Предсказуемость – вечная проблема жертв и хищников. Из-за чего вторые иногда становятся первыми.

Ты слишком медлишь с фазой наблюдения. Неужели добыча чем-то насторожила? Ах да, Ты же, возможно, ощущаешь магию. Это может стать некоторой проблемой. Если Ты до времени рассмотришь маленькие припасенные козыри. Но с другой стороны – разве то, что Ты сейчас ощущаешь не должно тебя скорее привлекать?

Полчаса скольжения от тени к тени.

Сорок минут. Взгляд от артефактов становится особенно пристальным.

Сорок пять. Это даже как-то скучновато.

Сорок семь…

Рихард Нэйш расслабляет плечи. Лезвие дарта опускается вместе с левой ладонью. Прислониться плечом к тейенху-великану. На виду. В беззащитной позе. Так, словно убедился: опасности нет.

Сорок девять минут.

За спиной раздаётся детский плач. Он тоненький и журчащий – горький звук обиженной, потерявшейся девочки. Плач обрывается жалобным всхлипом – и роща тейенха вымирает вокруг. Смолкают яприли, не подаёт голос гарпия, оборвал рык чем-то недовольный алапард…

Сигнал «Расступитесь, охочусь я», очаровательно.

Время повертеться.

Плач раздаётся теперь слева, и Рихард поворачивается, как это сделал бы любой охотник – пытаясь отследить источник звука. Но между деревьями тейенха нет никого. Только плач ширится и льётся – теперь он вновь сзади.

– Хны-хны-уи-и-и-хы-и-и-хны…

Бедная, заблудившаяся девочка, которую не видно между деревьями. Стоит где-то на грани миров и плачет, плачет о твоей душе, улыбаясь окровавленным ротиком, и в плаче – голод и ликование…

Сзади. Слева. Справа. Сзади. Справа. Дальше. Ближе. Насмешливый, голодный плач то там, то здесь, но никого нет – чуть заметно колышутся ветки. Можно оценить скорость. И тоже закончить с фазой наблюдения.

Размер – примерно с алапарда, повыше, но не такое длинное тело. Вес небольшой, тело сухое, иначе не делал бы такие прыжки. Ловкость, точность, скорость. Ориентируется, предположительно, по всем чувствам плюс магия – задержался над сумкой. Любопытен. Осторожен. Даже слишком осторожен, что странно. Впрочем, у магических тварей свои законы.

Сложно различить, но если вовремя повернуться – можно увидеть, даже не увидеть, а больше почувствовать. Будто бы тень перебегает по земле и стволам.

Словно движется часть леса.

Защитный окрас, хотя нет, скорее – вид магического камуфляжа. Интересно, это было заложено в формуле вызова мортаха или получилось само собой? Охотники едва ли были готовы играть в «высшее звено» с невидимкой.

Рихард Нэйш расстёгивает две пуговицы на куртке, вытаскивает тонкий свёрток, прижавшийся к груди. Потом поднимает голову и дружески подмигивает наблюдающим артефактам наверху.

Игры хороши, только когда они равны.

Рихард Нэйш облекается в текучую ткань маск-плаща. Рывком уходя за дерево от взгляда мортаха: нужно накинуть на голову капюшон, быстро закрепить пояс, скрепить у горла застёжкой, проверить, как двигаются руки…

Плач смолк. Остальные так не делали? Пытались загородиться магией, артефактами… не пропитанной зельями тканью. Но Ты ведь всё ещё можешь найти свою цель.

Пока что можешь.

Иди же, давай. Наверняка это Твоя любимая фаза: время сюрпризов.

В пальцах перекатывается извлечённый из кармана шарик: не разобьёшь при всём желании, но если чуть-чуть вдавить крышечку…

Атака, конечно, будет проведена сверху. Как восхитительно предсказуемо.

Звуков почти что и нет, едва заметный шорох да тень, падающая, сквозь ветви. Он выскальзывает из-под удара, швыряя шарик вверх, в толстую ветку.

Теперь нужно быть как можно дальше. И желательно за препятствием – тот толстый ствол идеально подойдёт.

По тейенховой роще рассыпается маленький сапфировый ливень. Брызжет искрами, оседая на ветвях, на траве. Украшает всё, что под него попало, светящейся синей пылью, а то и каплями.

В Аканторе такими игрушками балуются детишки на Перекрёстки. Перетёртые в порошок раковины флектусов, немного особых зелий. Так красиво блестит. И само сходит уже на следующие сутки.

А на первые сутки уж очень пристаёт к коже.

Между деревьями проступает силуэт – весь в бриллиантовой и синей пыли. Силуэт перекатывается по мокрой траве и встаёт, напружинившись для прыжка. Мортах почти успел уйти от основного удара, но морду и левый бок всё-таки зацепило.

Теперь они оба частично видимы. Рихарда выдаёт лицо, руки, сапоги и дарт. Россыпь драгоценного синего выдаёт мортаха.

Игра стала равной, а потому – предсказуемо, да? – сейчас мы посмотрим на Твой способ атаковать. И немножко – на слабые точки.

Рихард Нэйш больше не пытается спрятаться. Он выходит из-за ствола тейенха и приглашающе улыбается зверю.

Воздух – и размытый, неясный силуэт, запятнанный блестящей пылью. Челюсти слева – их видно – расходятся в ответном оскале. Становятся ниже.

И приближаются быстрым рывком. Дарт давно был наготове, взлетает, метя туда, где должен быть глаз. Удар обо что-то твёрдое. Рихард уходит за ствол дерева, и его догоняет звук – будто пластинки у виверния трутся друг о друга. Инстинкт заставляет резко рвануть вбок, он почти успевает.

Что-то продолговатое, дымящееся ударяется в его магический щит, застывает на миг. Трепещет сияющий алым кончик жала – словно живой, и вот оно уже летит обратно, повинуясь рывку длинного хлыста…

Хвост? Втягивающееся жало с возможностью отстреливания? Что за чудный экземпляр. Крутнуться, уйдя в сторону, скрыв на миг за капюшоном лицо, мортах пытается достать в прыжке, рука вновь направляет дарт, в низ левого бока. Свист атархэ, мгновенный и безошибочный, сухой треск щитков или брони, и теперь мортах атакует цепочку: пытается прижать, перехватить, оставить без оружия.

Сменить позицию, взметнуть дарт вверх силой мысли, принять на магический щит ещё два удара жалом – его тоже прощупывают, и теперь опять за ствол дерева, дарт к себе, дождаться прыжка, сделать вид, что его защиту пробили, навести атархэ в горло…

Светящееся жало останавливается у самого лица, капюшон едва не слетает от новой попытки уклона. Вновь сухое «клак» удара в броню, мортах уходит вверх по стволу, мелькают испятнанные синим длинные, когтистые пальцы – слабое место? Глаз не видно, корпус защищён, конечности…

Рихард Нэйш отходит на открытую местность, на миг распахивает маск-плащ, снимает с пояса один из метательных ножей. Теперь только тишина, шорох листьев и ровное дыхание, мгновенный проблеск синего – пора! Мортах падает с ветви, кувырком уйти в сторону, дарт из положения лёжа – в брюхо, поворот – и метательный нож в землю, там, где должны быть длинные пальцы…

Зверь предупредительно убирает перепачканные синим пальцы, и нож уходит в траву. Близко. Тихое шипение, и вспыхивают алые точки глаз, прямо в воздухе, повыше синей отметки на морде. Шутки кончились.

Слишком равная игра, не так ли. Противника сложно увидеть. Щиты не прошибить. Потому остаётся прямая атака. Задушить жертву или перегрызть глотку.

Скорость на скорость – если, только, конечно…

Рихард успевает уйти от первой прямой атаки, но что-то шелестящее, будто кнут из кожи скортокса, подсекает щиколотку; он падает, мягко, умело, призывая дарт; у самого лица лязгают невидимые клыки; когти процарапывают землю совсем рядом с головой – мортах промахивается, пробегает по стволу дерева, разворачивается и готовится к последней атаке не спеша. Жертве не уйти, жертве не успеть, жертва не может равняться с мортахом в скорости, пусть даже она и тренируется с алапардом…

…если только у жертвы нет ещё сюрпризов в запасе.

В миг, когда мортах обозначает прыжок, Рихард Нэйш отправляет в его сторону второй небольшой флакон.

И закрывает рот и нос рукавом, уходя за ствол стремительным рывком.

В воздухе – горькие ноты миндаля. И дрожащее, студёнистое туманное марево: артефакт-обманка от контрабандистов. Отключит чутьё у Следопыта, собьёт с толку различители магии…