Что мне оставалось? Летать я не умею, умереть не стремлюсь, а в любой непонятной ситуации предпочитаю идти в душ. Он у дракона просторный. На полный оборот не рассчитан, но есть, где крыльями помахать. Потому, когда ящерица уползла, я переместилась туда.

Возле стены, как жемчужина в черной раковине мраморных стен, располагалась ванна. А сама стена — из толстого стекла, пропускала ослепительно яркий свет и открывала волшебный вид на бескрайние горы. Должно быть, восхитительно лежать в горячей душистой воде и наблюдать, как медленно за окном кружатся снежинки или как сверкают на солнце припорошенные снегом пики. Сдувать с ладони пушистые шапки пены… Уйти с головой под воду и наслаждаться ее мягким плеском…

Я ненадолго забыла обо всем. Своем прошлом, настоящем, будущем, о драконе и даже маме. Но реальность ворвалась жёстким стуком в двери:

— Госпожа Дероуз. Ваши наряды.

Реальность говорила незнакомым женским голосом. Вместо ответа я отодвинула стеклянную створку душевой кабины и забралась внутрь. Там было тепло и влажно, пахло цитрусом и миндалем — дракон недавно намывался и, за неимением других вариантов, я воспользовалась его гелем для душа, стараясь не думать ни о чем, иначе сорвусь в истерику, а мне нельзя.

Не здесь.

Не в такой ситуации.

Служанки принесли несколько платьев на выбор. В другой раз я бы восхитилась изысканному вкусу хозяина дома, но сейчас взяла первое попавшееся. Платье-футляр цвета лаванды село идеально. К нему предлагались аксессуары из золота и аметистов, но я от них отказалась. Туфли на невысоком каблуке все же надела, негоже разгуливать по дому босиком. Тем более назвать место, где проживает дракон, домом, у меня язык не поворачивался. Этот дом больше похож на музей.

Столовая располагалась на первом этаже. Нам пришлось миновать длинные анфилады, несколько лестничных пролетов, и коридор. Создавалось ощущение, что прислуга намерено ведет меня длинным и самым живописным маршрутом. Даже с моим богатейшим опытом я сильно сдерживалась, чтобы не раскрыть рот. Настолько редкими и искусными были статуи, картины и мебель. В них каждая деталь кричала о ручной работе и эксклюзивном штучном существовании. Все, как я люблю, но…

Эти проклятые две буквы перечеркивают всю радость жизни!

Я уткнулась в пол и старалась считать количество черных брусков паркета. Как назло, он тоже был искусно выложен в изящный орнамент, а где-то паркет прикрывали пушистые ковры, по которым я ступала на цыпочках, хотя туфли новые — не запачкают.

Мучительная экскурсия, наконец, закончилась широкой аркой на два пролета, обрамленной золотым орнаментом. Меня проводили в столовую, указали рукой на стол, словно я могла не заметить огромную овальную махину на тридцать персон прямо по центру гигантского зала, и прислуга с явным облегчением удалилась.

Дракон стоял возле панорамного окна и любовался видом. Вид, без сомнений, выше всяких похвал. Он хорош и спереди, и сзади, только характер до ужаса скверный.

Стоп. Я же про вид за окном, а не перед ним!

Хоть я и старалась ступать бесшумно, а мягкие ковры послушно глушили стук моих каблуков, дракон все же почувствовал меня и обернулся.

Из окна лился золотой свет, отчего дракон, подсвеченный сзади, казался богом грома и молнии, не меньше: широкоплечий, статный, уверенный в себя. От него исходили настолько мощные потоки силы, что меня разве что по стенке не размазывало.

— Отлично выглядишь, — набатом прозвучало в пустой столовой.

— Перейдем к делу. Завтра. Помощь. Я домой.

— Звучит как план, — широким жестом меня пригласили к столу.

Шикарный стол цвета слоновой кости, украшенный резными золочеными орнаментами, был накрыт на две персоны. Для меня — во главе, значит, между мной и драконом будет как минимум 15 метров расстояния, и я смогу спокойно позавтракать.

Не тут-то было.

Кое-кто вспомнил о манерах, и отодвинул для меня стул. Нарочно или нет, дракон коснулся носом моих волос и произнес низким хриплым голосом:

— Тебе идёт этот запах.

Запах? Миндаль и цитрус, его гель для душа.

Стиснула зубы и проигнорировала, только метнула в ящерицу недовольный взгляд и… замешкалась.

Не похоже, чтобы он произнес это вслух! Он молчал. И даже на меня не смотрел.

Я что, мысли его прочитала? Или мне примерещилось?

Да ну, точно примерещилась.

— Не сядешь?

Вот это было вслух. Я, конечно, села, и, пока расправляла салфетку на коленях, не обратила внимания, что дракон усаживается по-соседству.

— Разве вы не должны сесть напротив меня?

— Кому должен? — нахально переспросил он, принимаясь за приборы.

Отличный будет завтрак!

Мы кушали под музыку столового серебра. Оно мелодично касалось фарфора, то скользило по нему в попытках разрезать мясо, то ударялось, в попытках это мясо нанизать. Я сосредоточила все мысли на хорошенько прожаренном бифштексе, чтобы не отвлекаться ни на что. Но пристальный взгляд дракона, от которого горели лицо и шея, изо всех сил старались спутать мои планы.

Кто вообще ест мясо на завтрак? Лучше бы фрукты, йогурт, взбитые сливки и яйца.

Ладно. Обойдемся тем, что есть, а фрукты можно и оливками заменить. Вот они какие красивые: крупные, зеленые, крепкие. Очень вкусно!

Вкусно я сказала!

— Что от меня требуется? — выдавила, чтобы заполнить напряженную тишину.

Напряженной она была только для меня. Дракон, откинувшись на спинку стула, спокойно потягивал гранатовый сок, или вино? У меня сок, у него — не знаю.

Говорят, драконы пьют кровь поверженных врагов. Уж не сцедил ли он моей, пока я спала? Иначе чего бы так довольно улыбался?

— Ты все поймешь, когда увидишь моего отца. Ты умная девочка, к тому же, хорошо замотивирована.

Мужчина откинулся на спинку стула, а в моей руке могла бы переломиться вилка, будь я немного сильней. Аппетит резко пропал. Я отодвинула тарелку и, промокнув губы салфеткой, отчеканила:

— Я сыта. Идем.

— Мы пойдем, когда опустеет твоя тарелка. Ешь.

Приказ прозвучал ударом хлыста. Не съем — за шиворот сложит.

Я не почувствовала ни вкуса мяса, ни вкуса гарнира, когда рваными движениями рубила стейк и запихивала в себя. Ребячество, понимаю, но других способов выразить негодование у меня не было.

— Доволен?

Будь мой взгляд стилетом, от дракона бы живого места не осталось!

— Твое желание скоро сбудется. Драконы не вечны, знаешь ли, как и твоя ненависть. Мои дни подходят к концу. Идем.

В смысле, его дни подходят к концу? Что это значит?

Ненависть как рукой сняло.

То есть, я по-прежнему была не в восторге от всего случившегося, от хамского отношения, угроз и шантажа, но… Одно дело, когда у тебя есть ненависть, чтобы ненавидеть и пытаться изменить партнера, а другое дело, когда он лежит в земле. Тогда все теряет смысл. Любые действия, слова, мысли — все бесполезно, если человек мертв. Или дракон. Или неважно кто.

— Не надейся, я уйду не так скоро, как ты рассчитываешь, — добавил дракон, словно почувствовав мой давящий взгляд в свою спину.

А я сторицей вернула дракону его внимание за завтраком, пока мы шли по лабиринтам дворца. В этот раз ничего, кроме мощной драконьей спины, не заметила. Куда мы шли, что нас окружало, было ли красиво. Наверняка было, но какая разница?

В память врезалась только винтовая лестница, потому что она почти полностью скрыла покрывалом тьмы впереди идущую фигуру, выплывающую из мрака сияющим ореолом только в редких пятнах от факелов.

— Мы пришли, — дракон резко обернулся, и я впечаталась носом в его грудь.

Да что ж такое-то? Где-то это у нас уже было.

— Ты отличная актриса, и можешь сколько угодно играть амнезию, но за этой дверью мой отец. И ты не покинешь комнату, пока не исцелишь его.

Тяжелые ладони дракона легли на мои плечи как кандалы. Обманчиво-мягкие, они в любое мгновение могли уничтожить меня, как тростинку.