зелья манны и ловкости, на которые торговец даже не взглянул. Чуть больший интерес вызвал комплект орочьей брони. Её Модест, придвинув к себе, быстро прощупал в местах креплений, подёргал за кожаные шнурки, вывернул поддоспешник и взглянул через лупу на клеймо изготовителя. Все это заняло несколько минут.

— Что ж, неплохо, неплохо, рейнджер, видно была удачная охота, а чего мало добычи? Или слить кому успел? — Модест лукаво зыркнул на меня своим глазом.

— Иногда дичь сама превращается в охотника, уважаемый мастер, — обтекаемо ответил я.

— Бывает, бывает. И, наверное, деньги нужны прямо сейчас? — хозяин лавки вопросительно поднял бровь, сделав характерный жест пальцами правой руки, потерев друг от друга большой и указательный.

— Буду вам очень признателен, уважаемый мастер! — я прижал правую руку к груди и слегка поклонился.

— Зелья — десять тысяч. Орочий комплект очень неплох, эх, дам тридцать тысяч. Моё последнее слово. И то — из уважения к твоему Дому, Холиен.

Хм. За зелья маловато. Но это и понятно. Выигрываешь в скорости, проигрываешь в ценности. А вот комплект удивил, думал меньше.

— Идёт, уважаемый мастер! — вещи как по волшебству исчезли с прилавка и рядом звякнул солидный кожаный кошель.

— В расчёте, Рейнджер, — хозяин развернулся к своему креслу за лавкой.

— Эээ, прошу прощения, мастер, хотелось бы ещё одну вещь оценить, поможете мне?

— Ох, Холиен, ну почему сразу не начал с главного? Всё хитрите, хитрите… Все равно ведь ко мне нёс? Запомни, рейнджер. То, что ты вежлив со мной, я ценю. Но ещё больше ценю такой редкий товар как честность и прямота. Обо мне много говорят… разного. Не всё из этого неправда, Холиен. Мы с тобой раньше почти не пересекались. Но ты произвел хорошее впечатление. Поэтому, не крути, выкладывай, — и Модест вновь подошёл ко мне, перегнулся через прилавок и хлопнул ладонью по столешнице.

Я залез в инвентарь, цепь была завёрнута рваный плащ эльфийки. Достав свёрток, я выложил его на прилавок перед хозяином и развернул. Тусклый мифрил цепи заиграл под зелёными лучами витражей, фиолетовое свечение на мгновение вспыхнуло и впиталось в свернувшиеся в кольца звенья.

Дальнейшее произошло практически мгновенно для меня. Глаз Модеста, уставившийся на цепь, расширился. Сам мастер легким прыжком преодолел прилавок, метнулся к двери, задвинул засов. Затем пришла пора мне ещё больше удивиться. В несколько пассов хозяин лавки запер комнату магической защитой. Радужная плёнка окружила лавку по всему периметру, впитываясь во все щели и проёмы. Заклинание Абсолютного Полога. Школа Магии Разума. Вот это да. Модест — Грандмастер!? Ничего не понимаю. Лавочник — Архимаг?

Я тупо уставился на материализовавшегося передо мной Модеста.

— Где она!? — вкрадчивый баритон сменился ледяным шёпотом, рука Модеста стальными тисками зажала мне горло.

— Кто — она? — просипел я, сдерживая себя и догадываясь, что, если бы меня действительно хотели убить, то уже был бы на точке воскрешения.

Модест оттолкнул меня к прилавку, сам метнулся к цепи, выхватил из-под неё рваный плащ, поднёс его к близко к лицу и прикрыл глаз.

— Она… — повторил он шёпотом. — Эраинн, Чёрная Лилия…тень моего сердца…эхо моей тоски… — внушительная фигура Модеста как-то съёжилась, ноги его подкосились, и он сел прямо на пол, опершись спиной на прилавок. Лавочник продолжал мять в руках плащ, что-то неслышно бормоча.

Постояв несколько минут и не решаясь заговорить, я всё-таки решил приблизится к хозяину лавки.