– Он со мной говорил. И тоже хотел увидеть жену. Дал нам сутки…

– Карамельная моя – ты веришь, что он сдержит слово?!

Аманда даже руками всплёскивает.

– Не слишком-то, - мрачно отзывается Гриз. – Не знаю, насколько вообще ему можно верить. То, что я о нём слышала сегодня… – приходится усилием воли отодвинуть образ Яниста Олкеста – с волосами, подсвеченными каминным пламенем. – И то, что увидела и услышала… Что бы ты сказала о нём, Аманда?

Аманда разражается от камина бурным монологом на языке своего народа. Гриз, которая язык нойя знает неплохо, успевает ловить только метафоры вроде «глаза лунной кошки, которая собирается украсть младенца через трубу» или «если бы хитрость исчислялась хвостами – у этого лиса было бы не меньше тысячи хвостов».

Монолог заканчивается полууважительным: «Если бы он пришёл к Старейшей Тшилабе – она бы признала его вожаком всех нойя». Аманда цокает языком и глядит на Касильду Виверрент с жалостью.

– Бедная девочка. Если всё, что здесь творится, творится по указке её мужа-перевёртыша… Остаётся лишь молиться Перекрестнице – чтобы не допустила зла и чтобы уберегла нас самих.

Она понижает голос, косится на Уну, которая едва не расплёскивает остатки зелья из стакана. Подплывает к Гриз вплотную и шепчет, обдавая запахом ванили:

– С такими хищниками мы ещё не сталкивались, моя золотая. Может, позвать на помощь королеву Айлора? Наши песни про неё сладки. Она – истинная Целительница, и у Хромца перед ней обет… она могла бы приказать ему держаться в стороне.

Янист говорил, что у Касильды размолвка с её воспитанницей. Из-за красавца-мечника Хорота Эвклинга. И сама Касильда не поставила Арианту в известность…

– Сутки, - отвечает Гриз тихонько. – У нас нет информации… нет доказательств. Нельзя соваться к главе государства с такими обвинениями и пустыми руками.

Аманда дует губки разочарованно, но тут же расплывается в улыбке – целящей, будто лучшее из зелий.

– Раз так, нам остаётся надеяться на наших сыщиков, не так ли? На тех, кого ты отправила по следам этих гнусных веретенщиков? Клянусь путями Перекрестницы – это интересно. Сколько ты поставишь на то, что Лайлу Гроски удастся ухватиться за кончик хвоста этой лисицы?

ЛАЙЛ ГРОСКИ

Водная трубка сочувственно булькнула. Шестая чашка чая почти опустела.

Проницательным и небритым сыщикам положены маленькие слабости. Вроде курения и пристрастия к крепчайшему, до горечи заваренному чаю. В книжонках, которые я залпом поглощал в детстве, дела обстояли именно так.

Я чувствовал себя закинутым в такую вот книжонку. Где на обложке – вороха цветов и темноволосая красавица с томно прикрытыми глазами. И заголовок – что-то вроде «Дело о тайне сказочного замка», да.

Для классического образа сыщика мне недоставало подтянутости и орлиного профиля. Зато я был при щетине и нужном градусе хмурости. Вызванном осознанием ароматности и вязкости субстанции, в которой мы завязли по уши.

Предстояло решить аж две эпохальные задачи. Сказочную – не дать Арделл отыскать того, кто пылает чувствами к жене Хромца. И классическую: не выйти на своих в процессе расследования. При этом каким-то чудом вытащить Гриз из поместья живой. И Аманду. Яниста тоже. Неплохо бы и Мел, конечно.

Ас потолка на меня может свалиться ушлая ящерка. Мелкая машинка для убийства. Та самая зверюшка, которую на территорию поместья каким-то образом протащила Гильдия. Та самая Гильдия, которая протащила на эту территорию меня.

Счастливой концовки в детективном романе что-то не намечалось.

Хотя условия мне создали – сыщикам в романах не снилось.

Отдельный кабинет – между прочим, малахитовые подсвечники – с несомненным плюсом в виде отдельной уборной рядом. Предупредительный господин Даллейн уверил, что кабинет защищён артефактами, в том числе и от прослушки. И решил обеспечить мне всё и по первому слову: питание-напитки, ответы на любые вопросы. Даллейн отлично сошёл бы за Расторопного Помощника, которые в детективах добывают всякое, а попутно – оттеняют ум главного героя.

Подавив в себе желание затребовать куропатку с трюфелями, я попросил трубку, побольше чаю и отчёты по посещениям замка за последние две девятницы. Потом потребовал список поставок. Потом сведения о том, как работают сканирующие артефакты на входе. Даллейн кивал, растворялся и объявлялся с затребованным. Предупредительно выкладывал документы на зелёное сукно письменного стола. Мерным голосом пояснял: тут списки поставок продуктов, вот это непродуктовое, тут корма для птиц и единорогов, кухня для слуг идёт отдельно, а это для оранжереи. Что-то ещё? И исчезал опять, заверяя, что стоит вызвать его по Водной Чаше – и он достанет, что надо.

Я кивал, прихлёбывал чай и чёркал в списках карандашом с видом профессиональной задумчивости.

Под видом истинного сыщика из детективных книжонок – мне только нужно было оставаться собой. Отвратительным законником.

Списки, судя по всему, составили ещё до того, как послали за нами – эта Виверрент не зря придворная дама. Даже отсортировали посетителей: первый круг знати, второй круг, просители, добрые знакомые.

На третьей кружке чая я задался невольным вопросом – а не укокошат ли нас вне зависимости от исхода операции, за многие знания.

Впрочем, имена посетителей не говорили мне почти ничего. Их снабдили заботливыми пояснениями (жена зернового магната, высшая аристократия Ирмелея, известный меценат из Акантора). Не хватало самую малость: что эти люди значили для Касильды Виверрент и в каких отношениях с ней состояли. Ладно, в крайнем случае можно запросить подробное досье на каждого – опять же, потянуть время.

Большая часть остальных списковмне попросту была ни к чему. Но надо же было создать впечатление напряжённой умственной деятельности, благо, за годы в Корпусе Закона я этому в совершенстве научился.

Так что шестая кружка чаю подходила к концу, по комнате витали клубы дыма от водной трубки, вокруг меня были разложены исчерканные листы с такими любопытными пунктами, как «Мясо индюшиное, 20 фунтов (для кошек)». Для идеального образа книжного детектива не хватало разве что красотки-секретарши, которая тайно хранит мой мужественный образ в своём сердечке. Не отказался бы от её общества. Или, к примеру, от общества одной травницы.

Судьба предполагала, что-то своё, потому после прогулки в уборную я обнаружил в кабинете не длинноногую прелестницу нойя, а Рихарда Нэйша в задумчивости, какая у хищников наступает перед обедом.

– Привет, Лайл.

Желание вернуться в уборную и замуроваться в ней на пару лет я поборол хлопком двери.

– Виделись уже. Я-то уж думал, тебя где-то доедают орды здешних веретенщиков, – промолчим о том, что меня бы это порадовало. – Как твои попытки обаять служанок?

– Малоэффективны.

– Ух ты ж, неужто им удалось устоять перед целым тобой.

Чтобы пробраться на место за столом, мне пришлось перешагнуть через ноги устранителя. Вытянутые именно так, чтобы преградить мне проход.

– Их нелегко разговорить, они почти все под обетами служения, и едва ли они вообще что-то знают. Во всяком случае, среди посетителей замка за последнее время не было тех, кого можно записать в сердечные интересы Касильды Виверрент. Как не было и её недоброжелателей. Впрочем, это же ни о чём не говорит, да? Нельзя исключать подкуп, заговор или тайный умысел при котором, скажем, человек ждёт только подходящего момента, чтобы ударить в спину…

Я покрепче затянулся водной трубкой. Хотелось укутаться в дымы. Хорошо бы ещё – и не вспоминать о милой сценке в замке Шеу. О том, как я посоветовал кое-кому не поворачиваться ко мне спиной.

– Стало быть, у тебя ни шнырка, и ты заявился сюда мне мозги лечить. Ничем не могу порадовать. Разве что сгрузить на тебя пару пудов клятых бумаг – их здесь на любой вкус, как у Лортена – бутылок в резиденции. Ну как, рискнёшь и разделишь со мной тяготы?