Дергая поводья и двигаясь по извилистой трассе, Алессия тяжело вздохнула и недовольно скуксилась. Пронять Кристин разговорами о прошлом и мальчиках было нереально. Поняв, что наёмница её игнорирует, послушница решила брать нахрапом. После очередного монолога о важности здорового образа жизни, Кристин всё же сдалась, раздраженно фыркая и посылая белокурую куда подальше.

— Слушай, ты вообще следишь за дорогой?! — возмутилась гончая, поправляя растрепавшуюся челку и удерживаясь на спине кобылы без всякого седла. — Я уже сказала, что это не твоё дело!

— Понятно! — отчеканила девушка, переходя на легкий галоп. — А он не так плох, правда? Хоть и грубиян, зато честный! Как ты думаешь?

— Кто?

— Денис!

— А, боров?[1] — скривилась Кристин. — Понятия не имею. Сопляк обыкновенный.

— Нельзя так толстячков! — возразила Лесса. — Это же нечестно!

— Да причём тут это вообще? — Харенс устало закатила глаза. — Мне плевать, кто и как выглядит, дело не в этом.

— А в чем же тогда?

— Неважно. Поменьше бы ты трепалась с кем попало.

— Но ты же сама так делаешь! Вон с тем страшным дядькой, например, который нас к варварам посылал!

— Я делаю это целенаправленно, — холодно ответила Кристин. — Сворачивай на восток, хочу посмотреть, как там дела в селении Пахарей.

— Пахарей?

— Один из старейших поселков. Стоит ещё с тех пор, как Рейх взяли курс на захват всей уцелевшей промышленности. Ты разве не знаешь? — Удивилась Кристин. — Плодородные земли и приемлемый климат позволял фермерам обеспечивать народ зерном ещё до анархопокалипсиса. У нашей страны был свой импорт, до полной деградации общества. А теперь они торгуются с земледельцами и набирают обороты, поставляя рожь западным территориям Церкви в обмен на право обучать младших грамоте.

— Похоже на этих… крестьян из старых книжек! — довольно подметила Лесса, припоминая торговый караван, который она видела пару недель назад. — А им ничего за это не будет? Ну, они же, вроде, под управлением Рейха.

— Нет, если хозяева в курсе и дают добро.

— Понятно. А далеко дотуда?

— Слушай, — Кристин закатила глаза и недоверчиво покосилась на послушницу, — ты что, вчера родилась? Неужели не знаешь?

— Не-а! Я же доходяга, меня из Церкви не так давно только выпустили, после того как я доказала, что смогу со всем справиться!

— Что-то не верится. Ну ладно, будь по-твоему.

— А почему жители всех этих селений не пытаются побороться за своё? — удивилась послушница и недовольно добавила. — Ну, это ж их земли!

— И что ты противопоставишь вооруженной армии? — ухмыльнулась наёмница. — Не хочу знать, что творится у вас в Церкви, но Рейху за словом в карман лезть не приходится. Они быстро удавят восстание, особенно если уже подмяли под себя конкретный участок.

— Но ведь столько лет прошло! — возразила послушница. — Логично, что за это время люди должны были объединиться! Подпольные собрания, бунты, всё как положено, разве нет? Ну, как-то же на бесхозных и центральных территориях до сих пор творится анархия?

— Были и бунты, и восстания, — вздохнула Кристин, в очередной раз подмечая странные настроения Вуншкинд. — Деды справляются с изложением истории, как никто другой, но они всегда замолкают на таких вопросах. Никто не хочет нарваться, знаешь ли. Хватит того, что в Центре такое объединение привело к постоянным облавам со стороны варваров и отсечению от благ современной цивилизации, если это можно так назвать. Центральные руины и иже с ними не зря обходят десятой дорогой! — нахмурилась Харенс, припоминая рассказы о неприступном «Бастионе», который уже 80 лет стоял особняком, не подпуская чужих и отбиваясь от варваров с момента своего зарождения. — Представь себе целый регион, сплошь населённый психами!

— Это я и сама знаю! — фыркнула Лесса. — Отцы нам рассказывали о «Подавлении грехопадения», и о том, как часть населения отправили на принудительную службу. Хотя… ходят слухи, что некоторые уходили в Руины добровольно.

— Ну начинается… — тяжело вздохнула наёмница. — Слушай, я не сильно разбираюсь в этой теме, просто слышала кое-что интересное от старших.

— А хочешь расскажу?! — оживилась Вуншкинд, тут же замедлив ход лошади.

— Ой, нет. Давай лучше потом — никогда?

— Ну хорошо, тогда давай поговорим о… точно! Вот этот, как его, высокий такой, с которым мы недавно работали? Он же вроде странный такой, да? Лицо грубое, а голос мягкий! Ты не думала, может, он нездешних кровей? Ну прямо, как викинг из…

— А-а-а-а, давай валяй, что там с этим твоим «грехопадением»?! — разъяренно выпалила Кристин, догадавшись что «вредная альбиноска» делает это нарочно.

— А ты не ирландка? Или, может, еврейка? — вдруг задумалась Лесса. — Хотя, на еврейку не похожа, быть может…

— Да давай уже, продолжай! Я тебя внимательно слушаю, госпожа! — вскипела Кристин, оттягивая ремни увесистого кокона, дабы не задевать спину «транспорта».

— Ну ладно, ладно, чего ты так сразу? — взгрустнула послушница. — Я уже и забыла, что хотела сказать.

По правде, они были довольно близки к истине. Под страхом расправы со стороны военных, сельские жители выполняли свою работу беспрекословно и даже не считали себя ущемленными. Напротив: возможность спокойно жить, вкусно есть и размножаться придавала некий шарм безопасности и уюта. «Если все вокруг согласны — значит, жизнь у нас прекрасна!»* — гласила народная мудрость, которую слямзили с каких-то доанархических песен, смысл которых уже давно затерялся. Церковный народ подконтрольного запада Славии чтил священные догмы, люди же Рейха веры чурались. Закон был до глупого прост: живи, как научили, и будет тебе счастье! Вот только никто не знал, как много подводных камней скрывалось в его преступлении. За нарушение жителей Восточных земель забирали на каторги Рейха, а западных прилюдно казнили в назидание остальным. Впрочем, народ это более чем устраивало, побуждало к праведной жизни и осуждению всего «грешного» и «ненормального».

— Спасибо большое, — Крис с облегчением вздохнула и уставилась куда-то вдаль.

— И всё-таки, я много слышала о том, как живут обычные люди. — задумчиво отозвалась послушница. — Но, я даже не знала, что снаружи всё настолько… не так, понимаешь?

— Нет, не понимаю и понимать не хочу.

— Ну вот же, опять! Ты же никогда не была в Церкви, неужели тебе не интересно?

— Нет, совершенно не интересно! — надулась гончая. «Конечно интересно, чёрт тебя дери!».

— Да ну? — хитро улыбнулась послушница. — А, судя по внешним факторам, ты даже очень любопытна!

— Сказала же, можешь не отвечать! — тут же отрезала Харенс смущенно фыркнув. — Ты здесь только потому, что я не хочу узнать об этом в будущем. Мне не особо интересны ваши внутренние «приколы» и всё остальное! — окончательно скисла Кристин. Признавать правоту шантажистки ей совсем не хотелось.

— Да брось, разговоры хорошо помогают скоротать время!

— Ты в курсе, что время начинает идти медленнее когда занимаешься чем-то новым и непривычным?

— Ну пожалуйста, я же до этого ни с кем толком и не могла свободно поговорить! — заныла Алессия, демонстративно шмыгая носом. — В конце концов, ты единственная не сдашь меня с потрошками за откровенности.

— Ладно, валяй, — сухо произнесла рыжеволосая гончая, покрепче сжимая ногами спину кобылы.

— Ура! — послушница звонко захихикала от радости. — Так вот! С раннего детства нас учили там всякому. Писать, читать, но главным было постигнуть учение «Великих Догматов», которое такие как я несут тем несчастным "слепцам«,[2] кому не было дано знание Божие, со страниц нетленных сошедшее.

— Об этом я слышала, — мрачно отозвалась конопатая. — Как по мне, так это самый обычный справочник юного фанатика, как и вся прочая религиозная ерунда наших предков.

— Ну, не совсем, — Алессия запнулась и тревожно огляделась по сторонам. — Ещё Аргинал Первый провозгласил письмена эти как истинную волю Господню, ведь именно им не суждено было истлеть в адском пламени мародерства, которое творилось здесь много лет назад.