Последние месяцы Бухарина в эмиграции прошли в Америке. Он жил в Нью-Йорке с начала октября 1916 г., где, как и в других местах, вел революционную работу и занимался в библиотеках ^{193}. Его политическая деятельность сосредоточивается в «Новом мире», ежедневной газете социалистических эмигрантов в Нью-Йорке, выходившей на русском языке. В январе 1917 г. он стал ее фактическим редактором, что помогло ему приобрести опыт для своего будущего руководства «Правдой» (после Октябрьской революции). Как впоследствии в «Правде», он использовал газету для популяризации своих любимых идей. Его статьи по вопросам неокапитализма, отношения марксизма к государству и национальному вопросу стали появляться в ней регулярно и, как можно было ожидать, возбуждали дебаты ^{194}. Главной целью его партийной деятельности была организация поддержки антивоенной позиции большевиков-циммервальдцев среди американских левых, для чего он предпринял ряд лекционных турне по стране. Всегда вызывавший симпатии у людей, обладавший способностью легко общаться с небольшевиками, Бухарин достиг успеха в приобщении американских социалистов к большевистским взглядам и особенно в усилении антивоенной позиции «Нового мира» ^{195}.

Несмотря на неизменное уважение, проявляемое Бухариным к американским научным и техническим достижениям, кратковременное пребывание в Америке имело, по-видимому, небольшое влияние на его воззрения. Но оно могло усилить его убеждение, что современный капитализм — это крепкий строй, чью уязвимость могут реально увеличить только трудности, вызванные войной ^{196}. Однако одно нью-йоркское знакомство имело серьезные последствия. В январе 1917 г. в Нью-Йорк прибыл Троцкий, вошедший в редакционную коллегию «Нового мира». Печальная история отношений между этими двумя людьми, один из которых в 20-х гг. возглавил левых, а другой — правых большевиков, стала центральной в происшедшей впоследствии коллективной трагедии старых большевиков. Взаимная симпатия этих наиболее интеллектуально одаренных советских руководителей не могла сохраниться из-за их позднейших политических разногласий, которые разделили и в конце концов уничтожили их.

Бухарин немного знал Троцкого по Вене, но их близкие отношения начались в Нью-Йорке ^{197}. Сразу же после знакомства они разошлись во мнениях по главному текущему политическому вопросу. Троцкий, который не вступал в большевистскую партию до июля 1917 г., утверждал, что левое крыло американских социалистов должно оставаться в американской социалистической партии для того, чтобы изнутри революционизировать ее. Бухарин (как и Ленин, который следил за спорами из Европы) призывал к организационному расколу и образованию новой партии. Дискуссия, которая перенесла старые русские разногласия на зарождавшееся американское коммунистическое движение, была достаточно острой и разделила нью-йоркских эмигрантов на две соперничавшие группы, одна из которых возглавлялась Бухариным, а другая Троцким. Политические разногласия между ними особенно обострились (как публично, так и в частных беседах) в январе и феврале, но они, наверное, не были такими напряженными, как в последующие годы партийной истории ^{198}. Для Бухарина было характерно то, что он никогда не переносил политические разногласия на личные отношения; это качество делало его привлекательным, но немало вредило ему как политику. Несмотря на разногласия, он и Троцкий завязали теплые дружеские отношения и политическое сотрудничество в «Новом мире».

Серьезность этих разногласий была неожиданно резко уменьшена февральскими новостями о том, что голодный бунт в Петербурге перерос в политическую революцию. После отречения царя от престола была провозглашена республика и образовано Временное правительство. Долгие годы изгнания подошли к концу. В отличие от многих большевиков, чей радикализм был направлен на свержение царского режима, Бухарин еще с 1915–1916 гг. доказывал «неизбежность социалистической революции в России». Поэтому он сразу рассматривал новый политический режим только как переходную стадию в продолжающемся революционном процессе; он предсказывал в марте 1917 г., что власть должна будет скоро перейти от слабой русской буржуазии к поднимающемуся пролетариату; и это будет «только первый шаг мирового пролетариата» ^{199}.

Организовать морское путешествие в военное время было нелегко, а задержка могла расстроить все планы. Троцкий уехал в марте, Бухарин — в начале апреля. Его эмиграция заканчивалась так же, как и начиналась: Бухарин был арестован в Японии и содержался некоторое время под стражей, а прибыв в Россию, был арестован снова в Челябинске «за интернационалистическую агитацию среди солдат». В начале мая он наконец появился в Москве, где его ожидали гораздо более серьезные дебаты ^{200}.

Между падением царизма в феврале 1917 г. и большевистским захватом власти в Петрограде в октябре Россия пережила социальную революцию снизу, не имевшую себе равных в современной истории. Накопившие в нескольких поколениях ненависть к привилегированным слоям, к эксплуатации и репрессиям, революционизированные тремя годами войны и воспламененные внезапным падением царизма массы — рабочие, солдаты и крестьяне — захватывали помещичьи усадьбы, гарнизоны, крупные имения. Утомленные войной, жаждавшие земли и социального равноправия, они стихийно совершали народный переворот против самодержавия без контроля со стороны каких-либо политических партий. К лету 1917 г. все традиционные формы политической и экономической иерархической власти и привилегий разваливались под натиском, принимавшим все более насильственные формы. На местах возникли новые народные децентрализованные институты — местные Советы, выбиравшие по всей стране представителей, и высшие Советы, рабочие комитеты на предприятиях, солдатские комитеты в армии, крестьянские комитеты в деревнях, принявшиеся делить помещичьи владения.

В то время как настроение народа с каждым месяцем становилось все более радикальным и бурным, новое, Временное правительство в Петрограде проводило политику умеренности и законности. Правительству, возникшему как коалиция консервативных и либеральных политиков, противостоял слева в качестве социалистической, но лояльной оппозиции Петроградский Совет, руководимый социалистами-революционерами и меньшевиками. Весной под давлением происходивших в стране событий Временное правительство было преобразовано в коалицию либеральных демократов и умеренных социалистов из Советов и стало возглавляться социалистом-революционером Александром Керенским. Однако, несмотря на новый состав, правительство продолжало требовать порядка и дисциплины, осуждало революционные волнения, настаивало на продолжении войны с Германией — либо до победного конца, либо до мира, достигнутого путем переговоров, — и оттягивало решение важнейших социальных проблем, в особенности вопроса о земле, до созыва Учредительного собрания, который намечался на конец года.

В разгар революции снизу режим умеренности, либеральный, социалистический или какой-нибудь иной, не имел шансов удержаться. Теснимое теми же социальными и военными проблемами, которые опрокинули самодержавие, и находясь в течение девяти месяцев во власти кризисов, Временное правительство стало наконец их жертвой. Перед своим падением в 1917 г. оно не пользовалось никакой поддержкой народа, не располагало достаточными войсками для поддержания порядка в городах, не было способно остановить захват земель, руководить военными действиями и хотя бы как-то сопротивляться большевистскому перевороту 25 октября, осуществленному небольшими силами [13]. Это же острое несоответствие между умеренностью властей и народным радикализмом привело к банкротству тех социалистов, которые поддерживали правительство; они превратились в защитников закона и порядка и этим изолировали себя от собственных бушующих избирателей.