Когда тот приблизился, все невольно затаили дыхание и напряглись.

Со склона холма раздался выстрел из маузера, как будто хлыст распорол ледяной воздух, и манекен в руках Макдональда резко наклонился.

Фергюс сдернул его вниз и опустился на колени, рассматривая аккуратную круглую дыру в папье-маше, из которого была сделана голова манекена.

— Черт! — горько прошептал он. — Что за черт!

— В чем дело, Макдональд?

— Проклятый немец, вот сволочь!

— Макдональд!

— Он там же, где и мой парень.

Шон понял не сразу.

— Он в корнях дуба, прямо над Марком. Они выбрали одну и ту же позицию.

Зловещий звук выстрела прозвучал так близко и так резко, что еще несколько секунд в ушах у Марка словно звенел комар.

На эти несколько секунд он оторопел, замер от неожиданности.

Немецкий снайпер — в двадцати шагах от места, где притаился Марк. По невероятной случайности он выбрал ту же точку на склоне. Нет, это не совпадение. Глазом охотника оба стрелка наметили идеальное место для достижения своей цели — причинить быструю смерть из укрытия. Маятник удачи Марка качнулся к противоположной вершине дуги.

Марк лежал совершенно неподвижно, но все его чувства обострила волна адреналина, хлынувшая в кровь, а сердце колотилось о стенки грудной клетки.

Немец был слева от него, немного выше по склону, чуть сзади, за плечом. Его левый бок не защищен.

Марк, не поворачивая головы, повел глазами и на краю поля зрения, совсем близко, заметил еще один поваленный дуб. Целую минуту юноша не шевелился, краем глаза высматривая малейшее движение. Ничего. Тишина угнетала… но тут примерно в миле от Марка грохнул орудийный выстрел.

Марк начал медленно поворачивать голову влево — как хамелеон, выслеживающий муху. Постепенно искажения периферийного зрения скомпенсировались, и он смог разглядеть весь склон перед собой.

Ствол соседнего дуба сильно пострадал от шрапнели, с него содрало всю кору, торчали щепки. Он упал на впадину в земле, получилось что-то вроде моста; и, хотя все завалило снегом, между стволом и землей оставалась узкая щель. Она была шириной не больше трех дюймов в центре, и в ней были видны отблески снега, лежавшего дальше.

В это мгновение глаз Марка уловил легкое перемещение, не более чем на пару сантиметров. Но именно оно привлекло внимание парня. Через пять долгих секунд он сообразил, что перед ним.

Из-за дуба выглядывало дуло маузера. Ствол был обернут в джутовую ткань, чтобы не выделялась строгая прямота предмета и не блестел металл, но дуло оставили неприкрытым.

За дубом примостился немец; его правый бок прикрыт, как у Марка, деревом; немец смотрит в сторону от Марка, и разделяет их около двадцати футов.

Десять минут Марк, не шелохнувшись, буравил взглядом ствол маузера. Немец попался терпеливый, он тоже лежал совершенно неподвижно. Перезарядив оружие, он застыл в ожидании. «Он так хорош, что я не могу расчистить зону обстрела, — подумал Марк. — Если я сдвинусь хоть на дюйм, он услышит, а он быстрый, очень быстрый». Чтобы вести огонь, отчетливо видя цель, следует отползти футов на двадцать; но тогда прямо перед Марком окажется ствол маузера, а немец может заметить движение. Сопернику же такого уровня нельзя давать ни малейшего преимущества.

Минуты медленно утекали, напряжение не спадало. У Марка возникло ощущение, что каждый его нерв и каждое сухожилие натянулись и зримо дрожат, но на деле он лишь пошевелил пальцами правой руки. Пальцы еле заметно сжимались и разжимались, оставаясь теплыми и гибкими, а глазами парень медленно водил вдоль ствола дуба; Марк часто мигал, чтобы снять напряжение и удалить лед, намерзающий на ресницах в холодном воздухе.

Что там происходит? Фергюс Макдональд нервничал, глядя в перископ, который позволял наблюдателю оставаться ниже заснеженного бруствера. Мальчишка там застрял. Генерал Шон Кортни не отрывал глаз от другого перископа; он слегка поворачивал его, рассматривая склон.

— Попробуйте еще раз подманить немца Катбертом.

— Не думаю, что он на это купится, — с ходу возразил Фергюс, поднимая голову; вокруг его близко посаженных глаз порозовело от холода и напряжения.

— Это приказ, сержант. — Широкий лоб Шона Кортни пошел морщинами, темные брови грозно сошлись; генерал рыкнул, как старый лев, и сверкнул глазами. Даже на Фергюса Макдональда его властность, само его присутствие подействовали отрезвляюще.

— Хорошо, сэр, — мрачно ответил он и направился к манекену, прислоненному к стене.

Снова раздался выстрел из маузера, и от неожиданности Марк дважды моргнул и снова широко раскрыл глаза. Карие с золотом, они внимательно изучали на склон, как глаза охотящегося сокола.

Через мгновение после выстрела парень услышал, как затвор маузера отошел, потом снова встал на место; оружие перезарядили, и опять высунулся кончик обернутого в ткань ствола, но взгляд Марка переместился чуть в сторону.

Короткое движение, такое легкое, что менее острый глаз его бы не заметил. Всего лишь вздох, но он был виден в узкую трехдюймовую щель между стволом дуба и покрытой снегом землей. Мгновенное шевеление — и снова все застыло в неподвижности.

Марк долго смотрел в щель и ничего не видел. Просто тень и размытый силуэт, слабо отражающий отблески от снега. Неожиданно Марк заметил еще кое-что.

Это была ткань, узкая полоска в щели; потом Марк разглядел на этой ткани грубый шов, который слегка вздымался над живой плотью.

Небольшой участок тела немца был вполне различим. Снайпер лежал рядом с деревом по другую его сторону, головой туда же, куда был направлен маузер.

Марк постарался точно определить положение тела противника. Используя в качестве единственного ориентира ствол оружия, парень представил себе, где могут находиться голова и плечи, корпус и бедра немца. «Да, бедра, — подумал Марк. — Я вижу бедро, скорее всего его верхнюю часть». Тут освещение изменилось. Солнце нашло узкий просвет в облаках, и стало гораздо светлее.

Это помогло Марку рассмотреть небольшую часть пояса немца с петлей, в которую крепится штык. Увиденное подтвердило его догадку. Теперь он знал, что бугорок на серой ткани соответствует той части бедра, где оно крепится к кости таза. «Пуля через оба бедра, — хладнокровно подумал Марк. — Такой выстрел обездвиживает, к тому же здесь проходит бедренная артерия». И парень начал осторожно снимать варежку с правой руки.

Надо было лечь на бок и повернуть ствол своей винтовки на девяносто градусов, не издав при этом ни малейшего звука. «Боже, помоги», — молча взмолился Марк и начал движение. Ствол поворачивался мучительно медленно, одновременно Марк перемещал тяжесть своего тела на другой бок. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ствол П-14 стал смотреть точно в узкую щель под дубом, и Марк согнулся вдвое, стараясь в такой необычной позе держать прицел. Надо еще суметь снять перед выстрелом винтовку с предохранителя: даже такой легкий звук насторожит противника.

Марк положил палец на спусковой крючок, выбрав свободный ход, чувствуя, как работает спусковой механизм. Тщательно прицелился, неловко повернув голову, и начал снимать П-14 с предохранителя, просунув большой палец и продолжая удерживать крючок. Все следовало делать очень плавно, чтобы не сместить прицел с полоски мундира в щели.

Выстрел, казалось, отразился от низкого неба, и пуля прошла в узкую щель.

Марк видел, как она попала в цель — металл вошел в плоть, словно в резину.

Парень услышал крик немца, дикий бессмысленный вопль, и мгновенно с привычной ловкостью перезарядил винтовку. Второй выстрел почти слился с эхом первого, и на этот раз появилась кровь, яркое пятно на снегу; алый цвет быстро менялся на розовый: снег таял от теплой крови.

В щели ничего не было видно, немца отбросило от нее выстрелом, или он сам откатился. Оставалось только пятно на снегу.