Пугачев шел по Яику, не встречая сопротивления. Казаки и солдаты переходили на его сторону, гарнизоны и жители встречали его хлебом-солью, колокольным звоном.
Вскоре восставшие овладели Илецким городком и двинулись дальше, взяли Рассыпную, Нижне-Озерную и Татищеву крепости, где захватили большое количество амуниции, провианта, соли, пороха, ядер и 13 пушек. Здесь на сторону восставших перешел отряд казака Тимофея Подурова. В Татищевой крепости Пугачев пробыл три дня. В руках восставших оказались Гниловский, Рубежный, Генварцовский, Кирсановский, Иртекский форпосты и Сакмарский городок.
Успешное продвижение отряда Пугачева в немалой степени объясняется тем, что командиры крепостей имели свои хутора, которые обслуживали солдаты. Отношения между командирами и солдатами почти не отличались от отношений между барином и крепостным. Солдаты фактически выступали не против офицера, а против барина. Пугачевцы «верстали» солдат в казаки, стригли их по-казацки.
Следует отметить, что в начальный период восстания Пугачев считал возможным компенсировать потери дворян. Пройдет совсем немного времени, и он призовет крестьян «ловить, казнить и вешать» дворян. В Илецком городке во время молебна в церкви Пугачев публично заявил: «А у бояр-де села и деревни отберу, а буду жаловать их деньгами». Чьей собственностью должны были стать отобранные у дворян земли, было совершенно очевидно — собственностью тех, кто на них жил и их обрабатывал, т. е. крестьян.
Пугачев обращался с манифестом к казакам, солдатам, татарам, калмыкам, казахам, башкирам, награждая их «землями, водами, лесами, жительствами, товарами, реками, рыбами, хлебами, законами, пашнями, телами, денежным жалованьем, свинцом и порохом, как вы желали… и даю волю детям вашим и внучатам вечно». «Мухаметанцев» (магометан) он награждал «землею, водою, солью, верою и молитвою, пажитью и денежным жалованьем».
Пугачевские именные указы распространялись на русском, арабском, татарском языках. Сохранился манифест, правда, более поздний, даже на немецком языке. Десятки и сотни распространителей пугачевских воззваний делали свое дело на обширной территории от яицких степей до Башкирии, от Урала до Поволжья. Повсюду Пугачев «рассеивал листы свои» и «поколебал» множество людей. Его именные указы были обращены к «регулярной команде», «рядовым и чиновным солдатам», которым он жаловал деньги, чины и «первые выгоды… в государстве».
Первые именные указы Пугачева были обращены к казакам и солдатам регулярной армии, к татарам, башкирам, калмыкам, казахам. В них он видел тех, кто поддержит его с оружием в руках.
Придет пора, и Пугачев обратится к крестьянству — основной массе той «черни бедной», без активного участия которой он не представлял себе восстания против «бояр».
Манифесты и указы Пугачева, представлявшие собой «удивительный образец народного красноречия» (А. С. Пушкин), затрагивали у простого люда самые чувствительные струны души.
Между тем власти Оренбурга лихорадочно готовились к обороне города. 30 сентября во всех церквах было прочитано обращение оренбургского губернатора И. А. Рейнсдорпа. В обращении говорилось, что Пугачев — самозванец, что он якобы был наказан кнутом и на его лице палач выжег знаки и поэтому он никогда не снимает шапки. Эта явная ложь губернаторской канцелярии была только на пользу Пугачеву: никаких знаков на лице у него не было, и он мог смело заявлять, что генералы и чиновники императрицы лгут и вводят в заблуждение народ, уверяя, что он не император Петр Федорович, а донской казак Емельян Пугачев.
На первом этапе Крестьянской войны идет исключительно быстрый рост ее вширь: огромное пространство от Яицкого городка до Башкирии, от Поволжья до Западной Сибири оказалось охваченным восстанием. Самые важные события развернулись в районе Оренбурга. Осада города продолжалась с 5 октября 1773 г. по 23 марта 1774 г. Здесь, под Оренбургом, сражалась Главная армия восставших, заседала их Военная коллегия, сюда сходились из разных мест крестьяне и заводские работники, башкиры и татары, казаки и беглые служить «Петру III»; здесь, в слободе Берде, была ставка Пугачева.
Оренбург был оплотом царизма на юго-востоке страны, главным городом огромной губернии, большой и сильной крепостью, устрашающей казаков и башкир, казахов и калмыков. Оренбург был обнесен крепостным валом, достигавшим в высоту в среднем 12 футов (примерно 3,6 м), и рвом глубиной до 12 футов и шириной до 35 футов (примерно 11 м). Крепостные сооружения Оренбурга имели 10 бастионов и 2 полубастиона. В город можно было войти через четверо ворот: Самарские, Сакмарские, Орские и Яицкие. На крепостных стенах стояло 68 пушек, 1 гаубица и 1 мортира.
И современников и историков интересовал вопрос о том, какую роль в Крестьянской войне сыграла осада Оренбурга.
Вопрос этот сложный и спорный. Одни считали осаду Пугачевым Оренбурга ошибкой, грубым просчетом с его стороны, другие придавали ей в ходе Крестьянской войны большое значение, третьи не отводили осаде Оренбурга сколько-нибудь существенной роли ни для той, ни для другой стороны. Сама Екатерина II полагала, что «можно почесть за счастье, что сии канальи (пугачевцы. — В. М.) привязались целых два месяца к Оренбургу и не далее куда пошли». Считая это признание Екатерины II отражением оценки данного события правящим лагерем, многие историки расценивали осаду Оренбурга как ошибку Пугачева. В то же самое время возглавлявший в январе 1774 г. действия правительственных войск против Пугачева генерал-аншеф А. И. Бибиков полагал, что Пугачев многое выиграл, сосредоточив свои силы под Оренбургом.
На самом деле осада Оренбурга не была ни результатом осуществления Пугачевым заранее намеченного им плана, ни ошибкой предводителя Крестьянской войны. Когда Пугачев начал восстание, он еще не знал, ни куда он двинется, ни как развернутся события. Сказывалась та стихийность, которая присуща крестьянским войнам. Намерения руководителей восстания нередко были неопределенны и противоречивы, а их поступки обусловливались объективным развертыванием войны. Еще готовясь к восстанию, Пугачев говорил, что «пойдет со своими силами прямо к Москве». В другой раз он заявил: «…надо же прежде взять Оренбург, а там будет другое дело. Пойду на Казань, оттуда на Москву, приму там царство…» Не раз он подчеркивал, что, только «взяв Оренбург, пойдет на Москву».
Пугачев — донской казак, но он был «надежей» яицких казаков в той же мере, в какой они были его опорой. Именно они в первую очередь должны были «подправить крылья сизому орлу». В представлении же яицкого казачества Оренбург был источником всех зол и бед, обрушивавшихся на Яик. Отсюда надвигалось и «регулярство», смысл которого заключался в том, чтобы казаков заставить служить так, как служат солдаты регулярной армии, отсюда исходили указы и судебные постановления, направлялись карательные войска и офицеры, долженствующие заменить выборных старшин. И прежде чем идти на Москву, а о ней Пугачев заговаривал еще на хуторе Кожевниковых и по дороге на хуторе Толкачевых, надо было взять ненавистный Оренбург. Так думали яицкие казаки, так должен был поступить Пугачев. Оставшийся в тылу у повстанческого войска Оренбург грозил восставшим ударом в спину.
Пугачев понимал свою зависимость от яицкого казачества, отчетливо сознавал, что «улица моя тесна» и сделало ее такой его ближайшее окружение — яицкие казаки. Что же касается «черни бедной», а ее было «как песку», ради которой он «поднялся», то она ждала похода своего «царя» на Москву. Но «чернь бедная» была завтрашним днем восстания, а яицкие казаки — сегодняшним, поэтому и надо было, пройдя по Яицкой линии, двигаться на Оренбург. И только оттуда «третий император» собирался идти на Казань и Москву или прямо на Москву, а потом уже двинуться на Петербург.
В Оренбурге длительное время не знали о событиях, развернувшихся под Яицким городком. Оренбургский губернатор И. А. Рейнсдорп по приказу Петербурга еще безуспешно искал бежавшего из казанской тюрьмы Пугачева, а вчерашний беглец (сегодняшний «Петр III») уже стремительно продвигался к Оренбургу. Более того, когда 21 сентября илецкий казак привез Рейнсдорпу весть о появлении «Петра III» и о переходе на его сторону казаков, это известие хочли фантазией. 22 сентября Рейнсдорп по случаю дня коронации Екатерины II устроил бал. Но во время бала пришли письменные подтверждения о продвижении Пугачева к Оренбургу. Рейнсдорп понял, что медлить нельзя. Навстречу Пугачеву направляется отряд бригадира Билова в 700 человек при 6 орудиях. 27 сентября под Татищевой крепостью пугачевцы разбили отряд Билова. Сам Билов погиб. Путь на Оренбург был открыт.
