– Он густой, но пройти можно, – ответил Том. – К тому же здесь много болот и болотистых мест. Буш населен буйволами и носорогами, а болота кишат крокодилами. Однако чуть выше на гребне хребта, идущего параллельно берегу, есть звериные тропы – примерно в двух кабельтовых от берега. Там во все времена года сухо, и прилив туда не доходит.

– Тогда мы должны побывать там и отметить эти тропы, – сказал Дориан, и они вернулись в залив. На следующее утро в сопровождении Джима и Мансура они верхом отправились по пляжу к устью реки Умгени.

– Путь легкий. – Мансур достал из кармана часы. – Мы прошли его меньше чем за три часа.

– Может и так. Но неприятель будет передвигаться пешком, а не верхом, – заметил Джим, – и останется в пределах досягаемости пушек с наших кораблей.

– Да, – согласился Дориан. – Мы с Томом уже решили, что они пойдут дальше от берега. Теперь нужно осмотреть этот маршрут.

По южному берегу реки Умгени они с милю проехали вверх по течению; здесь начинались холмы, берега становились крутыми и высокими, так что даже небольшому отряду двигаться было трудно.

– Нет, так далеко вглубь они не уйдут. Им нужно будет как можно быстрее добраться до форта. И придется идти прибрежными болотами, – решил Дориан.

Всадники повернули обратно, и Джим показал начало невысокого прохода через болота. Деревья вдоль прохода были выше окружающего леса. Всадники поехали от реки к ним. Почти сразу лошади погрузились в черную грязь мангровых болот. Пришлось спешиться и вести их, пока не добрались до более твердой поверхности. Но даже здесь под невинной зеленой ряской таились опасные грязевые ямы. Заросли были такие густые, что лошади не могли пройти. Кривые стволы старых молочных деревьев росли неровными рядами, их ветви свисали и переплетались с кустами аматимгулы, чьи шипы прокалывали подошву обуви и причиняли глубокие болезненные раны.

Пришлось идти по звериной тропе, которая зигзагами пересекала джунгли; впрочем, эта тропа была всего-навсего узким туннелем в растительности, протоптанным буйволами и носорогами. Колючая крыша туннеля нависала так низко, что всадникам опять пришлось спешиться и вести лошадей. Но все равно приходилось нагибаться, и шипы царапали седла, прокалывая кожу. С болота черным облаком поднимались москиты и комары-дергуны, они облепляли потные лица, заползали в уши и ноздри.

– Когда Кадем и Котс разрабатывали свой план действий, они не пробовали здесь пройти.

Том снял шляпу и вытер лицо и блестящую лысину.

– Мы заставим их дорого платить за каждый пройденный ярд, – сказал Джим. С тех пор как они покинули берег, Джим молчал. – Здесь возможно только тесное взаимодействие, бок о бок. И у луков и копий преимущество перед мушкетами и пушками.

– Луки и копья? – с неожиданным интересом переспросил Дориан. – Кто же пустит их в ход?

– Мой добрый друг и брат по крови и войне король Бешвайо и его кровожадные дикари, – гордо ответил Джим.

– Расскажи мне о нем, – приказал Дориан.

– Это долгая история, дядя. Подождет, пока мы не вернемся в форт. Если, конечно, найдем дорогу через эти адские заросли.

Вечером, после ужина, семья осталась в столовой. Сара стояла за креслом Тома, обняв его за плечи. Время от времени она массировала ему лысину, искусанную комарами. Когда она это делала, Том от удовольствия закрывал глаза. На другом конце стола сидел Дориан, между Мансуром и кальяном.

Верити никогда не представляла себя в домашней обстановке, но с приезда в форт Предзнаменования находила глубокое удовлетворение в домашних делах и заботах о Мансуре. Они с Луизой, во всех отношениях абсолютно разные, с первой же встречи подружились. Теперь они неслышно ходили по большой комнате, убирали посуду, подавали мужчинам бесконечные чашки кофе, время от времени присаживались, слушали их разговор и иногда высказывали свое мнение. Это время дня нравилось им больше всего.

– Расскажи мне о Бешвайо, – настойчиво повторил Дориан. Джим рассмеялся.

– Ага! Ты не забыл. – Он подхватил с пола сына и усадил к себе на колени. – Хватит на сегодня шума, мальчик. Сейчас я буду рассказывать историю.

– Историю! – повторил Джордж и мгновенно затих. Он положил голову на плечо отца и сунул палец в рот.

– После того как вы с Мансуром уплыли на «Мести» и «Духе», мы с Луизой нагрузили свои фургоны и отправились в глушь – в поисках слонов и племен, с которыми можно было бы торговать.

– По словам Джима получается, что я отправилась добровольно, – возразила Луиза.

– Послушай, Ежик, будь честна. Ты не меньше меня полюбила странствия. – Джим улыбнулся. – Но позволь мне продолжить. Я знал, что с севера идет много больше военных отрядов нгуни в сопровождении скота.

– Как ты узнал? – спросил Дориан.

– Мне рассказал Инкунзи, и я послал Бакката на север читать следы.

– Бакката я, конечно, хорошо знаю. Но кто такой Инкунзи? Я лишь смутно припоминаю это имя.

– Тогда позволь напомнить тебе, дядя. Инкунзи был главным пастухом королевы Манатаси. Когда я захватил ее скот, он перешел ко мне, чтобы не расставаться с любимыми животными.

– Конечно. Как я мог забыть! Замечательная история, Джим, мой мальчик!

– Инкунзи и Баккат провели нас в глубь местности, чтобы мы могли найти племена нгуни. Некоторые оказались враждебными и опасными, как ядовитая кобра или лев-людоед. Должен сознаться, у нас было с ними несколько столкновений. Потом мы встретились с Бешвайо.

– Где ты его нашел?

– Примерно в двухстах лигах к северо-западу отсюда, – объяснил Джим. – Он вел свое племя и скот вниз по откосу. Наша встреча прошла при самых благоприятных обстоятельствах. Я как раз отыскал трех больших самцов слонов. Но я не знал, что за этими же слонами следит с вершины холма Бешвайо. Раньше он никогда не видел ни всадников, ни мушкеты. Для меня охота была очень удачной. Я смог выгнать слонов из густых зарослей на открытую травянистую равнину. И застрелил их одного за другим, а Баккат перезаряжал ружья и подавал их мне. Проскакав две мили галопом на Драмфайре, я смог убить всех трех. Бешвайо из своего укрытия наблюдал за этим. Позже он сказал мне, что собирался напасть на наши фургоны и всех перебить, но, увидев, как я скачу верхом и стреляю, передумал. Откровенный мошенник этот король Бешвайо.

– На самом деле он настоящее чудовище, – поправила Джима Луиза. – Поэтому они с Джимом так легко поладили.

– Неправда, – усмехнулся Джим. – Не я его очаровал, а Луиза. Он никогда не видел таких волос или такого щенка, как тот, что она родила. Бешвайо любит скот и сыновей.

Оба ласково посмотрели на мальчика, сидевшего на коленях у отца. Джордж не выдержал испытания. Тепло отцовского тела и его голос оказались мощным снотворным, и мальчик крепко уснул.

– К этому времени я достаточно научился от Инкунзи языку нгуни и мог беседовать с Бешвайо. Отказавшись от своих воинственных намерений и запретив своим воинам нападать на фургоны, король разбил поблизости от нас свой крааль, и мы несколько недель прожили рядом. Я показал ему ткани, стеклянный бисер, зеркала и все наши обычные товары. Все это ему понравилось, но он побаивался лошадей. Я как ни старался, не смог уговорить его сесть верхом. Бешвайо не знает страха, но к лошадям это не относится. Однако его чрезвычайно заинтересовало огнестрельное оружие, и он всякий раз просил продемонстрировать его возможности, как будто после охоты на слонов в этом была нужда.

Луиза хотела взять Джорджа с отцовских колен и отнести в кровать, но стоило ей к нему прикоснуться, как он проснулся и возмущенно заорал. Потребовалось несколько минут и усилия всей семьи, чтобы успокоить его настолько, чтобы Джим смог продолжать.

– Когда мы узнали друг друга лучше, Бешвайо признался, что у него нелады с другим племенем нгуни, которое называется амахин. Эти амахины, коварные бессовестные негодяи, совершили непростительный грех, похитив у Бешвайо несколько сотен голов скота. Грех усугубился тем, что при похищении они убили десяток пастухов Бешвайо, среди которых были два его сына. Бешвайо еще не сумел отомстить за смерть сыновей и вернуть скот, потому что враги укрылись в неприступной природной крепости, образовавшейся за века в результате выветривания на каменистом склоне большого континентального откоса. Бешвайо предложил мне двести голов отборного скота, если я помогу ему захватить эту крепость. Я ответил, что считаю его своим другом и рад буду сражаться с ним рядом без оплаты.