Я адресовал двум настороженно взиравшим на меня шиноби очередную ухмылку, пока плоть и кровь вокруг меня бурлила и плавилась. Захотят жить — сыграют на бис!

Гинкаку бросил вопросительный взгляд на своего брата, ведь ситуация, что не говори, складывалась отнюдь не в их пользу.

Изначально план был прост и понятен, обычное миссия, а титул и громкое имя жертвы давно перестало иметь для них значение. Сколько таких «непобедимых» и «могущественных» они перебили на Войне? А сколько ещё смогли бы? Найди в себе Райкаге хоть каплю гордости! Но… эта тварь… этот… Кагуя. Он не был похож на человека.

Весь прошедший бой, что рваными ранами запечатлелся на земле и яростью пожара отразился в небе, для него был словно бы игрой. Он видел это в его глазах! Скука, толика интереса, немного любопытства и… абсолютная уверенность в своих силах. Это бесило, заставляло стачивать зубы друг о друга, но… Они не могли пробиться сквозь его оборону. Любые удары он либо сводил на нет, либо просто уклонялся от них. Все техники видел, казалось, задолго до их применения и просто отводил в сторону! И даже когда брат нарочно подставился, дабы выпасть из поля зрения этого ублюдка и всё же сумел застать его врасплох… ничего не изменилось.

Техника Сияющих Стрел Бога Грома — их с братом творение. Квинтэссенция силы молнии, что разгоняет снаряды быстрее звука, света и даже самой мысли! Если бы иглы из чакра-стали, что они использовали в процессе, не испарялись столь быстро, то равной этой технике не было бы на свете, но… долгое время сотворения, малая дистанция атаки и огромные затраты чакры сильно ограничивали возможность её применения. Но их было Двое! И алгоритм, что позволял бы им идеально выверить момент для атаки, давно был подобран. Вот и в этот раз всё прошло как по маслу! Техника была активирована, а значит уклониться от неё не представлялось возможным, но… он и не уклонялся. Десяток дыр в теле, каждая размером с кулак, а этой твари хоть бы что! Он даже от боли не вскрикнул!

Гинкаку отчаянно пытался понять в чём же тут подвох. Иллюзия? Марионетка? Клоны? Нет. Слишком реально, для всего из вышеназванного. Но тогда что⁈

Тут Гинкаку увидел как Кинкаку быстро сложил за спиной несколько жестов. В ответ на что согласно кивнул. Это был их козырь на случай если битва с Райкаге пойдёт не так как должно, но выхода похоже нет.

Едва братья пришли к безмолвному соглашению, как аловолосая фигура напротив них вновь по уродски оскалилась и… словно бы взорвалась. На братьев ринулись сотни лап и пастей, что неизменно сменялись, разделялись и сливались, перетекая друг в друга. Это не было похоже ни на что другое, что им доводилось видеть раньше. Один взмах любой из конечностей порождал багровые полумесяцы, разрезающие вековые отроги. Каждый удар искривлённой культи создавал целое землетрясение, и так из раза в раз.

Отступая всё дальше в глубь горного перевала, Гинкаку вдруг подумал, что возможно в тех байках, что ходят по трактирам да подворотням есть толика правды. Если все Кагуя таковы, то людского в них нет и быть не может!

Они бежали, но тварь не отставала. Она будто-бы нарочно, то исчезала во вьюге, то появлялась совсем рядом, обрушивая на них очередной удар. Так продолжалось долго, очень долго, по крайней мере для самого Гинкаку прошла вечность, прежде чем он наконец не увидел свой шанс.

Проскочив сквозь очередную ложбину, он резко вильнул в бок, на ходу доставая свой козырь.

Это был широкий, блестящий меч, края которого венчали узоры облаков. Он был отвратно сбалансирован, туп и неудобен, но сила этого артефакта была ужасающа. Меч Семи Звёзд — одно из Пять Великих Сокровищ Мудреца Шести Путей. Клинок что способен отделить душу. Это был их шанс.

Поморщившись от боли, Гинкаку вдруг понял что всё его тело пестрит порезами и гематомами, некоторые из которых доходили до костей. В горячке боя он даже не заметил как получил эти раны, но теперь холодная хватка агонии навалилась на него с утроенной силой. Привычно загнав боль куда-то в глубь своего я, шиноби направился прямиком на тварь, что как и следовало ожидать, вновь легко настигла их.

Шквал молний сорвался с его рук, пока десяток клонов его брата ринулись на Кагую. Раздался взрыв, и столб молнии ударил до самого неба. Тварь только утробно заурчала сотней глоток, словно бы смеясь. Их атака вновь не оставила на чудовище и царапины. Всё зажило столь быстро, что казалось ран и не было никогда, но это не имело значения!

Сияющая золотистым светом лоза обвила тело монстра, и тут же ринулась прочь.

А он уже был рядом, клинок в его руке пел, вгрызаясь своим тупым лезвием в пустоту снежного бурана, но так казалось лишь на первый взгляд. На самом же деле рана нанесённая сейчас им, была ужасна и стоила тысячи иных кровавых отметин.

Он вновь стоял рядом с братом. Чувствовал его боль и то как холод проникает в его тело сквозь множество ран, уже покрывшихся алой ледяной коркой. Ничего, осталось совсем немного!

Разразился настоящий ураган. Молнии, что они изрыгали из себя, породили этот шторм, а сотни лавин, что спровоцировали атаки твари, уже вероятно перекроили ландшафт. Тяжкая была битва, но совсем скоро она подойдёт к концу:

— Ты уже проиграл! Хотя сам этого не понимаешь! — прохрипел Гинкаку гротескному силуэту, что медленно приближался к ним в круговерти бурана.

— Может скажешь последнее слово, на прощание⁈

— КаГуя! — прохрипел, провыл, проскулил и прорычал им в ответ нечеловеческий голос. И тут же слово, что отпечаталось на правой стороне Меча Семи Звёзд зажглось ярким светом, а Красная Тыква — глиняный сосуд в руках его брата, открылся, готовый принять в себя новую душу!

Всё было кончено, Гинкаку было захохотал от облегчения но… силуэт не пропал. Он стоял в метре от них, едва различимый за пеленой бурана. И Серебряный из братьев готов был поспорить — он улыбался.

— кАгУя! — вновь насмешливо вторил голос.

— КаГуя-ррр.

— Кааа-Гууу-Яяааа.

Ничего не происходило. Сосуд, что должен был заключить душу, чьё заветное слово отпечаталось на клинке, бездействовал, хотя само слово, вне всяких сомнений, было верным!

Он тут же подал знак Кинкаку. Надо было бежать, срочно! Пока… внезапно тело шиноби сковало судорогой, а живот скрутило от невыносимой боли, сродни которой он никогда не испытывал. Рухнув на заснеженный склон, Гинкаку услышал как рядом упало тело брата, но не смог даже поднять глаза. Боль полностью затопила его разум, казалось его раздирают изнутри!

Скорчившись в позе эмбриона, тот кого боялись и ненавидели, тот перед кем склонялись и почитали, позорно скулил, пока наконец не изверг содержимое своих кишок, не в силах больше терпеть боль и спазмы.

Едва сумев разлепить веки, Гинкаку оторопел, а после взвыл от ужаса и отвращения. Прямо в луже его крови и желчи извивались сотни тварей! Их крохотные лапки скреблись об снег, жвалы щёлкали воздух, а сами они пронзительно визжали, пока их белые мягкие тела скукоживались от холода. Только тогда он понял, что прямо внутри него, повсюду — в кишках, мышцах, глазах — слышится копошение и омерзительный визг. Они были внутри него… Они пожирали его!

— ААа! Ааа!!! ААа-ааа! — он бился, мотался, сдирал кожу и рвал собственную плоть в отчаянной надежде хоть как-то избавиться от них, и через раны на свет свои головы протягивали всё больше и больше омерзительных паразитов.

Он бы ещё долго мог так метаться. Ещё долго страдал бы, тщетно борясь за жизнь, если бы чья-то тяжёлая нога не пригвоздила его к месту.

Он снова был похож на человека. Лицо, волосы, тело… Но глаза, глаза… Через них на него смотрело нечто чуждое, нечто беспредельно жестокое, не знающее ни сострадания, ни милосердия, ни даже самого понятия человечности.

— Ты разве не знал, что обо мне говорят, — оскалившись сотнями игл-клыков, промурчало нечто, — У меня нет души, так что и красть не чего. А вот у них она есть? Как думаешь?

Палец Неведомого подхватил склизкого паразита, и почти ласково погладил его мягкое молочно-белое тельце, от чего тварь тут же стала увеличиваться в размерах, на ходу обрастая хитином, мускулами и когтями.