Аппетит вернулся, как только я просмотрел хабар, доставшийся мне от зелёной стервы, благодаря которой я лишился экипировки и артефактов на сто тысяч золотых. А уж Жемчужины и Пояса было особенно жалко! Великий Рандом в этот раз меня не обделил. Зелья регенерации маны и увеличения ловкости тянули на пятнадцать тысяч. Семь орочьих ятаганов редкого класса! Пожалуй, на чёрном рынке потянут тысяч на двести! Один уникальный ятаган и один редкий полный комплект на орка 120 уровня. Чтож, это я удачно порезвился. И вот, возможно, искомое неизвестное — ларец. Я вытащил небольшой сундучок из дерева, без отверстия для ключа. Ну и что, что лепрекона не было? Может ситуацию с курьером переиграли в последнюю минуту?

К сожалению, скилов моего уровня для идентификации не хватало. Но благородный серый оттенок древесины не оставлял никаких сомнений. Мелорн! И как же у Высшей эльфы оказался предмет из священного дерева? Только за один этот факт игрок с ником «Эвглена» могла схлопотать пожизненное проклятье эльфийских Домов, закошмарили бы девчонку до слёз.

И зачем же, интересно знать, так рисковать? А теперь, взяв его в руки, рискую и я. Ведь я тоже Высший эльф. Поэтому шкатулка сейчас покоится в тайнике под полом моей комнаты, к которому имею доступ только я или, по решению суда, виртполиция. Хотя за всю десятилетнюю историю МИФа прецедентов не случалось.

Что же скрываешь ты, ларчик? Головную боль, мечту, богатство, геморрой или…ничего? Согласно описанию Наёмников, с лепрекона в луте должен был выпасть мифриловый жезл и карта. Может они в ларце? Только вот маловат он для жезла. Ясно теперь только одно. Никакие Наёмники о нем не узнают. За подставу надо отвечать. И точка. Деньги — пожалуйста, рассчитаюсь. И хватит с них. Нутром чую, серьезное в нем что-то. Таки вещи игроку попадают очень редко. За ней, скорее всего, история. А это ни с чем не сравнимые квест и фан, неотъемлемые части игрового процесса.

Баста, сам всё узнаю и сам всё решу. Хм, делать это надо быстро. Думаю, хозяева ларчика уже раскручивают моховик поиска и наезда на наглого меня. Эх, без визита к Наемникам — никак! Последние годы только у них и кормлюсь. Одиночке в МИФе тяжело. Ну не люблю я кланы. Не люблю. Была парочка историй. Как вспомню — тошнит. Завязал я с клановыми прокачками и подачками, интригами и фигами в кармане. Не моё. Одиночка я и в Игре, и по жизни. Проще так. Не могу ни за кого отвечать, а значит и надеяться люблю только на себя.

Раннее утро в Карагоне наполнено множеством звуков. Скрип телеги молочника, визгливые голоса хозяюшек у соседнего с трактиром колодца, карканье стаи ворон, угнездившейся на колокольне собора — все это врывалось в распахнутые окна, смешивалось с будоражащими звуками кухни и вместе с гудением раскаленного воздуха в камине вылетало в черный от сажи дымоход.

В утреннюю нирвану стали потихоньку вплетаться новые резонирующие ноты. Цокот подкованных копыт нескольких лошадей оборвался у входа в трактир. Тень от экипажа через окно упала на стол, за которым сидел Эскул. Двери распахнулись от мощного пинка вошедшего помощника шерифа. Лучи утреннего солнца заиграли на золотых шпорах и рукояти дорожного меча рыцаря. Следом за ним в проем, нагнувшись, шагнули два дюжих копьеносца. Голова шерифа была непокрыта. Идеально выскобленная лысина красовалась россыпью крупных веснушек, рыжие лохматые брови и борода воинственно топорщились. Подойдя к моему столу, рыцарь, слегка нависая, уперся в столешницу кулаками в кольчужных перчатках, пророкотал:

— Ты — Эскул?!! Рейнджер дома Холиен? — от его голоса задрожали стекла в окне и маленькая кухонная псина, заскулив, забилась за стойку.

— Да, шериф, все верно, Эскул ап Холиен, к вашим услугам, — стараясь не делать резких движений, я попытался медленно встать, не забыв повернуть кисти рук ладонями вверх. Все-таки уровень у рыцаря далеко за трехсотый. Наши явно не пляшут. Да и копейщики тут не для красоты.

— Молчааать! Эльфийский выкидыш! Кусок высокого дерьма! — рыцарь уже не говорил, а громко шипел.

Ни фига себе, это уже серьезное оскорбление!

Один из копейщиков вынул из-за пазухи свернутый в трубку пергамент с сургучной печатью, сломанной у основания. Я счел нужным молчать, лишь слегка отвернув голову от нависающего шерифа и весь превратился во внимание.

— В соответствии с Кодексом Карагона и по приказу бургомистра, его светлости, графа Норлинга, — декламировал копейщик с донельзя суровым и сосредоточенным лицом, — арестовать Эскула из дома Холиен, Высшего эльфа, за нападение на Эвглену из дома Дориен, Высшую эльфу, приглашенного мага Дома, и препроводить его в городскую тюрьму, где и держать его до суда майората!

Блин, приехали… Ну я и лошара! И ведь знал, же что на территории майората, в общественных помещениях иммунитета у игроков нет. А я ещё со вчерашнего события ещё и красным ником красуюсь! Покушать вкусно захотел, расслабился. Все эти мысли я додумывал, покряхтывая под умелыми руками одного из копейщиков, которыми он быстро связал мне руки за спиной, захлестнув хитрой петлей шею.

— В карету ублюдка! — рявкнул шериф, и я, получив ускорение древком копья, пробкой вылетел в двери трактира. Здесь меня приняли такие же умелые и крепкие руки двух служащих городской тюрьмы. Эти угрюмые люди в черных кожаных кафтанах с короткими дубинками за поясом быстро определили меня в карету с железными решетками на окнах. Возница лихо стегнул бичом по спинам казённых лошадей, и карета скрылась за поворотом, сопровождаемая конными рыцарями.

В голову лезли разные дурацкие мысли. О том, что успел хорошо плотно позавтракать-пообедать. В тюрьме таких разносолов мне не видать. Пытать благородного эльфа, конечно, не будут… Но суд майората. Хм. Могут не заморачиваться и передать юстистам Дома Дориен. А с теми шутки плохи. Я у них соловьем запою! И ларец мой — тю-тю! Ай, как-нехорошо-то! Надо быстренько что-то придумать.

Флегматичная морда тюремного служки маячила перед внутренней решёткой кареты. Что-то он поправлял, подкручивал в запоре, кряхтя и шмыгая носом. Острый чесночный запах пополам с сапожным дегтем переполнял и без того душное пространство тюремного транспорта. Трясло на поворотах немилосердно. Мне пришлось раскорячится, чтобы не задушить самого себя. Веревку ведь так и не сняли. Я упер пятку на правом сапоге в уголок ножки железной скамьи, приналег — и каблук успешно соскользнул, а я со всего маха треснулся лбом об решётку. Гаденькое хихиканье раздалось со стороны тюремщика. Пришлось повторить попытку. На этот раз удачно. Каблук отскочил и об пол звякнул золотой империал.

— Чевой-та там, а!? — вякнул голосок из-за решётки.

— Можно Вас, любезный? — подтолкнул я носком сапога монету под дверь в перегородке. Короткое шуршание и золотой исчез, как его и не было.

— Мне бы записочку передать.

— Не положено аристованным, значица так!

— Так я же не врагам каким, господину Магистру, прошение!

За перегородкой воцарилось молчание на целую минуту.

— Не положено, надо старшему смены сообщить!

— Ну и сообщи, если хочешь, только ведь тогда делиться придется,

— Ха, чем делиться? А и не было ничаго!

— Так, а я что говорю, что было? Не было. Но отнесешь весточку — будет ровно в пять раз больше! Я стал торопиться, в окне уже были видны вымпелы на донжоне замка майората.

— Давай на словах — а то я не шибко грамотный, а вдрух ты крамолу какую напишешь, мне за это карачун выйдет!

Вот ведь, перестраховщик хренов!

— Ладно, передай секретарю Магистра ордена Рыцарей Креста Герхарда фон Камелькранца, зовут его Гельмут, слово в слово: «Эскул. Тюрьма майората. Обвинение Дома Дориен». Повтори!

— Ну, эта, значица, Эскул. Тюрьма, короче. Обвинение Дома Дориен.

— Ну, хоть так, молодец. Только поспеши! И тебя ждет награда!

— Усё. Заткнись, приехали! — прошипел напоследок тюремщик. Карета проехала через подъемный мост под надвратной башней замка майората и свернула в правый проезд к тюремным воротам. Возница круто осадил лошадей, лихач долбаный, что стоило мне ещё пары шишек и неприятных минут…