— Мадам?

Гарри был шокирован.

— Какая я вам мадам. Я Анна. Давайте пиджак: у вас пуговицы не хватает.

Гарри молча повиновался.

— Первым делом, — писал на листе гостиничной бумаги Гарри (без пиджака), — надо дать телеграмму военному губернатору в Виндхук. Нам понадобятся разрешения и пропуска, это все закрытая военная территория. И его содействие, чтобы договориться, где мы будем пополнять запасы провизии и воды.

Теперь, когда Гарри подтолкнули к активным действиям, он работал быстро. Анна, сидя напротив, пришивала пуговицу сильными умелыми пальцами.

— Какой провизии? Вам понадобится для этого другой список.

— Конечно… — Гарри потянул к себе новый лист.

— Вот! Готово! — Анна перекусила нитку и вернула пиджак. — Можете надеть.

— Да, мефрау, — смиренно сказал Гарри и не смог вспомнить, когда ему в последний раз было так хорошо.

Уже после полуночи он вышел в халате на балкончик своей спальни, чтобы перед сном подышать ночным воздухом, и когда вспоминал события прошедшего дня, его не покидало радостное ощущение здоровья и благополучия…

Вдвоем с Анной они проделали огромную работу. Уже был получен ответ из Виндхука от военного губернатора. Как всегда, имя Кортни открыло путь к искреннему сотрудничеству. Были забронированы места на пассажирский поезд, который уходил на следующий день во второй половине дня и за четверо суток должен был отвезти их за реку Оранжевую, пустынные просторы Намакваленда и Бушменленда к Виндхуку.

Завершили даже основную часть работы по снаряжению экспедиции. Гарри по телефону, на который всегда взирал с серьезными опасениями, поговорил с владельцем «Универмага Статтафорда». Заказанные товары пообещали упаковать в деревянные ящики, четко указать на ярлыке содержимое каждого и доставить ящики на железнодорожную станцию на другой день пополудни. Мистер Статтафорд заверил, что все будет готово вовремя, и послал к отелю «Маунт Нельсон» один из своих зеленых грузовичков с большим выбором дорожной одежды для Гарри и Анны.

Большую часть предложенного платья Анна отвергла как слишком дорогую или фривольную — «Я не poule[100]!» — и выбрала длинную юбку из толстого набивного ситца и тяжелые высокие ботинки на шнуровке с подбитыми гвоздями подошвами, фланелевое нижнее белье и только по настоянию Гарри — «африканское солнце убивает» — пробковый шлем с зеленым отворотом-клапаном, прикрывающим шею.

Гарри также устроил перевод трех тысяч фунтов стерлингов в виндхукский банк «Стандарт» для покрытия расходов на окончательное снаряжение экспедиции. Все это было проделано быстро, решительно и умело…

Гарри глубоко затянулся, швырнул окурок с балкона и вернулся в спальню. Сбросив халат на стул, забрался между хрустящими, как салатные листья, белыми простынями и выключил ночник. И сразу все его старые опасения и неуверенность в себе лавиной поползли из темноты.

— Это безумие, — прошептал он, и в памяти встала страшная пустыня, бесконечно мерцающая в ослепляющем пекле. Тысячи миль береговой линии, омываемой безжалостным течением, таким холодным, что даже крепкий мужчина продержался бы в его водах всего несколько часов.

Они же собирались отправиться на поиски барышни деликатного воспитания, беременной, которую в последний раз видели, когда она прыгала с верхней палубы обреченного лайнера в ледяное темное море за сто миль от этого свирепого берега. Каковы шансы найти ее? Даже не стоит пытаться оценить их.

— Безумие, — чувствуя себя несчастным, повторил он, и вдруг ему захотелось, чтобы Анна была рядом и поддержала. Гарри долго старался придумать предлог, чтобы вызвать ее из номера в конце коридора, и, наконец, заснул.

Сантэн знала, что тонет. Ее утянуло вниз так глубоко, что легкие сдавило под тяжестью темной воды. В ушах звучал чудовищный рев тонущего судна, барабанные перепонки звенели и трещали.

Она знала, что обречена, но отчаянно боролась и со всей решимостью цеплялась за жизнь, преодолевая холодное свинцовое тяготение воды, боролась с болью в легких и потребностью дышать, но волнение воды вовлекло ее в водоворот. Утратив представление о верхе и низе, она тем не менее продолжала бороться. Она знала, что скорее умрет, чем прекратит отстаивать жизнь своего ребенка.

Внезапно она почувствовала, что страшное давление воды на ребра ослабевает, а легкие в груди расправляются. Вертикальный поток воздуха и пузырей из разорванного корпуса подхватил ее, точно искру от костра, и швырнул к поверхности, уши обожгла боль во вдавленных барабанных перепонках, спасательный жилет, ставший тяжеленным, врезался под мышки.

Сантэн пробкой выскочила на поверхность и высоко взлетела в кипящем фонтане выходящего воздуха. Она пыталась дышать, но набрала в легкие воды и судорожно кашляла, пока не очистились дыхательные пути; тогда ей показалось, что свежий морской воздух чересчур терпок и густ: от него все горело огнем; Сантэн мучительно задыхалась, словно в приступе астмы.

Ей медленно удалось выровнять дыхание, но волны неожиданно накатывались из темноты, накрывая Сантэн с головой, снова погружая в воду, так что ей пришлось дышать в такт с движением океана. В промежутках между атаками волн она постаралась оценить свое состояние и обнаружила, что не пострадала. Похоже, сломанных или треснувших костей не было, несмотря на страшное падение с корабельных поручней, от которого захватывало дух, и оглушающий удар о твердую, как булыжная мостовая, воду. Сантэн уже могла полностью контролировать свои движения и действия, когда ощутила первые уколы холода, проникшего сквозь одежду в тело и кровь.

«Мне нужно выбраться из воды. На одну из спасательных шлюпок».

Она стала прислушиваться, но поначалу слышала лишь ветер и плеск быстро набегавших волн с белыми гребешками. Затем слабо, очень слабо донеслись нечленораздельное бормотание человеческих голосов, сорочий хор хриплых возгласов и криков, и Сантэн позвала на помощь, но очередная волна накрыла ее с головой. Захлебнувшись, девушка закашлялась и стала хватать ртом воздух.

Через несколько минут она снова пришла в себя и, как только легкие очистились, упрямо стала продвигаться на голоса, не тратя больше сил на призывы о помощи. Тяжелый спасательный жилет тянул вниз, волны перекатывались над головой, она поднималась на их вершины и опускалась в промежутки между волнами, но продолжала плыть.

«Я должна выбраться из воды, — твердила она себе. — Холод — убийца. Надо добраться до одной из шлюпок».

Сантэн размахнулась для следующего гребка и ударилась обо что-то твердое с такой силой, что ободрала костяшки. Она наткнулась на какой-то предмет, нависавший над головой, но не могла найти на нем ничего, за что можно было бы ухватиться. И начала ощупью огибать этот плавающий обломок в поисках опоры для рук.

«Небольшой…» В темноте она определила, что длина предмета не больше двадцати футов, а ширина вдвое меньше, он из дерева, выкрашенного масляной краской, один край обломан и расколот, поэтому она оцарапала руку. Ссадину щипало, но холод притуплял боль.

Один конец этого плавучего предмета был приподнят, другой уходил в воду, и Сантэн начала вползать на него.

И сразу почувствовала, как плохо уравновешена эта конструкция. Хотя она влезла только наполовину и ноги еще оставались в воде, обломок опасно накренился. Послышался хриплый крик:

— Осторожно, осел… ты нас перевернешь!

Кто-то нашел этот плот до Сантэн.

— Извините, — тяжело выдохнула она, — мне было невдомек…

— Ничего, парень. Просто поосторожней. — Мужчина на плоту принял ее за корабельного юнгу. — Ну, давай руку.

Сантэн лихорадочно пошарила и наткнулась на чьи-то пальцы. И схватила протянутую ладонь.

— Полегче!

Она отталкивалась ногами, пока ее тянули вверх по покатому скользкому покрытию, уцепилась за что-то свободной рукой и легла животом на качающуюся неустойчивую поверхность. От слабости и дрожи она не могла поднять голову.