Таким же тоном его сынок повествовал про виверниев, алапардов и прочих занимательных бестий, добытых папаней. Указывая при этом на чучела и головы на стене.

– Не понимаю, – прервал я, и охотник-разохотник неохотно оторвался от занимательной экскурсии. – Как вы вообще узнаёте, кто и сколько держался? Этот мортах что, подаёт сигналы, когда дело сделано?

Воображение представило зверя с какой-то сказочной картинки. С сигнальными флажками в руках. Стоп, но сыночка-Трогири говорил: возможно, и мне тоже выпадет шанс посмотреть.

– У вас есть какой-то способ наблюдать за этим… Артефакты?

– Артефакты, – согласился сумасшедший старик. – Сигналки по всей роще тейенха. И наблюдающие тоже. Как только начинается самое интересное – мы можем насладиться зрелищем.

Черти водные, сколько ж они к этому готовились и сколько деньжищ извели.

– Скоро это начнётся, – шипел искорёженный безумец в кресле. Глаза у него вытаращились и сверкали, и он щерился – оголяя остатки зубов. – Скоро начнётся, и мы увидим… Как это будет с вашим товарищем. А вы посмотрите за компанию. Про него говорят, что он удачлив, да? Нарден вот сомневался, стоит ли приглашать его сюда – особенно когда вы пришли вдвоём. Спросил у меня. Я посмотрел, понаблюдал. И решил, что от таких шансов не отказываются. Рихард Нэйш. Устранитель с Даром Щита. Не промахивается. Вы хотите увидеть это? Как он промахнётся? Как упадёт? Как окажется из охотника дичью? Как у него не останется ни шанса? Хотите увидеть, как он будет загнан, как с ним будет покончено?

Перед ответом я поразмыслил основательно. Примерно полторы секунды.

– А сколько приплатить, чтобы уж точно, с гарантией?

РИХАРД НЭЙШ

Чёрный костюм из плотной ткани превращает на тень. Брошь-бабочка примостилась на отворот чёрной куртки: сейчас вспорхнёт. Серебристое жало палладарта у левой ладони.

«Куда ты идёшь, Рихард?»

Аталия умеет спрашивать как никто. Встревоженное лицо, растрёпанные волосы, прищур глаз – и крылышки, которые вот-вот займутся пламенем с краёв. Рихард Нэйш усмехается её воображаемому образу.

«Просто небольшая прогулка, аталия. Тебе ли не знать, что иногда приходится ходить по грани. Маленькая проверка».

И пополнение коллекции.

Тебе бы понравилось в этом небольшом зверинце. Тепло стволов тейенха – нельзя замёрзнуть. Вечный полумрак: сверху смыкается плотная зелень, но стволы наполнены светом, украшены огненными извивами. Будто крылышки глупенькой бабочки из легенды.

Наивной и хрупкой. Запылавшей ради людей.

Рихард Нэйш много раз видел, как вспыхивают бабочки, подлетая слишком близко к огню. И как вспыхивают люди. От магии с Печати. От огненных амулетов. И от пламени бестий.

Когда видишь кого-то, кто сжигает себя изнутри, по своей воле, день за днём – это завораживает.

«Куда ты идёшь, аталия?»

В очередную ловушку, а может, в клетку? Как тебе эта? Во всю рощу тейенха. Внешнее ограждение – широкий круг. Внутреннее ограждение, с защищёнными калитками, ведущими к месту обитания ещё одного занятного экземпляра.

Нарден Трогири – задачка для Лайла Гроски. Развлечение для законника – разгадывать тайны набитого трофеями поместья. Травоядное и грызун в одной клетке – это может быть… неожиданным.

Когда в клетке оказываются два разных хищника, всё бывает чуть-чуть сложнее.

Он идёт бесшумно, пружинисто, выбирая звериные тропы. Читая царапины на деревьях, следы у ручьёв, звериные звуки в воздухе.

Два яприля пытаются начать весеннюю песнь, алапард досадует из-за неудачной охоты – дичь затаилась… гарпии играют в догонялки где-то далеко. Тихая жалоба ручья под ногами – обманка. Мертейенхский затворник должен был предусмотреть в своей ловушке блокировку связи по воде.

Предсказуемость, предсказуемость и простота, как у всех наблюдаемых экземпляров. Извечные охотничьи замашки, как учил старый Зарси: приманка – ограничение отходов – наблюдение…

Тихий шелест над головой, преследующий взгляд. Варги, сказала как-то аталия, чувствуют, когда поблизости зверь, которому больно или печально. Настоящие устранители ощущают, когда пытаются поохотиться на них. Но там, наверху, всего лишь следящие артефакты – что-то вроде стаи птиц слепого даматского Мастера. Друга аталии, того, который сделал палладарт. Только «щебетуньи» Джемайи передавали звук. Эти наверняка могут и переносить изображение.

Наблюдение за добычей – самая увлекательная часть. Отслеживание повадок. Определение слабых точек.

Предвкушение.

Согласен ли с этим Ты?

Наверняка Ты ведь знаешь, что охотник уже здесь – пусть даже движения беззвучны, а ткань костюма пропитана «отводными» зельями, которые любому хищнику скажут: всё в норме. Дешёвый трюк, который применяют многие, и он просто обязан на Тебе не сработать.

Многие из пропавших охотников были специалистами по ловушкам. Манкам, капканам, артефактам-силкам и прочим сюрпризам, облегчающим охоту. Кое-что и сейчас здесь осталось – артефакты-ловушки прикреплены к деревьям, манки гнездятся у подножия. Ждут добычу, которая не придёт: кое в чём Трогири не солгал. И раз уж Ты так хорошо распознаёшь магические воздействия… какой-то способ ощущать магию? И почти полное отсутствие следов… почти.

Пальцы ложатся поверх тёплой, твёрдой коры. Под пальцами – царапины.

Трогири просто не счёт нужным уточнить, что Ты часто передвигаешься по деревьям. Царапины едва заметны, можно спутать со следом алапарда… только вот пальцы длиннее и куда гибче.

Отслеживание повадок и определение, кто перед тобой. В вечной игре в «вершину цепи» это так важно. Не сомневаюсь, Ты тоже уже играешь.

Мортах.

Рихард Нэйш улыбается, потому что этого звена нет в его коллекции.

Аталия рассказывала, словно дразнила. Магическая сущность. Зверь, то ли материализованный, то ли призванный из иных, далёких миров. Идеальный убийца. Идеальный защитник. Жаль, она не показывала свои дневники – наверняка в них столько занимательного о встречах с такими. Цикл питания, цикл выделения, манера охоты…

Слабые точки.

«Какие слабые точки есть у тебя, Рихард?»

Улыбка врезается в губы.

«Может быть, скоро мы узнаем это».

Взгляд приходит сверху. И на сей раз – это тот самый взгляд: внимательный, оценивающий, выискивающий – куда нацелить удар.

Цепочка палладарта скользит между пальцами. Рихард Нэйш не спеша вешает сумку на удобный сук. Всё необходимое – с самого начала в карманах и на поясе, и там есть сюрпризы, о да. Но это тот этап игры, где появляется приманка.

Забавно в кои-то веки оказаться в роли экземпляра.

Рихард Нэйш в совершенстве знает, как ведут себя хищники, когда понимают, что на них охотятся. Перетекают из одной отточенно-совершенной позы в другую. Стоят, пытаясь ощутить угрозу, рассмотреть, учуять её. Или пытаются затаиться.

И он прорастает в здешние тени. Сливается со стволами деревьев, застывает возле кустов, поднимая дарт в воздух на уровень глаз (хищник должен пугать клыками). Делает вид, что ощутил опасность, но не знает, где она. Должно быть, примерно так себя и вели охотники, которые были тут раньше.

Разница в том, что он знает.

Мортах идёт поверху. Его нельзя различить – но что-то движется в кронах тейенховых великанов. Перелетает следом огромными прыжками. Не приближаясь. Стараясь остаться незамеченным.

Тоже полагаешь, что игра в «Вершину цепи» не должна заканчиваться слишком быстро? Как мило. Трогири действительно хотел обеспечить себе не только небольшие трофеи, но и зрелищность.

Одно плохо – так действо становится предсказуемым. Сейчас Ты оценишь предполагаемую жертву с высоты и издалека (четверть часа?). Затем начнёшь игру в запугивание (может длиться и несколько часов, в зависимости от изобретательности жертвы). Что потом? Прямая схватка? Тебе ведь наверняка не нравится – со спины или сверху. Ломая шею неожиданно – рискуешь остаться без веселья.