Пелагея точно знает, что папа жив и надерёт ей задницу, если она ослушается его приказа. А ещё отберёт всё сладкое, к которому маленькая повелительница Смерти питает особую слабость. Приходится быть жестоким, но по-другому никак.

В итоге я почти сутки пролежал неподвижно, пока не восстановился от горелого куска мяса хотя бы до стейка с кровью. Лишь тогда начал понемногу шевелиться, ломая плотную корку вокруг себя. Глинистая почва вокруг спеклась от невыносимой температуры, превратившись в грубый аналог керамики. Если честно, мне с ней очень повезло, как и со всем прочим рельефом. Не будь поблизости балки с мутным ручейком на дне, куда я сиганул на остатках рассудка, всё могло бы закончиться куда печальнее. Свою лепту внесла и моя окрепшая кожа, сопротивлявшаяся до последнего. Обычного человека просто бы испепелило на месте, даже с высоким сопротивлением к магии.

Айрат очень сильный противник, тут спорить глупо.

Жаль, что воды внизу оказалось всего по колено, а дальше шёл сплошной глинистый ил. В него я и закопался, словно матёрый сом, пока наверху бушевал огонь. Шайтан откровенно переборщил с заклинаниями, отчего всю балку почти сразу окутал горячий пар вперемешку с дымом. Видимость стала нулевая, и мне удалось отползти подальше, пока я не уткнулся в чьи-то корни на глубине. Причём, ещё живые. Они поделились со мной энергией и не дали окончательно потерять сознание. А затем почва вокруг начала спекаться. Возможно, Айрат хотел таким образом если не добить, то хотя бы выкурить меня из укрытия. Знай он точно моё местоположение, прожарил бы до углей.

Ох, не так я себе нашу встречу представлял…

Неужели пресловутый синдром «двадцатки»? Но с его способностями добиться следующего повышения — вполне выполнимая задача. Странно это всё. Айрат мне всегда казался одним из самых рассудительных и хладнокровных сталкеров. Не зря же ему доверили целую боевую группу. Среди всех кандидатов на помешательство его место располагалось в самом конце списка. Но что тогда это было?

Он ведь меня явно узнал. И от этого на душе становилось ещё паршивей.

Спёкшаяся корка глинозёма поддавалась очень тяжело, прямо как взаправдашний бетон. То ли на самом деле так крепко схватилась, то ли я слишком ослаб. Пришлось ломать по кусочку, освобождая себе всё больше пространства. В таком однообразном занятии прошёл не один час. Каждое движение давалось с трудом, а не до конца восстановившееся тело грозило рассыпаться окончательно. Дико хотелось пить, но от ручейка осталось лишь засохшее русло. Новой воды так и не натекло.

Когда вокруг стало чуть посвободнее, я смог дотянуться до артефактной секиры, которая так и осталась за спиной. Огонь не повредил ни ей, ни даже чехлу. По словам гномов, его пошили из редчайшей кожи какого-то подземного чудища, который любит купаться прямо в магме, и огонь Шайтана его даже не покоробил. Хорошая штука, стоит своих денег. Что интересно, самого монстра ради материала не трогают, а ищут по пещерам старую оболочку, оставшуюся после линьки.

Такое вот гуманное производство. С другой стороны, ещё непонятно, кто с кого три шкуры спустит.

С «Аспиринкой» дело пошло гораздо веселей. Главная трудность заключалась в том, чтобы не отчекрыжить себе что-нибудь попутно из-за стеснённого пространства. Всё-таки это не самый удобный инструмент. Затвердевший грунт адамантиновые лезвия пластали без проблем, но лишь в одной плоскости. В той самой, где находился я сам.

Наконец, спустя чёрт знает сколько времени, мне удалось-таки проковыряться до поверхности. Лицо тут же обдало свежим ночным воздухом, и я смог нормально вздохнуть. Лёгкие с непривычки выразили своё возмущение острой резью в груди, но вскоре приноровились к привычной работе. По артериям пошла свежая кровь, насыщая органы кислородом. Вялость немного отступила, хотя тело всё равно ощущалось каким-то ватным и немощным. Спасибо хоть почти ничего не болело.

Вокруг стояла тихая безлунная ночь. Узкой полосой наверху поблескивали звёзды, а всё остальное скрывали обрывистые стены оврага, казавшиеся в полумраке почти чёрными. Я какое-то время прислушивался к окружающим звукам — уханью птиц-полуночников и дружному треску сверчков, пока внезапно рядом кто-то не покашлял, прочищая горло.

— Кхе-кхе… Здравствуйте.

Я тут же вскинулся из лёжки, со свистом прочертив секирой полукруг, но вокруг по-прежнему никого не наблюдалось. Лезвия рассекли одну пустоту, зацепив кусочек склона. Не попал.

— Ой, простите! Не хотел вас напугать. Вы меня понимаете?

Слегка дребезжащий голос теперь шёл с другой стороны, где опять же царила одна пустота. И самое странное, что он показался мне смутно знакомым. Долго напрягать память не пришлось — не так уж и много я знаю тех, кто умеет скрываться от посторонних глаз. Проще говоря, становиться невидимым.

— Иннокентий? — прохрипел я осипшим горлом.

— Узнали! — обрадовался собеседник с явным облегчением. — Хотите пить?

Я молча кивнул и тут же откуда-то сверху к моим ногам шлёпнулась обычная пластиковая бутылка. Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, в ней продавали минеральную воду или какую-то крашеную газировку — сейчас уже не поймёшь. Этикетка от времени давно отклеилась, а саму ёмкость испещряли многочисленные морщины и складки. Так бывает от долго использования, к которому одноразовая тара не приспособлена. Там принцип простой — выпил содержимое и тут же выкинул. Но в урну бутылка так и не попала, превратившись в аналог походной фляги.

От удара о дно оврага несчастная ёмкость едва окончательно не лопнула по швам. Я мигом её подхватил и сорвал крышку. Внутри оказалась обычная вода, которая впиталась в меня, словно в раскалённый песок. Несколько жадных глотков, и полтора литра закончились. Теперь понимаю, как чувствуют себя верблюды после рейда по пустыне. Они за раз могут целую бочку всосать.

— Спасибо, Шланг.

— Не стоит благодарности!

Однако Иннокентий Власов не спешил показываться на глаза. Каждый раз, когда он заговаривал со мной, звук как будто исходил с новой стороны. Видимо, новая фишка его необычного класса. Вежливый сталкер из первой группы и раньше с неохотой показывался публике, а сейчас и подавно.

— Чертовски рад тебя… не видеть, — усмехнулся я. — Гоблин с тобой?

— Савелий неподалёку, — уклончиво ответил Шланг. — Он помог вас отыскать.

— Кстати, об этом. Демон что, с катушек съехал⁈

Сталкер словно почувствовал вспыхнувшую во мне злость, и немного стушевался.

— Ну… У него, скажем так, трудный этап в жизни. Вы уж не серчайте.

— Давай только без этих твоих анальных векторов и прочего, — попросил я любителя альтернативной психологии. — Говори по существу.

— Он очень изменился, — осторожно начал невидимка. — Особенно, после гибели Ксюши. Мы все её очень любили, но по нему эта смерть ударила тяжелее всех…

В моей памяти против воли всплыл образ милой девушки с ручной крысой на плече и гнев начал понемногу стихать. Я тоже когда-то был сам не свой, после внезапной потери Эльги. Хотя это не оправдание тому, что он едва меня не поджарил.

— Соболезную. Что у вас случилось?

— Много чего, — сталкер тяжело вздохнул. — Романиха едва держится. У руля сейчас Александр Васильевич, и только его стараниями всё не развалилось окончательно. Но с другой стороны, в этом тоже заключена проблема.

— Пересвет? А что с Ёлкиным и остальными?

— Они пока… Скажем так, недееспособны.

— Но хотя бы живы? — уточнил я.

— Вроде того. Это долгая история. Правда, я ума не приложу, с чего бы начать. Столько всего произошло…

— Давай с того, что вы здесь делаете среди ночи, — предложил я. — Неужели сторожить поставили?

— Мы сами вызвались. А так как в успех мероприятия никто не верил, нам дали добро. Понимаете, нынче для жителей Романихи такие как вы являетесь врагами. Поэтому с кем-то другим вам лучше не встречаться. Во избежание новых конфликтов и кровопролития.

— Такие, как я? В смысле, орки?

— Нет, вернувшиеся, — сталкер взял небольшую паузу, после чего добавил. — С того света.