— Когда я окончательно отказался от мысли о побеге, он начал вознаграждать меня. — В его голосе слышалось сильное отвращение. — Как чертову собаку. Постепенно он подпитывал мою преданность ему. К ним. Вскоре я забыл, кто я такой, черт возьми. Тогда он заставил меня убивать за него. Я стал его защитником. Его сторожевым псом.

Я вспомнил о докладе, который мне дали, о том, что он убил бизнесмена в Массачусетсе.

— Ты убил его?

Отвращение на его лице сменилось довольной улыбкой.

—Убийство звучит милосердно, если вспомнить, что я с ним сделал.

— Почему сейчас? После стольких лет?

— Несколько недель назад я присутствовал на встрече с ним. Какой-то крупный руководитель фармацевтической компании. Еще один член «Schadenfreude».

«Schadenfreude». Я знал, что это слово означает что-то вроде удовольствия от чужих страданий. Должно быть, так называлось общество, о котором он говорил ранее.

— Он встречался с Липпинкоттом по поводу покупки некоторых исследований для прорывного лечения. — Проклятье. Сомнительная сделка, о которой Вороны узнали некоторое время назад. Этот коварный ублюдок все время стоял за этим и позволил Дэрроузу взять вину на себя. Кейд покачал головой. — Как только я услышал это имя, у меня в голове что-то щелкнуло. — Он потер череп. — Это зацепило меня до чертиков, и я не мог отпустить это. Вспомнился Анджело и тех уродов, которые меня кинули. Я не мог, блять, видеть дальше этой ослепляющей ярости. Впервые с семнадцати лет мне захотелось убить их всех.

— Ты притворился мной, чтобы подобраться к Липпинкотту.

— Представь мое удивление, когда я обнаружил в камере и Барлетту. Потом ты доставил Анджело, и это было как рождественское утро.

— Ты планировал убить и меня, — осмелился я сказать вслух.

Он опустил взгляд на дрожащие губы.

—Я не знаю, что бы я сделал. Это меня и пугает.

— А сейчас?

— Я пытаюсь спустить все это в унитаз, так что давай просто двигаться дальше, хорошо?

Я фыркнул на это. Потом захихикал. Мое хихиканье перешло в смех, и когда я посмотрел на Кейда, он тоже смеялся. Смех превратился в истерику, в выброс чего-то, что я не мог точно определить, но это было приятно. Очищающее. Я смеялся до тех пор, пока не вытер слезы рукой, и снова затих.

Мы оба смотрели вдаль.

— Помнишь, когда мы были детьми, папа запирал тебя в шкафу? Ты слышал голоса, которые говорили с тобой? — спросил он, его тон был более спокойным, чем раньше, и он все больше и больше походил на моего брата.

— Да.

— И что они тебе говорили?

Я подтянул колено, упираясь в него локтем.

— Они говорили мне бежать. Бежать как можно дальше от нашего отца.

— Но ты не убежал. Ты остался и выдержал все удары, которые он наносил тебе. — Фыркнув, он провел пальцем по носу. — Когда они бросили меня в эту промозглую, холодную камеру, я тоже слышал голос.

— И что он тебе сказал?

— Он велел мне остаться в живых и убить их всех. Но это был не голос мертвых людей. Это был твой голос.

Нахмурив брови, я сглотнул эмоции, сжимавшие мое горло.

— Я бы не стал убивать тебя. Я не стал бы убивать свою кровь. — Его горло перехватило, и он поднялся на ноги, снова убирая нож в кобуру, а я встал с пола.

— И что теперь будет? — спросил я, потирая мышцы вокруг пулевого ранения, которые жутко болели. — Ты планируешь остаться здесь, в Дракадии?

В усталых глазах читалась пустота человека, исполнившего свою месть и не думавшего о том, что будет потом.

— Это место, эта жизнь не для меня. Я никогда не хотел этого. — Эти мрачные слова обхватили мои легкие и выдавили из меня дыхание.

— Значит, ты уезжаешь.

— Да.

Я опустил взгляд, чтобы не поддаться агонии, грозящей разорвать меня на части.

— Куда ты отправишься?

— Не знаю. Куда-нибудь подальше.

Я покачал головой, моя челюсть сжалась в упрямом протесте.

— Ты не можешь уехать. Теперь, когда я знаю, что ты жив...

— Мне нужно во всем разобраться, Дев. У меня с головой не все в порядке.

— У меня есть деньги. Много. Я могу открыть счет.

— Мне не нужны твои деньги. Мне нужно найти причину, чтобы снова жить.

Опустив взгляд, я потер руки и тяжело вздохнул. Меня беспокоило, что ему нужно было уехать от меня, чтобы привести себя в порядок. Я не хотел думать о том, что он может сделать в конце этого пути. Что он может там найти. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы он не решил, что ему лучше умереть, но я знал эту боль. Я и сам когда-то цеплялся за эту веревку, но почувствовал, что хватка ослабла.

— Если тебе нужно время, то иди. Но ради всего святого, Кейд, пообещай мне, что вернешься, если тебе станет слишком тяжело. Потому что... — Нахмурившись, я сморгнул слезы. — Я не хочу потерять тебя снова.

После минутного молчания он почесал затылок и направился к двери, но остановился рядом со мной. С явной неохотой он протянул руку.

Я потянулся к нему, и в тот момент, когда его ладонь коснулась моей, я крепко обнял его, прижимая к себе. В голове промелькнула картинка: я лежу на полу, из черепа течет кровь после того, как отец ударил меня слишком сильно, а руки Кейдмона крепко обхватывают меня и говорят, что все будет хорошо.

Непробиваемый.

— Прости меня, — прошептал я. — Если ты останешься, клянусь Христом, я защищу тебя на этот раз.

Он крепко сжал меня.

— Ты позволил ему поверить в свою ложь, брат. Ты никогда не был слабым. Не для меня.

Я обхватил его за шею, не желая отпускать.

На звук двери я поднял взгляд и увидел Лилию, которая стояла там с расширенными глазами, глядя на нас двоих.

— О. Боже. Простите. Я не хотела.... Ты задержался, и я забеспокоилась...

— Я уже ухожу. — Кейд отпустил меня и, решительно шагая, направился к ней, остановившись рядом с ней. — Ты самая смелая лисичка, которую я когда-либо встречал, — сказал он и наклонился к ней, прошептав что-то на ухо, чего я не смог разобрать.

Улыбнувшись, она опустила взгляд и кивнула.

Он быстро поцеловал ее в щеку и снова посмотрел на меня. Несмотря на то, что его комментарий был, скорее всего, не более чем попыткой вывести меня из себя, я все равно почувствовал напряжение в мышцах, увидев его губы на ее лице.

— Передай привет председателю Уинтропу. — В тоне его голоса звучала угроза. — Если он хотя бы подумает о возмездии, у меня будет повод вернуться.

— Подозреваю, что он сейчас не в себе от унижения, — сказал я, когда Лилия, пройдя через комнату, встала рядом со мной и взяла меня за руку. — Позаботься о себе. Может быть, время от времени присылай подтверждения о том, что ты жив. А Кейд... если я тебе когда-нибудь понадоблюсь. Я здесь.

Его бровь дрогнула, но он ничего не ответил.

И, щелкнув дверью, исчез.

— Ты в порядке? — спросила Лилия, сжимая мою руку.

— Буду. — Я поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки пальцев. — Что он тебе сказал?

— Он просто сказал, что я слишком красива, чтобы переживать из-за этого шрама. И что я должна заботиться о тебе, потому что ты — все, что у него осталось.

Нахмурив брови, я поцеловал ее в лоб.

— Он прав. Ты слишком красива.

— Как ты думаешь, ты когда-нибудь увидишь его снова?

— Я не знаю.



ГЛАВА 69

ЛИЛИЯ

Семь недель спустя...

Я подняла пробирку, восхищаясь идеальной однородной смесью фиолетовой жидкости и черных блесток. Благодаря стабильности токсина Деврик смог установить освещение во всей лаборатории, поскольку оно не особенно беспокоило незараженных мотыльков, которых мы начали изучать, — тех, которым вводили синтетическую версию очищенного токсина, полученного из замороженного образца Андреа Кеплинг. Оказалось, что токсин, который он сохранил после ее вскрытия, был все еще жизнеспособен, что означало, что убивать больше не придется. Деврику удалось воспроизвести его, модифицировать в искусственных условиях вне организма и создать небольшой запас, который он планировал испытать на мышах в ближайшие недели.