«Я клялся, что меч мой будет щитом, – говорил он ей, – для невинных и обиженных, для поругаемых и беззащитных. Это не просто слова, понимаешь? А на дворцовой службе я… о чём ты думаешь?»

«О тех, для кого твой меч будет мечом», – ответила она.

– Отличное знание Кодекса Мечника – впрочем, кажется, у вас были знакомые, которые носили этот знак. Фраза странная, но она отлично отражает то, как мыслят Мечники – и увы, не только они. Философия силы и слабости. Сожри, чтобы жить. Столкни, чтобы возвыситься. Убей, чтобы достигнуть цели. Так вот, все прочие стороны попытаются опрокинуть тех, кого они назначили противником. Прогрессисты – варгов и тех, кто ратует за бережное освоение природы. Гегемония – магов, впрочем, сомневаюсь, что пустошники выступят в открытую, силы не те… Не знаю, кого выбрали себе противником даарду и варги крови – но не удивлюсь, что и эти хотят кого-то прикончить ради достижения великих целей! Вы же слышали, да? «Освободи! Освободи!»

В тонких серебристых узорах обоев мерещатся слепые бельма. Звук биения тел о решётку. Слитные голоса, твердящие одно.

– Вы же, Гризельда… вы попытаетесь спасти всех. Виновных и невиновных, вейгордцев, айлорцев, ирмелейцев, варгов, даарду, жителей Гегемонии, бестий и вир знает – кого ещё. Так что, знаете ли, если на кого-то и ставить, то…

«Всех не спасти», – глядит на Гриз из памяти истина. Глазами всех зверей питомника, которые ушли из него «третьим путём». Но в ответ – поднимается изнутри, толкается упрямое, варжеское: «Всех не спасти, но нужно попробовать спасти как можно больше».

– Кого попытаетесь спасти вы, Эвальд?

– Ковчег, – отвечает Эвальд Хромец и снова смеётся своим заливистым, мальчишеским смехом. – Ковчег из детской игры – слегка разбитый, малость перегруженный не самыми приятными созданиями... Понимаю, как это звучит в моих устах. Но, видите ли, в чём дело. Меня устраивает этот мир таким, как он есть.

Он щедро охватывает рукой Сапфировую гостиную – и оранжереи за ней, и всё, что за оранжереями.

– Нет, он, конечно, несовершенен, кучу всего руки чешутся подправить, но когда это катастрофы доводили до добра. И сдаётся мне, что каждая из сторон – чего бы они там ни хотели… по-своему тащит этот мир к катастрофе. Вы не спорите?

Не спорю, кивает Гриз. Я только думаю – что-ты знаешь что-то или догадываешься о том, что на нас надвигается. Просто держишь при себе… потому что ты всё до последнего привык держать при себе, Эвальд Хромец. Даже поцелуй для собственной жены.

– Так вот, я признаю, что мантия спасителя этого грешного мира мне чертовски не идёт. Но если уж Кормчая, Девятеро или кто там есть не торопятся спасать миропорядок от нового великого катаклизма, то стоит попытаться, как вы считаете?

– Что, конечно, не помешает вам в случае этого катаклизма попытаться развернуть ситуацию в ту сторону, которая будет выгодна Айлору… или вам. Верно?

– Глупо было бы не попытаться, – легко признаётся Шеннет. – Но если вы думаете, что я предлагаю вам союз только ради Айлора… нет – и вы тому лучшее подтверждение. Я же говорил, что вы попытаетесь спасти всех. Поверьте, меня ваши намерения вполне устраивают. Гризельда, – он ставит чашку на столик и наклоняется вперёд, приглашая посмотреть в глаза. – Я… наверное, не лучший человек в Кайетте. Можете считать, что я обратился к вам ещё и поэтому. Потому что вы стараетесь оставлять шансы даже тем, которым едва ли нужно рассчитывать на милосердие. Если хотите – я прошу вас оставить мне шанс. Небольшой шанс… выйти за рамки написанной для меня истории.

Глаза у него блестят, голос скомкался, соскользнул в шёпот, пальцы сжимают трость с головой белого лиса – словно ищут поддержки. И Гриз чувствует там – под бронёй всесильности и интриг – страх. Перед чем-то, что сильнее тронов, перед великим и неизбежным.

Таким, что в попытке остановить это – протянешь руку даже варгу-на-крови.

– Эвальд…

– О, и само собой – я готов платить, – он уже снова безмятежен. – Нет-нет, не поймите неверно – я вижу, что вы не ответите мне сейчас. Не в ваших правилах, да и информации у вас маловато. Это был разговор на будущее. Нет, я готов платить уже за то, чтобы вы подумали. Не деньгами – Касильда и без того собирается неплохо оплатить вашу работу, а сверх вы вряд ли возьмёте… но, скажем, услугами? Число три кажется вам достаточно сказочным? Три услуги от не самого последнего человека в Кайетте. Три ваших желания – Девятеро и Единый, в какой это сказке было, про девочку и чёрного кота?

Нет. Это было в сказке про девочку и белого лиса. Девочка заблудилась в тёмном лесу и избавила от капкана белого лиса с зелёными глазами – и он предложил ей три желания, на выбор…

И Эвальд Шеннетский прекрасно знает эту сказку.

– Три желания за одну фразу. Простую фразу – «Я подумаю над вашим предложением». Даже нойя Энешти сказала бы, что это отличный торг.

Аманда бы сказала не так. Мурлыкнула бы: «Глупо отказываться от таких возможностей».

– Я подумаю над вашим предложением. Эвальд.

Хромой Министр сияет, вскакивая из кресла. Так, будто всерьёз предполагал, что она скажет что-то другое.

– Замечательно, чудно! Тогда до следующего раза. Думаю, представится возможность побеседовать, как только вы выполните контракт – я имею в виду этих оставшихся веретенщиков, да ещё того типа, который придумал протащить сюда этих тварей. Ах да, там же ещё этот странный состав, приманивающий веретенщиков. И лазутчик в вашей команде – право, мне очень интересно, кем он может оказаться. Я попытаюсь выяснить – и ещё посмотрю, как можно обставить в глазах общественности пробуждение Касильды…

– Понимаю, – Гриз не торопится покидать кресло. – Тысяча дел.

Но когда Шеннет, насвистывая под нос что-то задорное, открывает дверь – она всё-таки не выдерживает.

– Вы хотели, чтобы я позвала вас к Касильде, верно? Догадалась и позвала вас к ней сама. Была бы свидетелем её пробуждения. И поняла бы, что вы… не чудовище.

Эвальд Шеннетский с ослепительной улыбкой салютует ей тростью из дверного проёма.

– Три желания, Гризельда. Не сомневаюсь, что вы распорядитесь ими дальновидно.

Мягкий звук прикрытой двери – и удаляющийся стук трости. Гриз остаётся в сплошной синеве Сапфировой гостиной.

Чувствуя себя персонажем в сказке, которую пишет искусный автор.

ЛАЙЛ ГРОСКИ

– Свинки и трюфеля, – бормотал я. – Свинки и трюфеля…

У книжных сыщиков такое вообще-то в заводе. Сидеть, уставясь не пойми куда, и повторять зацепку, которая занимает их ум. Верные помощники должны в этот момент пялиться на небритую физиономию сыщика с величайшим почтением. И спрашивать с придыханием: «О чём же ты догадался, о мудрейший?»

– Проголодался, Лайл? – осведомилась Длинноногая Секретарша (она же Нэйш).

– Маленько есть, – с учётом того, что навозный магнат нас даже к ужину не пригласил. – Но это насчёт того, что подслушал парнишка. Те, кто наведался к Дэрришу с веретенщиками, перешучивались, пока паковали ящерок в ящик. И была там пара любопытных фразочек. Кайви запомнил так: «Посмотрим, как этим свинкам пойдут наши трюфеля!» и потом ещё – «Самые дорогие трюфеля в подарочек от мужа». Вот вы, господин Даллейн, не подскажете – какие у нас самые дорогие трюфеля?

Даллейн развёл руками с сожалением.

– «Пурпурное сердце», – тихо подсказал Нэйш. – Их ещё называют подземными гранатами.

И это человек, который жрёт аналог баланды с Рифов, не моргнув и глазом.

– В таком случае не сообщишь ли ты нам что-нибудь этакое про эти самые драгоценные трюфеля?

Нэйш застыл, погрузившись в пучины своего опыта.

– Подаются к айлорским винам и куропаткам.

– Поздравляю – я действительно проголодался. Теперь дай-ка я извлеку из памяти что-то действительное полезное. «Пурпурное сердце» трюфель редкий и труднонаходимый – растёт на глубине, и только в очень старых дубовых и буковых рощах. Грибочки ищут с мелкими яприлями, которых от мамки отнимают и натаскивают. – Эти сведения на меня вывалила Арделл, пока я помогал ей в вольере для яприлят. – А самое чудное – что грибочки эти наподобие драгоценных камней. Если уж где нашлись залежи – там нужно разработки проводить. Вполне себе шахты рыть и до кучи – строить подземное хранилище. Эти трюфеля – штуки весьма нравные, знаете ли. Их даже после срывания нужно выдерживать пару девятниц в той же местности, в земле и холоде. Не поднимая на поверхность – иначе они аромат теряют. А знаете, из какой страны в основном эту вкусность поставляют? Вейгорд. – Это уже следствие знакомства с одной очаровательной контрабандисткой, которая перепродавала и такие грибочки. – Так что, господа, похоже наши ниточки уводят, так сказать, домой.