Я читала о докторе Стирлинге, когда только приехала в академию. Признаться, примерно тогда же я впервые увидела человека в маске.

— Да, читала, — честно ответила я. — Вы считаете, что у меня галлюцинации?

— Я только предполагаю, что от переутомления может помутиться голова. Я знаю это по собственному опыту.

Может быть, мне это приснилось. Тошнотворная возможность того, что это могло быть не более чем очередной галлюцинацией, заглушила доводы, засевшие в глубине горла.

— Если это так, то я чувствую себя глупо. По отношению ко всему этому.

— Галлюцинации не воздействуют на людей подобным образом. До сих пор остается загадкой, кто это сделал, и я подозреваю, что снова окажусь среди виноватых.

— Но они не поймали вас, когда вы привели меня сюда.

— Я привел вас через тоннель для трупов. Так что нет.

Боже, от одной мысли об этом у меня скрутило живот. Но я была жива и нетронута. Хотя, как бы это ни было неприятно, вид того, как он прикасается ко мне, пока я лежу в отключке, не вызвал у меня такой тошноты, как, наверное, должен был бы.

— Значит, только мои слова могут доставить вам неприятности. — Это был не вопрос, и именно в этот момент мой ужасно манипулятивный ум снова включился, потому что именно в этот момент я поняла, что у меня есть кое-что на профессора Брамвелла. Козырь.

Глаза сузились, он сделал то раздражающее изучающее движение, когда я не могла понять, что, черт возьми, происходит в его голове. Может быть, он хотел ударить меня за то, что я сказала это вслух. Или метнуть нож в мой череп.

— Сделайте меня своим помощником, и я не скажу ни слова, — быстро добавила я.

— Нет. Я уже говорил вам, что не беру помощников. — Снова скрестив руки, он провел большим пальцем по нижней губе, как мне показалось, завораживающе и непроизвольно соблазнительно. — Я могу предложить вам деньги. Значительную сумму.

— Нет. — Ответ прозвучал быстрее, чем я ожидала при мысли о деньгах, особенно когда мне отчаянно нужно было наверстать упущенное за обучение Би. Но мне также отчаянно нужно было узнать больше о червях — и быстрее, чем я узнавала в Ноктикадии. — Я уеду. Я уеду на несколько дней, и меня здесь не будет, чтобы очистить ваше имя. — В этот момент я даже не поняла, кто это говорит. Может быть, меня заразили, и паразит управляет процессом, потому что Лилия Веспертин ни за что на свете не была такой смелой.

Его мрачная усмешка защекотала мне шею, а в глазах появился безжалостный блеск, пробравший меня до костей.

— Ну и коварная же ты, маленький мотылек.

Я ненавидела то, как вздрагивал мой живот, когда он это говорил.

— Я хочу работать в вашей лаборатории. Не в полуночной лаборатории, не какой-нибудь неудачницей, где мне поручают мыть посуду и готовить агар. Я хочу работать над токсином вместе с вами. И я хочу, чтобы мне заплатили наличными за мое время. — Я сглотнула. Хотя внешне я выглядела спокойной и невозмутимой, внутри меня все кричало.

Он наклонил голову, и в его медно-коричневом взгляде мелькнула интрига.

— Посмотри на себя. Такая смелая, маленький мотылек. Гораздо смелее, чем я думал.

— Сделайте меня своим помощником, и я сделаю вас героем на этот раз.

— Или я могу запереть тебя в этой камере и выбросить ключ. Никто тебя не найдет. А через некоторое время всем станет все равно.

Я забыла о той части, где я еще не подтвердила, был ли он убийцей-психопатом или нет. Проклятый туман все еще был в моем мозгу.

Мой взгляд метнулся к треснувшей двери камеры и снова к нему. В жалкой попытке опередить его, я заскользила по раздражающему тюлю и атласу, на мгновение запутавшись в юбке платья, и бросилась к единственному выходу. Как только я достигла решетчатой двери, мир перевернулся вокруг своей оси, и железные спицы врезались в мой позвоночник. Его рука в перчатке вдавилась в мое горло, перекрывая доступ кислорода.

Адреналин хлынул в кровь, столкнувшись с необъяснимым возбуждением, от которого нервы вспыхнули, как провода.

— Ты возьмешь деньги, которые я предлагаю. И ни слова об этом не скажешь. Понятно? — Пристально глядя на мои губы, он наклонился, провел языком по краю зубов.

Затаив дыхание, я смотрела на него, изучая мелькнувшее очарование, которое промелькнуло в его суровом выражении лица.

В моей голове царил хаос, я пыталась осмыслить тот факт, что мой профессор держал руку у моего горла, только что угрожал запереть меня в камере и выбросить ключ, и что я все еще не собиралась принимать его предложение. Возможно, это я была психопаткой. В конце концов, я могла бы выпытать у него ответы на вопросы о моей матери, и, возможно, он бы мне ответил.

Но, возможно, он бы и соврал.

Или применил бы ко мне правило «только три вопроса».

Я только и смогла, что покачать головой.

— Заключение меня в тюрьму... не... прикроет твою... задницу.

Его рука сжалась сильнее от разочарования.

— Черт возьми, почему ты упрямишься! — Сжав челюсть от ярости, он с рычанием отпустил меня.

Я вскинула руки к шее, потирая то место, где он меня душил, и наклонилась вперед, когда из меня вырвался кашель.

— Это проклятие. Но я обещаю не раздражать тебя и быть полезной. И я никому не скажу об этом ни слова. Никто не должен знать, что я работаю на тебя.

Очередное разочарованное рычание подсказало мне, что я его утомляю.

— Я сразу понял, как только ты появилась в этой академии, что ты станешь для меня большой головной болью.

Я выпрямилась, игнорируя назойливый цветок надежды, который теплился в моей груди.

— Это значит «да»?

Он провел руками по волосам, взъерошив обычно густые и гладкие пряди в беспорядок, который показался мне до боли привлекательным.

— Отлично. Ты будешь работать моим помощником. Будешь делать все, что я скажу. Ничего не трогать и не соваться туда, где тебя не ждут. Будешь пользоваться входом откуда доставляют трупы. И если ты решишь нарушить мои правила или проболтаешься кому-нибудь об этом соглашении, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты пыталась меня шантажировать.

— Ты что, угрожал мне? Как в тот раз, смертью?

Он не дрогнул от этого обвинения.

— Не шутите со мной, мисс Веспертин. Хочешь поиграть в жесткую игру? Знай, что мои руки сделаны из стали.

— Звучит болезненно.

Его губы подергивались, словно он пытался сдержать улыбку.

— Уходи через черный ход. И возвращайтесь только завтра в восемь часов вечера.

— Могу я задать еще один вопрос, прежде чем уйду?

Он издал почти болезненный стон.

— Что?

— Есть ли в этом кампусе здания, в которых нет камер?



ГЛАВА 40

ДЕВРИК

Эта девушка была проблемой. Невероятно красивой, но раздражающей.

То, что она стояла и выдвигала дерзкие требования, глядя мне прямо в глаза, заставляло меня желать либо задушить ее, либо поцеловать. Я не мог сказать, что из этого меня больше привлекает.

Это было дерьмово с моей стороны — манипулировать ею, заставляя думать, что то, что она видела, было не более чем галлюцинацией, но я должен был это сделать. Я солгал ей ради ее же безопасности. Она даже не представляла, в какой мир коррупции и хаоса она попадет, связавшись с Воронами.

Я бы выяснил, кто, черт возьми, ее преследует, и разобрался бы с этим.

По моим предположениям, это был Спенсер. Как новому члену, ему еще только предстояло узнать, что церемониальная одежда — это не какая-то гребаная страшилка на Хэллоуин. Ношение таких масок за пределами общества Воронов влечет за собой тяжелые последствия, и я позабочусь о том, чтобы нарушитель был наказан должным образом.

Тем более мне не нравилась мысль о том, что кто-то мог трахнуть ее. И я был уверен, что именно это задумал Спенсер, накачав ее наркотиками. Парень делал это и раньше, и, учитывая, как восхитительно Лилия выглядела в этом платье, я подозревал, что этот засранец не смог удержаться.