От отвращения Тильду передернуло. Кто-то лежал в луже собственной блевотины, кто-то храпел на весь зал, и вонь стояла такая крепкая, что все же пришлось прижать к носу платок.

Тильда носком башмака приподняла чью-то изгвазданную шляпу.

– Как их тут не обчистили?

Мартин Каффи, стоящий рядом, развел руками:

– Может, брать уже нечего с них было.

– Дык они сняли весь кабак! Не знаю, чего уж они тут праздновали… Орали песни, но без девочек. Без девочек, – оправдывалась хозяйка, отводя взгляд и пряча руки под передником.

Тильда вздохнула:

– Ясно.

Перешагнув остатки глиняного кувшина, она направилась к двери. Хотелось выйти на воздух и грязно выругаться. Мало того что мастер Уилл не появился утром, так еще и Мартин Каффи об этом ничего не знал. Замену каменщикам едва нашли!.. А эти валяются тут, вдрызг пьяные!

В зал, пригнувшись, вошли двое городских стражников, и Тильда повернулась к ним, указывая на мужчин за столами:

– Делайте с ними все, что требует закон в таких случаях.

Закон требовал прилюдного наказания на площади: заключения в железный короб с отверстием для головы и нравоучительными картинками на стенках. Каждый, кто проходил мимо, мог вдоволь насмеяться и кинуть в пьяницу гнилую репу или тухлое яйцо.

Стражники понимающе усмехнулись:

– Сделаем, госпожа.

Тот, что повыше, широкоплечий парень в новом мундире с блестящими пуговицами, картинным жестом героя из любовной пьесы оперся о мушкет. Тильда сделала вид, что этого не заметила. Стражник сделал вид, что ему совершенно все равно.

Ему хотя бы хватило соображения не предлагать «проводить госпожу, ведь город – место опасное»…

Второй мужчина приказал служке принести воды, и испуганный служка, бросив уборку, по стенке добрался до двери и шмыгнул во двор.

Оставаться в кабаке было уже незачем – стража сама все сделает как положено, расстарается за щедрое вознаграждение. Тильда подошла к Мартину Каффи – тот стоял, мрачно скрестив на груди руки.

– Мастер Каффи, прошу вас проследить, чтобы Уильям и его люди получили свой заработок и больше никогда не появлялись на стройке.

– У них же дети! Жены! – оторопел мужчина.

– Видимо, о детях и женах они думали в последнюю очередь, когда устраивали гулянку в рабочий день. Второй раз за месяц.

– Так же не делается! – Мастер Каффи был одного с ней роста и смотрел прямо в глаза. И взгляд этот Тильде очень не понравился – в нем было неповиновение. Вызов.

– А как – делается? Попускается пьяницам и ворам? Вы слишком часто закрываете глаза на мелочи. Но это – не мелочь. Работа стоит.

– Я…

– Я подам докладную записку в министерство.

Разговор был окончен, и Тильда наконец вышла из душного зала на улицу. Она немного постояла, глубоко вдыхая кажущийся свежим после кабака воздух. Дети гоняли обруч, кто-то неспешно прогуливался вдоль витрин, кто-то, наоборот, спешил по делам. Деловитость, кипучая неугомонная энергия Бронзового кольца придавали сил. Жизнь шла своим чередом.

Сегодня предстояло много работы, и Тильда быстрым шагом направилась в сторону стройки.

Вместе с мастером-каменщиком Руфусом она отправилась в долгий путь по узким и шатким лестницам, поднималась на леса и спускалась вниз, осматривала буквально каждый дюйм стен, сложной системы опор, арок и колонн. Этот обычный обход стройки занял достаточное время, но нужно было удостовериться, что все в порядке, и она заглянула в каждый уголок, перекинувшись парой слов с каждым мастером.

– А это что такое? – Тильда остановилась посреди второго яруса лесов. Здесь проходила арка портала, и замко́вый камень пошел трещинами, что могло грозить обрушением не только портала, но и будущего свода, что опирался на эту стену.

Желание устроить выволочку Мартину Каффи все усиливалось: слишком много ошибок он допускал в последнее время. Это желание пульсировало в груди и на кончиках пальцев.

После осмотра стен Тильда позвала помощника. Они стояли под арками входа, и солнечные лучи едва пробивались сквозь взвесь пыли и каменной крошки.

– Госпожа Элберт, мы не укладываемся в сроки… – Мартин Каффи развел руками. Он выглядел растрепанным и каким-то нахохлившимся. После утренней истории с мастером Уильямом мастер-строитель, казалось, не горел желанием разговаривать с Тильдой.

– Вопрос о сроках решаю я и Агорат, уважаемый мастер Каффи. А не ведомство, как бы вам того ни хотелось.

– Но вы требуете от меня невозможного, госпожа Элберт!

– Не невозможного – всего лишь необходимого, – сухо ответила Тильда. – Вы прекрасно понимали, что еще нельзя снимать кружала, раствор не затвердел, но почему-то отдали вчера приказ их снять. Вы хотите, чтобы эта арка рухнула вам на голову? Мастер Каффи, – в ее голосе зазвучали жесткие интонации, – ответственность за произошедшее полностью ложится на вас. Займитесь подпорками для арки и молитесь Многоликому, чтобы она не развалилась.

– А может, это проклятье, – тихо, но зло проговорил сквозь зубы Каффи. Он сжал кулаки. – Проклятье Маллара!

Эти разговоры – что храм Маллара Многоликого проклят – ходили с самой закладки фундамента и неизменно раздражали Тильду. Она не верила в них, как и в те предрассудки, что были так сильны среди людей ее ремесла: что нельзя закладывать краеугольный камень дома в дни убывающей луны, что полынь, смешанная с раствором, спасет от пожара, что ступенек всегда должно быть нечетное количество…

Тильда же всегда надеялась на науку, находя в цифрах и формулах гармонию и постоянство, ибо нет ничего постояннее цифр и правильнее формул!..

Она хотела резко ответить мастеру Каффи, но громкий окрик заставил их обоих обернуться:

– Эй! Кто здесь главный?

На строительную площадку въезжали запряженные быками подводы, а к Тильде шел рыжебородый мужчина, размахивающий какими-то бумагами.

– Камень из Домара, – объяснил он, показывая на подводы. – Мне нужна госпожа Элберт, отпись бы подписать.

Его взгляд остановился на Тильде. Рыжебородый легонько поклонился, пряча улыбку – или усмешку – в бороде.

– Восемь? – Тильда окинула взглядом груз. – Обычно мы получаем дюжину.

– В этот раз, госпожа, меньше. Я только слежу, чтобы камень в целости доставили. И сопроводительные письма вот.

Он отдал Тильде смятые, истертые на краях листы, скрепленные печатью.

Пока она читала, к ним подошел Руфус, мастер над каменщиками.

– Госпожа, постойте-ка, позволите сказать? – Он недобро глянул в сторону рыжебородого, терпеливо ожидавшего, когда Тильда подпишет бумаги.

– Ну, говорите. – Она отвечала, не поднимая головы от бумаг.

– Камень не из Домара. Айласский.

Пару мгновений Тильда непонимающе смотрела на главного каменщика и не могла понять – он шутит? Или говорит серьезно? Она еще раз взглянула на строчки, написанные ровным почерком неизвестного писца.

– Руфус, но по документам все в порядке. Взгляните, здесь все печати и подписи стоят как положено.

– А я у этого сучьего потроха сам сейчас спрошу. – Лицо Руфуса налилось красным, и он схватил человека, приехавшего с подводами, за грудки. – Про печати да подписи. Откуда это дерьмо собачье, а?

– Д…д-домар! – выплюнул тот.

– Сейчас увидите, какой это Домар! – Руфус потащил рыжебородого к подводам, хотя тот яростно упирался, цеплялся за доски и какой-то мусор.

– Прекратить!.. – только и успела крикнуть Тильда, как Руфус оказался у подвод. Камень немного отличался цветом, но был похож во всем на тот, что добывали в каменоломнях Домара.

– Посмотрите! – Главный каменщик ткнул пальцем в один из блоков. – Цвет другой и прожилки! Железные! Расколется – и все тут. И вес не выдержит как положено при нынешних расчетах!

– Руфус, вы уверены?

Если главный каменщик прав, то основные работы встанут самое меньшее – на три пятидневья. Тильда теперь и сама видела, что камень не из Домара.

– Да.

– Но документы на домарский камень. Как же так?

Домар и Айласс находились в разных провинциях, на расстоянии, равном нескольким дням пути верхом. Это не могло быть ошибкой.