В 1735 г. нескольких крестьян — А. Елисеева, И. Матвеева, Н. Иванова, В. Пороховщикова — били кнутом и сослали «навечно в работу» в дальние города Сибири за отказ праздновать день восшествия на престол Анны Ивановны.

«Государыню бранил» крестьянин И. Герасимов, работавший на кронштадских каналах, Ф. Уткин и другие, а крестьянин М. Тимуков заявил: «…собака-де она, не Анна Ивановна, взял бы да ее тут же изрубил».

Понятно, почему именно в «бироновщину» русские крестьяне высказывали свои чувства к Анне Ивановне, «собаке» и «мироедке», в царствование которой даже «хлеб перестал родиться» и всем стал управлять «злой тиран Бирон из Неметчины».

Восшествие на престол Елизаветы народ встретил положительно, естественно связывая ее имя с именем, а следовательно, и деяниями Петра I.

Народ обманулся в своих надеждах. И вскоре Канцелярия тайных разыскных дел привлекла к ответственности солдата А. Верещагина, назвавшего Елизавету «канальей бабой», дворового человека Г. Еремеева, крепостного крестьянина П. Прокофьева, солдата Г. Шадрина и других, порицавших Елизавету за фаворитизм и распутство, Разумовского и Шуваловых за «разорение» крестьян, работных людей и солдат.

Конечно, все эти выступления против Анны или Елизаветы отнюдь не означали перемены в политических настроениях народа. Нет, речь могла идти лишь о недоверии к царствующей персоне, а не к царизму как форме государственного строя в стране. Иного строя, не монархического, республиканского, русский крестьянин просто себе не представлял. Как в семье без главы, без отца, как в деревне без старосты, так в государстве без царя не обойтись — так рассуждало и долгое время еще будет рассуждать русское крестьянство.

Другое дело, каков царь. Царь может быть «плохим» и «хорошим». И крестьянство ищет этого «хорошего» царя, уповает на него, надеется, ждет чего-то от вступающего на престол, обманывается, продолжает верить для того, чтобы снова обмануться.

Появляются вышедшие из народа, порожденные народом и служащие ему самозваные «государи», исчезают в царских тюрьмах или погибают в далекой Сибири, на смену им приходят другие. И наивный монархизм по-прежнему характеризует настроения широких народных масс.

Социальные стремления и политические настроения различных категорий трудового населения отразились в наказах, которые привезли их депутаты в Комиссию по составлению Нового уложения.

Наказы депутатов от черносошных и ясачных крестьян, однодворцев и других «старых служб служилых людей», государственных крестьян, приписанных к заводам, и казаков содержат в себе материалы, ярко рисующие настроения и чаяния народа.

Все нечастновладельческие крестьяне жаловались на малоземелье, на захват их земель помещиками, монастырями, заводчиками, на ограничение их ремесленной и торговой деятельности, беззаконие, взяточничество и притеснения со стороны властей и т. д.

Ясачные крестьяне — мордва, татары, чуваши и др. — требовали прекращения захватов и покупки заводчиками, помещиками и монастырями земель и угодий, возвращения этих земель крестьянам и прекращения раздачи заводчикам и помещикам государственных земель. «Инородцы», приписанные к заводам, просили «отставить» их от заводов, вернуть им былое положение государственных крестьян, прекратить приписку к заводам.

В наказах ясачных содержатся требования прекращения повышения налогов и повинностей, ликвидации практики переноса их с новокрещен на язычников и мусульман, устройства особого суда на национальном языке, снятия ограничения в торговле и т. п.

Весьма важными и интересными являются наказы государственных крестьян, приписанных к заводам. Всего известно 80 наказов, в свое время изученных В. И. Семевским. Многие из них до сих пор не опубликованы. Изучение наказов работных людей из числа приписанных к заводам государственных крестьян имеет большое научное значение.

Следует отметить, что весть о созыве Комиссии по составлению Нового уложения они встретили с «великой радостью». В наказах в первую очередь отразились требования работных людей, составлявшие насущную необходимость сегодняшнего дня. По мнению приписных крестьян, их следовало удовлетворить даже при условии сохранения всех существующих порядков, в том числе и главным образом их приписного к заводам состояния. Некоторые наказы шли гораздо дальше и требовали изменения всей существующей системы взаимоотношений государства и крестьян, приписанных государством к заводам.

Депутаты от приписных крестьян — Ф. Полежаев (от Пермской провинции), С. Тимофеев (от Камских заводов), Ф. Ермаков (от Нижне-Тагильских заводов), Мелкомуков (от Чердынского уезда), Кандалинцев (от Казанских железоделательных заводов) и другие привезли наказы, содержавшие требования повышения оплаты за работу на заводе, за «проходные дни», т. е. дни, когда приписные шли на завод или возвращались с завода, снижения подушного оклада, повышенного в 1761 г. от 1 рубля 10 копеек до 1 рубля 70 копеек, прекращения отработок за увечных и малолетних, беглых и умерших. Эти требования приписных, изложенные в наказах, из которых, кстати сказать, на заседаниях Комиссии огласили только наказы от Кунгура и Исетской провинции, содержали профессиональные требования, свойственные работному люду второй половины XVIII столетия, предпролетариату крепостной России.

Но в наказах приписных содержатся требования и иного порядка, свидетельствующие о том, что предпролетариату до пролетариата еще далеко, что приписные к заводам оставались еще крестьянами.

Приписные крестьяне жалуются, что заводы надолго отрывают их от сельского хозяйства и этим доводят до нищеты и разорения, на малоземелье, на захват их земель, лесов и угодий заводчиками и т. д.

Требования, изложенные в наказах, и профессионального характера, свидетельствующие о растущих связях приписных крестьян с заводами, и характеризующие их прежде всего как крестьян, не порвавших связь с деревней, далеко не отражали их помыслы.

Пределом социальных чаяний и стремлений приписных крестьян являлась полная свобода от всяких обязательств по отношению к заводчику, полный разрыв с заводом и возвращение в исконное состояние сидящих на земле или занимающихся каким-либо «промыслом» государственных крестьян, знающих лишь одного хозяина — государство.

Так, приписные к разным частным заводам крестьяне Кунгурского уезда заявляли в своем наказе, что «ежели за каковыми совершенными невозможностями нас… от заводов отписать не можно, то хотя бы повысить оплату труда…»

Наказ крестьян Пермской провинции, привезенный Ф. Полежаевым, заключал предложение освободить от заводских работ всех крестьян, приписанных к частным заводчикам, а приписанных к казенным заводам уравнять в оплате труда с вольнонаемными.

При выборе депутата на заводах Воронцова приписные дали ему наказ, «чтобы им при заводах не быть». «Не быть на заводах» — вот в чем заключался основной смысл требований всех приписных крестьян. Если бы это требование было удовлетворено, естественно отпадала бы и необходимость формулировать какие бы то ни было другие требования. Но так как большинство приписных крестьян сознавало, что поскольку решение вопроса зависит от правящей верхушки, которая и созывает Комиссию по составлению Нового уложения, и их основное требование вряд ли будет удовлетворено, то они выставляют другие требования, направленные на улучшение их положения в условиях сохранения системы приписки государственных крестьян к заводам. А как решили бы эту проблему сами приписные крестьяне, если бы все зависело от их воли, покажет восстание Пугачева.

Характерны наказы однодворцев, пахотных солдат, потомков «старых служб служилых людей», служилых людей «по прибору». В одних наказах, как, например, в наказе рыльских однодворцев, хорошо помнивших еще службу «по прибору» на окраине Русского государства своих дедов и прадедов, именно на основании традиций государственной службы, роднившую их с дворянством, требовалось приравнение однодворцев к дворянам, разрешение владеть крепостными и т. п. Но такого рода чаяния были просто утраченной иллюзией, приятным воспоминанием о временах, когда так было или во всяком случае могло быть. В начале второй половины XVIII в. эти помыслы являлись просто социальной утопией. Большинство однодворцев отчетливо представляло себе весь трагизм своего положения и считало нужным в наказах в Комиссию требовать обуздания помещиков, захватывавших земли и угодья однодворцев, протестовало против беззакония и произвола властей, против явно обозначившейся тенденции превратить их в государственных крестьян. Стремление этой группы однодворцев наиболее отчетливо сформулировано в наказе, привезенном в Москву белгородским депутатом А. Д. Масловым.