Медж расстегнул крючки камзола, и Хейдин вздрогнул. Рубаха азорийца заскорузла от черной засохшей крови, а запах, исходящий от раны, был запахом смерти.

– Чертовски скверная рана, – сказал Маджари и снова улыбнулся. – Теперь понимаешь, почему я не мог выпить и поесть вместе с тобой? Понимаешь, почему мне нужен ты?

– Но как же…

– Каролит, Хейдин. Энергия камня сохраняет мне жизнь – пока сохраняет.

– Ты не умрешь?

– Умру, – просто ответил Маджари, – С каролитом или без него. Поэтому бери перстень и выполняй поручение. Придется тебе делать мою работу.

– Я не могу взять перстень!

– Без него ты не пройдешь за Круг.

– Клянусь Тарнаном, никуда я не пойду! Иди ты!

– Это невозможно. С камнем я проживу только ненамного дольше, чем без него. Силы мои на исходе, так что бери перстень и уходи. Времени остается все меньше.

– Когда это случилось?

– Я уже сказал тебе – на дороге в Виан.

– Медж. это бесчестно. Я не брошу тебя умирать в одиночестве.

– Видишь, я сделал правильный выбор, мой друг, – сказал азориец. – Я не ошибся в тебе, ты будешь хорошим скроллингом! Однако твое благородство может погубить дело, ради которого мы здесь. Послушай, ортландец, я не буду с тобой спорить, но скажу одно – любое промедление недопустимо. Великий Видящий сказал мне, что сыну Ялмара грозит большая опасность. С недавних пор в мире, в котором мы его спрятали, происходят страшные кровавые события. Там идет большая война, и мальчику угрожает опасность. Если он погибнет, все будет кончено. Тьма скроет наши земли. И уже ничто не спасет Лаэду. Ты возьмешь перстень и войдешь в Круг, немедленно! Слышишь?

– Что?

– Лошади ржут. Императорские ищейки уже здесь.

– Мы отобьемся. Они будут подниматься по лестнице, и я…

– Они не будут подниматься путем, которым шли мы, Хейдин. К башне примыкает аркбутан с галереей, которая ведет от старого замка сюда. Тот, кто послал погоню, знает об этом. И Красные плащи знают. Через пару минут они будут здесь. А я не могу сражаться в полную силу, понимаешь?

– Я не брошу тебя, Медж.

– Карвер ди Бэр был прав, говоря о тебе только хорошее, ортландец… О проклятие, чуть не забыл! На той стороне ты встретишь женщину. Она поможет тебе найти сына Ялмара.

– Медж, какой во всем этом смысл?

– Придет последний час империи. Тьма станет Светом, а Свет Тьмой, и кровь убитого императора падет на землю проклятием, – словно в трансе зашептал Маджари, – откроются ворота Гар-Хлунга, и силы Ночи придут на землю. Восстанут мертвые, чтобы пожрать живых. Сбудется все, что было предсказано в Книге Заммека, Черной Книге. Это уже началось, Хейдин! Все погибнет, все! Земля не будет родить ничего, кроме терниев, воды рек станут гноем и желчью, небо почернеет, и солнце падет на землю. Но четверо смогут остановить Зло. Четверо восстановят Равенство Сил и закроют ворота Ночи. Сделай это, Хейдин. Только ты – и никто другой. Только ты…

Хейдин не успел ответить – над парапетом появилась темная фигура, потом другая, третья. Затем сверкнула молния, выхватив из мрака кровавый багрянец плащей.

– Беги! – Маджари быстрым движением сунул в руку Хейдина каролитовый перстень, другой рукой рванул меч из ножен. – Я их развлеку…

– Никогда!

Красные плащи взяли рыцарей в кольцо. Ближайший к Хейдину сыщик раскручивал боевой якорь-кошку на длинной стальной цепи; еще двое подкрадывались вдоль парапета, заходя сзади. Ортландец поднял Блеск над головой, ожидая атаки. Но Маджари не стал ждать, атаковал врагов первым.

Будто и не было страшной раны – сделав молниеносный прыжок, Маджари рубанул ближайшего сыщика, целя в голову. Красный плащ встретил клинок азорийца своим мечом, но его меч переломился и со звоном отлетел в сторону. Раздался вопль боли – сыщик вывалился из схватки, разбрызгивая кровь, хлещущую из обрубка левой руки. А Маджари уже напал на второго сыщика, осыпав его градом виртуозных ударов.

Красный плащ, вооруженный якорем, атаковал Хейдина, пытаясь выбить у него меч. Хейдин увернулся, крючья якоря высекли оранжевые искры из мрамора. Развернувшись на каблуках, Хейдин резанул врага по позвоночнику. Блеск с хрустом перерубил кость, и Красный плащ без звука ткнулся головой в парапет.

Противник Маджари, отбив первый натиск азорийца, пошел вперед. Среди императорских псов встречались отличные фехтовальщики, и этот был как раз одним из них. Умелым батманом он отбил клинок Маджари и нанес колющий выпад. Маджари отпрянул, избежав ранения, но потерял равновесие и упал. Красный плащ нанес секущий удар по лежащему рыцарю, потом еще и еще. Маджари успел отбить удары, сам резанул по ногам противника. Сыщик завыл то ли от боли, то ли от ярости. Ударил вслепую, лишь бы достать врага, пригвоздить к полу. Маджари перехватил клинок врага своим мечом, атаковал снизу в открывшийся живот. Падая, Красный плащ еще глубже вогнал в себя лезвие меча. Скрюченными в агонии пальцами он пытался дотянуться до горла азорийца, но смерть не дала ему этого сделать.

Хейдин свалил четвертого сыщика – тот упал у самого алтаря, окатив его кровью из рассеченной сонной артерии. Последний Красный плащ отчаянно сопротивлялся, но Хейдин уже не сомневался, что победа останется за ним. Хладнокровно отбивая свирепые выпады противника, Хейдин оттеснил Красного плаща к парапету, воспользовавшись промахом противника. Ударил его с разворота рукоятью Блеска в лицо. Снова сверкнула молния, и ортландец узнал человека с изуродованным лицом, того самого, что допрашивал его в Маре. Прянув назад, Хейдин рубанул из пятой позиции снизу вверх. Красный плащ затрясся, срыгнул кровью и повалился на парапет между зубцами.

Переводя дыхание, Хейдин оглядел поле боя. Раненый у алтаря еще подавал признаки жизни, ползая в огромной кровавой луже. Все прочие были мертвы. Хейдин стащил труп сыщика с Маджари – азориец уже не дышал. Меч Маджари остался в теле заколотого им Красного плаща; Хейдин вырвал меч из мертвеца, вложил в руку азорийца и, прочитав короткую молитву Оарту, закрыл умершему глаза.

– Это был хороший бой, Медж, – сказал он. – Клянусь Тарнаном, ты был достойным воином. Прости, я не могу похоронить тебя, как полагается. Прощай, я выполню все, о чем ты меня просил.

Внизу, у подножия башки опять раздался вой. Раненый сыщик испустил дух, и Хейдин первым делом оттащил мертвое тело прочь от алтаря. Надел перстень на палец. Каролит на мгновение вспыхнул зеленоватой искрой, будто подмигивая ему. Наверное, так каролит приветствовал нового хозяина. Нового Воина Свитка.

Встав у алтаря, Хейдин попытался сосредоточиться. Медж не сказал ему, как управлять камнем, но это, наверное, не так уж и трудно. Маджари говорил, что камень сам приведет Хейдина к цели. Надо только сосредоточиться. Только лишь сосредоточиться…

Мысли мешались. Горячка боя еще не прошла, и Хейдин никак не мог собраться. Потом вдруг из мешанины образов выплыл дракон, похожий на старинные изображения, которые Хейдин видел в Кениэл-Руне. И поднялся вихрь. Ветер налетел внезапно, завыл в ушах; мощный смерч потянул Хейдина вверх, к грозовому небу. Чувство беспомощности и панический ужас охватили ортландца, но лишь на мгновение. А потом был свет – яркий, слепящий, и Хейдин полетел прямо в него. В тот миг он успел подумать, что летит прямо к звездам.

Густые ночные тени уже залегли по обоим берегам Туэйда, когда два всадника спустились по узкой тропке к самой воде. Лаэданский берег Туэйда, пологий и болотистый, встретил путников полчищами мошкары и дружным кваканьем лягушек, которые, однако, затихли ненадолго, но потом, убедившись, что пришельцам нет до них дела, возобновили свои вокальные упражнения. На противоположном берегу стеной вставал лес.

– Солтьерский лес, – сказал старший из всадников. – Все, приехали.

– А мне плевать, как он называется! – отозвался второй, молодая девушка. – Будь я проклята, если еще хоть раз сяду на лошадь.

Акун усмехнулся. От самого Гесперополиса его юная протеже держится молодцом. Для новичка в верховой езде совсем неплохо, если учесть, что от ворот Гесперополиса они несколько часов чуть ли не галопом скакали, стремясь побыстрее убраться подальше от столицы. И Руменика, как и водится с новичками, в кровь растерла себе кожу на бедрах.