Саадар видел такие в порту, но там они были меньше и проще.

Крики, разговоры, стук молотков и визг пил. Пахнет свежим деревом и известью. Рабочие суетятся возле чанов с раствором, тащат вверх по наклонному настилу глыбы камня, укладывают ровно и аккуратно на стены… Сколько же здесь людей!.. И ведь охрана наверняка нужна! Саадар усмехнулся про себя.

– Скажи, приятель, где тут главный? – остановил он какого-то паренька. Тот мотнул головой в сторону:

– Мастер Элберт там. – Хихикнул и пошел прочь, продолжая давиться непонятным смешком. Все же странные они, эти столичные, что ни говори. Саадар пожал плечами и зашагал куда указали.

– Мастер Каффи, это ваши обязанности, – издали услышал он низкий, перекрывающий шум вокруг голос. – А если вы не способны исполнять их сами, то найдите того, кто способен. Третий раз за пятидневье! Возможно, мне стоит взыскать с вас ту сумму, которую потребует братство каменщиков. Как вы считаете?

Другой голос ответил что-то неразборчиво и резко.

Саадар подался на эти голоса, обошел сложенные штабелем доски. У стены стояли двое – мужчина и высокая женщина – и спорили. Угораздило же его так не вовремя сунуться! С кем теперь говорить – всем не до того: наверху болтались обрывки тросов, а на земле, наполовину впечатавшись в жидкую грязь, лежала здоровенная балка.

Саадар стоял и слушал, как они обсуждают чьи-то раздробленные пальцы, сломанную руку и ненадежные блоки и тросы.

– Тебе тут чего? – наконец заметил его важный с виду здоровяк.

– Главный нужен.

– Катись отсюдова, не до тебя сейчас…

– Мастер Каффи, – осадила его женщина, – пусть скажет, чего хотел. – Ну? – Она обернулась к Саадару. – Говори. Я здесь мастер-архитектор.

Знал, конечно, Саадар, что в столице чего только не увидишь, но чтоб огромной стройкой женщина заправляла – такого он не встречал. Но виду, что удивился, не подал – тут у людей свои порядки, чего пришлому в эти порядки лезть?.. Да и лицо у госпожи было такое, словно она пошлет далеко и прямой дорогой, – наглухо застегнутое, неприветливое.

Саадар откашлялся.

– Звать меня Саадар, госпожа. Работу ищу.

– И что же ты умеешь делать, Саадар? – Женщина сощурилась, и морщинки собрались вокруг темных глаз.

– Я с оружием управляться умею. И еще я в шахтах Домара работал, видишь? Клеймо. – Саадар задрал рукав и показал татуировку на предплечье: кирку. – Крепеж ставил. Стройка добрая, дай, думаю, попытаю счастья, авось, пригожусь.

– И зачем ты мне? У меня своих людей много, – резонно заметила госпожа, но взгляд на нем все же задержала – будто оценивала, сможет ли ей пригодиться немолодой, но высокий и крепкий мужчина с военной выправкой.

– Так еще одни руки разве будут лишними?..

Женщина не ответила. Обернулась к здоровяку:

– Мастер Каффи, идите уже. И давайте сюда людей, чтобы они эту балку вытащили.

Мастер кисло улыбнулся, кивнул и пошел прочь.

На раздумья у Саадара времени не было – он кинул в сторону мешок с пожитками, взялся за балку с одного края, и чмокнула липкая жижа, выпуская добычу. Саадар поднял ее, будто не было веса в этом куске дерева, будто это обычное полено.

– Ну неси уж, раз взялся. – Женщина смотрела невозмутимо, не меняя выражения лица. – Вон туда, – она указала куда-то в сторону.

В этот миг к нему подскочили двое крепких парней, попытались подхватить балку с другого конца, и Саадар не удержал ее – руки соскользнули. Балка одним концом плюхнулась обратно в мягкую грязь, и брызги окатили всех, кто стоял рядом.

– Твою!.. – Саадар проглотил ругательство. – Чего под руку полезли? Сам бы и справился.

Мельком взглянул в сторону госпожи. Она все с тем же выражением лица смотрела прямо на него. Ее куртка, штаны, шляпа и лицо – все стало бурым.

– Я… э… ты прости, госпожа, что одежку попачкал, – проговорил он сдавленно, воображая, каких слов сейчас наслушается. Это только наемницам плевать, в какое дерьмо лезть – лишь бы платили исправно, а городские – дело иное.

– Извинился? Отлично. – Женщина достала откуда-то платок. – Ну и чего встали? Несите эту катропову балку куда следует, нечего по сторонам глазеть.

Она стала оттирать – не особенно удачно – грязь с лица. И Саадару ужасно захотелось в этой луже взять да и потопнуть.

Двое попытались поднять балку.

– А ты чего стоишь? Иди, помогай.

– А я…

– А ты вроде работу искал? Ну так иди работай.

Саадар ушам не поверил. Его взяли? Вот так просто? Да еще и после того, как…

Но госпожа злой или раздраженной не выглядела. Скорее – усталой.

– Видел высокого мужчину, с которым я говорила? Это мастер Каффи. Спросишь у него потом, что дальше делать. Пусть определит тебя, куда посчитает нужным. Плата небольшая, зато обед и пиво за счет казны. Надеюсь, впредь обойдешься без детских выходок? – с этими словами женщина повернулась и пошла прочь широким шагом.

Саадар видел, как она останавливается по дороге, разговаривает с каменотесами, отдает какие-то указания, вот они склоняются над необработанной глыбой камня, и госпожа недовольно качает головой. Потом выпрямляется, замирает, словно почувствовав, что он смотрит, но не оборачивается и идет к своему навесу, где ее ждут какие-то люди.

– Это еще че, – похлопал Саадара кто-то по плечу. – И не такое тут увидишь. Будем знакомы – Барт!

Саадар улыбнулся подошедшему парню.

– Саадар.

Обстоятельства складывались весьма удачно.

Даррея приняла его.

В тот день Тильда возвращалась домой позже обыкновенного.

Она по привычке обернулась на внушительные стены храма, серые в сумерках, на его мощный гранитный хребет с выступающими ребрами колонн. Храм Маллара Многоликого дремал под моросящим дождем, и суетная рабочая жизнь медленно затихала в нем до следующего утра.

Тильда поджала губы. Строгие сдержанные линии ее рисунков стали зданием громоздким, неуклюжим и больше походящим на Канцелярию, чем на место, где каждый человек сможет почувствовать себя ближе к богу. Несомненно, храм будет красив, ведь она и другие мастера так стараются ради этого!.. Он будет белым цветком – среди шума и грязи столицы.

Но это – потом. Через десять, двадцать лет. Сейчас же заботиться стоит о том, чтобы вовремя поставляли камень для строительства, а каменщики и резчики правильно его обрабатывали, чтобы соблюдалась нужная толщина стен, не было никаких расхождений с расчетами – иначе арки рухнут, стены не выдержат нагрузки.

Эти заботы поглощали Тильду уже семь лет. И даже сейчас, когда кипучая суетная жизнь Дарреи подхватила ее и понесла вперед, она мыслями возвращалась к храму Многоликого. И если бы Тильда не знала город так хорошо, то непременно бы заблудилась в узких и широких улицах Жемчужного и Бронзового колец и оказалась бы в путаных, кривых переулках Застенья.

Но это был ее город.

Он скромно прятался в планах и чертежах на ее столе, но обретал плоть, стоило лишь выйти за дверь кабинета. Линии, нарисованные тушью, становились изломами крыш, карандашные штрихи превращались в камень и штукатурку.

Любила ли она этот город?..

На перекрестке Шпалерной и Ткацкой улиц, у самого моста через канал Ткачей, опрокинулась телега, и народ бестолково толпился вокруг, сминая раскатившиеся желтые яблоки. Босоногие ребятишки уже полезли под колеса и копыта, рискуя головами, хохотали и дрались в грязи за добычу, устроив шумную веселую возню. Повозку обходили стороной, хозяин кричал на все лады, откуда-то из переулка уже спешили солдаты городского охранения.

Сдерживая раздражение, Тильда медленно шла вместе с толпой, вливающейся узким ручейком на мост. Глядела в чужие затылки, надеясь поскорее высвободиться из этих тисков. Но то и дело кто-нибудь, как нарочно, останавливался, и казалось – конца не будет вялому движению куда-то в неизвестное.

– Фьялки, госпожа! Всего-то полмедяка!.. Госпожа, фьялки, глянь, каки красивые!.. – неожиданный, резкий крик, как ножом, полоснул воздух.