Тело открыло глаза и уже все видело и понимало, но не могло пошевелиться. В холодном темном помещении горели свечи, а надо мной склонился жрец с ритуальным тесаком в руках. Жрец так и замер с занесенным над головой клинком. Икнул, моргнул, обмяк и осел на пол.

Что за кадры? Кто вообще занимается наймом персонала? Что за бардак?

И с чего они решили, что можно хоронить меня раньше времени? Я насилу повернул голову. По телу рассыпались отвратительные мурашки, разбежались жалящими муравьями. Мышцы выкручивало и ломило. В какой позе я вообще валялся?

Рядом с телом жреца на каменном полу валялось мое завещание. Понятно, решил шкуру с меня снять и Бриане отправить. Снимать шкуру с дракона дело непростое, куда проще снять ее с человека и провести принудительный ритуал трансформации. Жрец не глуп, однако нервы у него ни к Дракону Смерти.

Тьфу ты…

Скатился на пол и выругался. Каменное ложе возвышалось над полом на полтора метра, а чувствительность так до конца и не вернулась. В итоге в себя мы со жрецом пришли одновременно. Заметив меня, совершенно голого и абсолютно живого, жрец решил повторить подвиг, не дав мне и слова сказать.

За неимением одежды — раздевали меня в другом месте — сорвал с горе-патологоанатома плащ, укутался и направился к отцу. В этой части замка я бывал нечасто: холодно, сыро, да и живому, в целом, нечего здесь делать. Морг он и есть морг. Чутье быстро вывело меня к живым. Пахнуло теплом родного дома, ароматом пирогов с капустой и свежим ежевичным компотом. Я три дня не ел. Заказывал вино с травами и мясо, но больше по старой памяти. Вкус за гранью не чувствуется, запахи еды стерты и задавлены. С тем же успехом я мог жевать подошву ботинка. А тут… Все родное.

— Вла… вла…

Бум.

Зря, наверное, я капюшон снял.

Переложил служанку — молодую впечатлительную девочку — на козетку и направился дальше, сопровождаемый редкими обмороками, бледными лицами и даже семиконечным знамением.

Рановато меня похоронили. Еще целые сутки. Чего это они?

Охрана в отцовских покоях оказалась покрепче. В мое воскрешение не поверили. С отцом моим посоветовались и, после меня все же пустили, провожая острыми взглядами в спину.

— Явился, не запылился! — отец на меня даже взгляд не бросил. Перед ним на рабочем столе возвышалось три стопки папок. Вдоль стен сидело семеро драконов. Знакомые все лица при виде меня вжались в стулья.

Улыбнулся.

Драконы попытались мимикрировать, но мы уже выяснили, что хамелеоны нам не родственники.

— Выдохните, — отец так и не поднял взгляд — дописывал важную мысль. Он всегда так делал, с самого детства терпеть не мог, когда его прерывают во время письма. Некогда он внушал страх и имел авторитет не меньший, чем Дракон Смерти. Его даже называли тенью Дракона Смерти. Это было до того, как отец Брианы присосался к его силе. — Эл’хард пришел не по вашу душу. Держите. Передайте заинтересованным лицам. Немедленно выполнять.

Балетная труппа, то есть, высокопоставленные господа, конечно же, поднялись, синхронно поклонились, забрали отцовские распоряжения и вышли из кабинета, обходя меня по параболе.

— Вла…

—…ды…

—…ка.

Похоже, для удобства использования мне следует сменить имя. Дальше дрожащего «вла» редко кто пробивается.

На этом фоне в памяти вспыхнуло яркое и гневное «Элгад!». Так напористо и с таким ощущением собственного бессмертия до нее ко мне никто не обращался. Она не боялась меня от слова совсем. Несмотря на то, что я дракон. Уже этого достаточно, чтобы человек испытал как минимум ропот, а как максимум — ужас. С ней не было ни первого, ни второго.

Пока я ненадолго забылся, кабинет стремительно опустел. Отец отложил дела и резко изменился в лице. При подчиненных он держался, со мной — не было необходимости. Иллюзия спала. На стуле обмяк старик с мешками под глазами и глубокими морщинами поперек лба. Дракон отодвинул ящик стола, насыпал себе горсть пилюл, закинул в рот и запил укрепляющей настойкой.

— Словно ты не знаешь, что так нельзя делать, — заметил, присаживаясь на кресло перед столом императора. Самое, между прочим, сияющее и чистое. На него, кроме меня и старшего брата мало кто отваживается садиться.

— Я тут и в отношении тебя приказ издал. Ознакомься.

— Мм. Приказы. Обожаю.

Именем императора… бла, бла, бла… долг, отечество, кровь… бла, бла, бла… коронация завтра. перевел взгляд на отца, на свиток. Перечитал еще раз, но теперь вчитывался в пафосное «бла, бла, бла», насквозь пропитанное долгом перед короной и кровью, которая во мне течет. По всему выходило, что отец решил прокатить Форт’харда с короной, что, в общем-то, ожидаемо, и всучить эту корону, а еще трон, золотую колесницу, жезл полновластия и сапфировую печать мне, что уже неожиданно. Мы договаривались. И вообще я не тот дракон, который взвалит на себя ответственность.

— Если ты переживаешь о своем завтрашнем уходе, то я это продумал!

Отец дважды хлопнул в ладони. За его спиной распахнулись две потайные двери, замаскированные картинами, и оттуда вышло дюжины две девиц. Стройные, высокие, длинноногие, с выразительными глазами и всем, что пониже подбородка. Они заполонили собой кабинет отца, выглядели соблазнительно и решительно. Будь я помоложе лет на триста, ушел бы в недельный загул. Это же как отвести ребенка в кондитерскую и сказать, что он может попробовать все торты разом и не взять в итоге ни один. И даже платить не придется.

От обилия ароматов у отца закружилась голова. Взмахом руки он открыл окно и в комнату ворвался освежающий ветерок. Пробежался по завитым локонам девиц, залез некоторым под подол и подергал за шифон. Статуи ожили, кокетливо прикрылись и захихикали.

— У тебя сутки. Ты полон сил, справишься. Выбирай любую или всех сразу.

Вот видит Дракон Смерти, я не хотел обижать отца. Растер переносицу, подбирая слова для более мягкого отказа.

— Сомневаешься, значит? Тогда у меня есть еще один козырь в рукаве.

Он достал из темно-синей папки с императорским гербом на корочке фотографию и положил передо мной.

Бриана.

— Люди такие хрупкие, — заметил он, как бы невзначай. — Дохнут как мухи от любой мелочи.

Вот это он зря.

Я с вызовом взглянул в отцовские глаза и медленно, сдавливая ярость, разорвал приказ на мелкие куски. Император стиснул зубы, надеясь на иной ответ.

— Эл’хард!

— Уходите, — приказал ледяным голосом.

Девицы переглянулись. Сама безмозглая подошла ко мне и положила руку на мое плечо.

— Владыка, мы готовы воплотить ваши самые смелые…

Я сжал кулак. Девицы побледнели, схватились за горло, выпучили глаза, яростно хватаясь взглядом за воздух. Они дергались и извивались, пытаясь сбросить с себя стальные объятия смерти, пока не обмякли и не осели на пол.

— Я и забыл, почему наши отношения никогд не задавались, — фыркнул, смахивая с руки остатки сил, как грязь. Девицы оклемаются и навсегда запомнят, каково это: ослушаться моего приказа. — Меня не интересует власть. И завтра я уйду за грань, хочешь ты того, или нет. С этим мусором пусть разбирается Форт’хард. А Бриана… — я поднялся и посмотрел на фото. — Даже, если ты ее убьешь, она уйдет за грань. Ко мне. Я только спасибо скажу.

Я вышел из кабинета в сумрак. Тенью скользнул в подпространство, туда, где моя ярость не принесет вреда живым. Боюсь, останься я рядом с отцом, от его кабинета не осталось бы и штукатурки.

Я быстро закончил дела в провинции. Назначил новым владыкой свою правую руку. Старый мудрый дракон, в котором я уверен почти как в самом себе, с пониманием принял мое решение уйти. Это его четвертое перерождение, и он лукаво улыбался, похлопывая меня по плечу и желая тихого ухода.

Не верил.

Я тоже колебался. Перерождение дракона неизбежно, есть лишь одно исключение: зарождение нового дракона в истинной избраннице. Отец, то ли по глупости, то ли по дурости, решил сделать из меня быка-осеменителя, но так оно не работает, ведь мое продолжение уже зародилось. Она приняла зелье… она точно это сделала? Мне необходимо в этом убедиться.