— Я что, совсем, по-твоему, идиотка?
Дракон все же заткнул мне рот и, благо, не тем способом, о котором мне, почему-то подумалось. Ну, тем самым, который Киллиан применил в карете. Хороший такой способ, добротный… ой, все!
Дракон просто накрыл мои губы пальцами, а сам, замерев, закрыл глаза и отбыл из тела. Я поняла, что он снова творит свою драконью магию, потому как его пальцы на моих губах заледенели. Секунду назад мягкие и теплые, они касались меня бережно и трепетно, а теперь лежали мертвыми сосульками и нещадно жгли. Из моего носа вырвались клубы пара. А-ля ледяная драконесса!
Я аккуратно отцепила от своего лица драконью руку и, чуть дыша, опустила ее, прислушиваясь к звукам в коридоре. Мимо нас кто-то пробежал в одну сторону. Затем топот пронесся в другую.
— Вот они, здесь! Бежим!
Снова топот и тишина. Я слушала блаженную музыку пустоты, разбиваемую грохотом сердца и смотрела на свой кулон. Он выбился из-под драконьей рубашки и едва различимо сверкал в темноте. Дотянуться, сорвать и уйти.
Далеко ли? Дракон не успокоится, пока не задраконит меня до смерти! Он вырвет этот кулон из моих живых или мертвых рук, даже если сделать скидку на то, что драконы, якобы, не трогают женщин. Этот найдет способ, сомнений нет.
Я аккуратно коснулась кулона кончиками пальцев, чтобы попрощаться. Дракон распахнул глаза и накрыл мою ладонь своей. В темноте комнаты жидким серебром сверкнули его радужки, располосованные зрачками темнее самой темноты. Этот взгляд обескуражил. Не было в нем ничего живого, только бесконечный холод и смерть.
Камень в моем кулаке нагрелся, обжог и без того саднившую кожу. Я попыталась оттолкнуть дракона и отобрать ладонь, но у меня не получалось. Сила куда более мощная, чем наши желания и возможности, снова держала нас, не позволяя разомкнуть руки. Я снова дернулась, но дракон отрезал:
— Жди.
Магия потекла витиеватыми каре-голубыми узорами по моей коже, растворяя рваные пятна ожогов и переползла на ладонь дракона. Под шумок я и другую руку подсунула. Еще бы! Халявная лечебная магия, а у меня ручка болит! Раны, между прочим, — профессиональная непригодность и отстранение минимум на неделю до устранения последствий!
Не знаю, что руководило драконом, но он накрыл вторую мою ладонь. Так мы и стояли, как в той детской сказке про Репку. Дракон за Бриану, Бриана за дракона, дракон за Бриану, Бриана за кулон! Пирамида из наших рук раскрашивалась красивыми переливами, и я залипла, любуясь рождением чего-то уникального и неповторимого. В груди творилось что-то невообразимое. Словно я заново пережила первую любовь. Ту, от которой бабочки в животе, замирает сердце и хочется взлететь. Плевать, что крыльев нет, ты их чувствуешь!
Все закончилось также внезапно, как и началось. Дракон больше не буравил меня мертвенно-холодным взглядом, и держаться за ручки причины не было. Я отобрала ладони и присмотрелась. В тусклом свете, льющемся из коридора, разглядела, что ожогов нет. Но это и без света понятно, кожа гладкая и больше не болит. Зато появилось нечто другое…
— Это что еще за дела?
Магические узоры теперь покрывали мои руки до самого локтя. Беззастенчиво задрав рукава драконьей рубашки, я обнаружила такие же. Они отчетливо выделялись в темноте, потому что светились, как огоньки на новогодней елке! Но было, все же, одно отличие. На моем пальце, том самом, неназываемом, используемом для клеймения женщин, красовалось колечко. Тонкий золотистый ободок плотно обхватывал палец и раскрывал изящную чашу, в которой, спаенные, лежали камушки из амулета матери.
Рефлекторно попыталась снять кольцо, но у меня не получилось. Оно будто вросло в кожу.
— Что происходит?
— Что-то происходит.
Философ нашелся!
— Я ведь не стала и впрямь твоей невестой? Место кольца — всего лишь совпадение? Живо признавайся, у вас, драконов, все эти дела происходят как-то по-особенному? Наверняка по-особенному…
— Мы не имеем привычки окольцовывать своих женщин, можешь спать спокойно, — уклончиво ответил дракон и выглянул в коридор, утратив интерес к моим вновь появившимся драгоценностям.
А у меня родилась невероятная мысль. Может ли статься так, что кулон, чувствуя мою боль, просто… размножился? Ну, отщипнул кусочек артефактного золота, отколол немного камушков и переселился ко мне на пальчик? Да, это не кулон моей мамы, но… в сущности, какая разница? Есть что-то более важное, то, что никто и никогда у меня не отнимет — память о ней. Она горяча и согревает мою душу всякий раз, стоит обратиться к ней. Мамина улыбка стоит перед глазами так же остро, словно она улыбалась мне минуту назад. Словно этой непролазной пропасти между десятилетиями жизни и не существовало.
— Идем, они купились.
Элгад взял меня за руку и повел по подземелью. Понятия не имею, чем он руководствовался, но, по внутренним ощущениям, примерно через четверть часа блуждания по лабиринту из фильма ужасов (терпеть не могу крыс, запах плесени и чавкающие ощущения под ногами!) мы выбрались-таки на свободу.
Он толкнул тяжелую деревянную дверь, которую до нас не использовали, кажется, никогда, и она попросту вывалилась наружу. В меня ударил поток холодного ветра, пахнущего влагой и теплом. Яркое солнце обожгло кожу, пропитавшуюся мрачноватым холодом подземелья. И все бы ничего, но была одна маленькая загвоздочка.
— Элга-ад, — протянула, шагнув назад, но ударилась в его широку грудь. На мои плечи легли теплые руки дракона. Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, несмотря на то, что мы стояли на краю крутого обрыва и под нами, в сотне метров внизу, бушевал яростный водный поток. Он бился и пенился, приглашая в гости с дружелюбностью голодных пираний.
Два самых жутких страха: высота и вода соединились воедино, и только спокойствие и уверенность Элгада не позволили ногам подкоситься, а мне — рухнуть вниз или отключиться. Последнее — очень хотелось.
— Полетаем? — интригующе прошептал дракон и, прежде, чем я успела привести миллион доводов, почему нет, меня крепко обняли.
Глава 34
Лучше бы он меня поцеловал! Думаю, дракон тоже об этом подумал, когда я завопила. Если летишь вниз головой в пенистые волны, яростно облизывающие острые скалы, кто бы тебя ни обнимал, если он не парашют, то все равно! Да даже если он и парашют, то все равно все равно!
Я орала, как ошалелая и мечтала вырубиться.
— Трусишка, — прошептал Элгад, крепче обхватывая меня руками и ногами.
Ответить бы ему, да рот занят! Кто орать-то будет?
В ушах свистел ветер, тело, тяжелое, как мешок с драгоценностями, стремительно падало и набирало скорость.
Когда до скал оставались считанные секунды, я от души заявила:
— Ненавижу тебя!!!
Дракон что-то ответил. По спине прокатился бархат его голоса, но его перекрыло сильнейшим ударом и шелестом раскрывшегося парашюта. Мои ноги вывалились из захвата и коснулись воды. Я вцепилась в дракона проорала:
— Не отпускай меня, пожалуйста!!!
Не знаю, что чувствовал в этот момент дракон, но я перестала вопить и схватилась за него с остервенением удава. Я поняла, что моя жизнь всецело в его лапах и крыльях! Огромных, черных матовых крыльях, мощно режущих воздух. Я даже не возражала, когда он снова обхватил мои ноги своими, чтоб не полоскались в водичке! Она кусается ледяным холодом!
В полуметре подо мной плескалась горная река, ее брызги били в лицо и дышали тиной. Один миг, и я с головой уйду под толщу черно-зеленой мути. Она засосет меня и переварит. И ей совершенно плевать, кто я: Бриана Дероуз, известная актриса, или ноунейм, крестьянка из деревни. Это древняя первобытная мощь, умеющая подчинять и ничего больше.
И такая же мощь одним рывком кожистых крыльев потянула нас наверх, унося все дальше и дальше от смертельной опасности.
Извилистая змея-река казалась мне куда большей опасностью, чем острые пики лесов, на которые я оденусь, как мясо на шампур, стоит дракону «случайно» разжать лапы. Но он не уронит. Не уронит, даже, если я буду биться и кусаться. Странная уверенность в этом невыносимом мужчине пугала меня.
