Тот сломался. Дук полетел вниз, попытался вцепиться за следующий клин, не смог и рухнул на остов лестницы. Доски проломились, и он оказался лежащим среди обломков. В обычной ситуации подобное падение оглушило бы его. Сейчас Дук ощущал прикосновения деревянных обломков к своей коже, то, как ударился спиной, как острый скол доски вонзился в ляжку, — но боли не было. Он скатился на пол, вскочил. Вверху затрещал пол, хрустнули бревна. Жиото бросился вниз по каменной лестнице.

В сплошной пелене снега возникли очертания кухни. Ветер, подвывая, закручивал над землей смерчи, в волосах Дука таяли снежинки, ледяные капли стекали по лицу и шее, но холода он не чувствовал — было жарко, кожа горела. Он нашел на столе плащ, надел и вывалился из дверей, затягивая шнурки. Сердце колотилось ровно и очень быстро: тук-тук-тук-тук, — билось в грудь, словно дятел стучал клювом по дереву.

Двери паласа оказались заперты. Изнутри доносился приглушенный шум. Жиото развязал нижний шнурок, откинул полу и сдернул кольцо с пояса. Зазвенел ключами. Щелкнули рычажки, и дверь открылась. Теперь ясно стали слышны возгласы, тяжелый топот ног. Что-то лязгнуло, раздался короткий вскрик. На ходу затягивая шнурки, Дук побежал по лестнице вокруг колонны. Звуки доносились с верхнего этажа, но он туда подниматься не стал. Остановился на втором, перед дверью, за которой сегодня видел Мелона и Силию. Потянул — она не раскрылась. Подобрав ключ, вставил металлический штырек в скважину, провернул, дернул — и ввалился внутрь с посохом наперевес.

Они все были здесь: обе сестры и их мужья собрались в этой спальне, заперлись, пережидая, когда монахи с кузнецом, конюхом и его сыном закончат свое дело на верхнем этаже. Комнату освещали три свечи в бронзовом подсвечнике. Когда дверь распахнулась, сидящие на сундуках под стеной Мелон с Иваром удивленно вскинули головы. Арда, дремлющая в кресле у окна, раскрыла глаза, а прилегшая на кровати Силия приподнялась, упираясь локтем в подушку. Дук едва не поклонился господам, забыв, что они не видят его. Упал на четвереньки и, сунувшись под кровать, коснулся ладонями стены под изголовьем.

Прозвучал удивленный голос Мелона:

— Что такое... Вы это видели?

Свет свечей почти не проникал сюда. Дук нащупал выступающий над слоем штукатурки квадрат — короткую широкую доску. Послышались шаги: или Ивар, или Мелон подошли к раскрытой двери проверить, не стоит ли в коридоре тот, кто распахнул ее. Скорее всего, доску надо было сдвинуть вбок или вверх, но Дук просто рванул, с хрустом выдрал ее из стены, при этом ударившись теменем о кровать. Прямо над ним раздался возглас Силии. Жиото сунул руку в тайник — неглубокую темную нишу в стене.

— Под кроватью! — завизжала Силия. — Там кто-то есть!

Пальцы нащупали твердый мешочек, рядом — шкатулку. Дук ухватил их, стал выползать, пятясь задом. Слева от кровати он увидел две пары ног, край платья — там стояли Арда и Ивар. Башмаки Мелона возникли справа. Над головой кричала Силия. Дук перевернулся на спину, положил посох рядом.

— Но, кажется, никто не входил? — голос Ивара звучал неуверенно, потерял свою обычную холодную надменность.

— Но ведь дверь раскрылась! — выкрикнула Силия.

Жиото, развязав шнурок на груди, сунул содержимое тайника в мешок, вновь затянул, перевернулся, ухватив посох, и вылез из-под кровати.

— Вижу! — ахнул Мелон.

Рукав плаща задрался, обнажив руку до локтя.

Дук окинул комнату взглядом: Арда стояла за креслом, вцепившись в спинку, Ивар застыл возле кровати, а Мелон — перед дверью, которую он успел закрыть. Силия, лежа на кровати и прижимая кулаки к подбородку, завизжала.

Вытянув перед собой руки, Дук шагнул к двери, и Мелон отпрыгнул.

— Невидимка, — произнесла Арда. Сзади раздались быстрые шаги. Уже в двери, распахивая ее плечом, Жиото обернулся: Ивар бежал к нему, занеся серебряный ножик. Испугавшись, что лезвие повредит плащ, Дук отшатнулся вдоль стены и махнул посохом.

Те, кто находился в комнате, заметили, как пляшущие в воздухе руки, видимые от локтей до кончиков пальцев, метнулись в сторону от двери. Одна, пальцы которой были согнуты так, будто сжимали нечто толщиной с рукоять меча, резко повернулась. Сбоку на шее Ивара кожа сама собой разошлась длинным разрезом. Брызнула кровь, Ивар зашатался, размахивая вокруг себя ножиком, прижал ладонь к шее и рухнул навзничь. Мелон присел под стеной, закрыв голову руками и что-то бормоча. Силия беспрерывно визжала. Арда остановившимся взглядом смотрела на пустой дверной проем; костяшки пальцев, сжимающих спинку кресла, побелели.

Они услышали восклицание, донесшееся из пустого воздуха — кто-то выругался, — и руки исчезли. Раздался звук шагов, шелест. Ивар, растянувшийся в дверном проеме, так что ноги торчали наружу, извивался, прижимая ладонь к шее, сипел и хрипел. Силия с протяжным стоном перевернулась на кровати, ткнулась лицом в подушку, спрятавшись от происходящего, будто ребенок. В наступившей тишине отчетливо прозвучал голос:

— Уродец ты, господин.

Кто-то чихнул. На груди Ивара возникла узкая темная дыра, ткань будто провалилась внутрь, в стороны от того невидимого, чем нанесли удар, плеснулась кровь. Раненый дернулся. Дверь качнулась, но ударилась о щиколотки и не закрылась.

Зазвучал и быстро стих топот ног. Тишина продлилась несколько мгновений, а затем со двора донесся нарастающий скрип, сменившийся стуком падающих камней, который перешел в грохот: часть замковой стены вместе с башней обвалилась.

В коридоре верхнего этажа длинный широкий потек крови тянулся по стене наискось к полу и заканчивался у трупа конюха, рассеченного чуть не напополам. Сын конюха сидел под стеной, вытянув ноги и свесив голову на грудь. Он не шевелился, живот был залит кровью. Три фигуры двигались вдоль коридора, медленно и осторожно подступая к четвертой, что стояла возле дверей крайней комнаты. Всего этого Дук не смог бы разглядеть, если бы не «травяная кровь». Он кинул на происходящее мимолетный взгляд и выскочил на чердак. Мир для него стал переплетенными световыми полотнищами, которые извивались вокруг, повторяя очертания предметов, стен и потолка.

Ветер выл, поток снега несся почти параллельно крыше, и каждая снежинка испускала сияние. Горный склон стал сплошной стеной сумрачного зеленого света. По этой стене быстро спускались четыре фигуры. Дук прыгнул к тому краю, с которого свешивалась веревка, присел на корточки, опустил руку между расставленными коленями, нащупав веревку, обвил ее вокруг запястья. Ухватил покрепче. Во второй руке он сжимал посох. Жиото уже собрался кувыркнуться вниз, когда сквозь завывания ветра и беспрерывный шелест сзади донесся хруст. Он оглянулся.

Снадобье обострило зрение, снежинки казались необычайно крупными. Дук различал их структуру: расходящиеся от центра ледяные лучики и узорчатая решетка из треугольников, ромбов и крестов. Окруженная стремительно несущимися ломкими звездочками, из глубины двора к паласу подступала фигура высотой с замковую стену. Древесный сухорук двигался быстрыми рывками, замирал на мгновение, делал резкое движение и вновь замирал. Жиото не мог четко разглядеть чудище, в мечущемся потоке ледяных звезд он видел лишь очертания чего-то массивного и темного. Цветник писал, что мракобестия незряча, но ощущает присутствие рядом живого и стремится уничтожить его.

Дук завороженно смотрел на создание, которое, словно темная башня, двигалось сквозь светящийся снеговой поток. Когда сухорук пересек уже половину двора, Жиото перевел взгляд на склон. Белесые фигуры двигались вверху на фоне зеленого свечения; три были тощими и гибкими, одна, мохнатая, казалась более неповоротливой. Горная нежить, увидев, что на стене не осталось дозорных, решила этой ночью напасть на замок? Они были совсем рядом, прямо над головой. Сзади захрустело, от тяжелых шагов мракобестии начала подрагивать крыша. Фигуры разом прыгнули — оторвались от горного склона и полетели вниз, растопырив конечности.