Осознание этого раздражало меня до чертиков.

С тех пор, как я нашел в ее телефоне то видео, я старался не обращать на девушку внимания — как правило, это было невозможно, особенно когда она надевала короткие юбки, которые обтягивали ее, как мне казалось, упругую попку. Но когда накануне вечером она появилась на гала-вечере, похожая на ходячий афродизиак со взбитыми сливками, и притягивала взгляды всех проходящих мимо нее мудаков, у меня что-то оборвалось внутри.

Никогда в жизни я не хотел ничего так сильно.

Назвать ее красивой было все равно, что назвать солнце теплым. В этом платье она пылала, как самая горячая часть пламени. И, черт возьми, я чувствовал ее жар.

Я постучал в дверь Липпинкотта и, услышав с той стороны звук разрешения, вошел в его кабинет. На его столе были разбросаны бумаги, пустые бутылки из-под воды и выброшенные обертки от батончиков. Я сел в кресло напротив него, сдерживая желание сказать ему, как сильно я хочу выбить все дерьмо из его сына.

— Деврик, какой приятный сюрприз. — Ровный тон его голоса подсказал мне, что инцидент с Дэндриджем на торжестве все еще не дает ему покоя.

Я всегда ненавидел этого извращенного ублюдка, бывшего декана университета, который даже не пытался обуздать свою привязанность к молодым женщинам. Этому человеку было уже около семидесяти двух лет, и я видел, как его рука лапает больше бедер, чем голодный человек в курином буфете.

Так уж получилось, что в тот вечер он лапал не то бедро.

— Что вывело тебя из твоего склепа?

— Я подумал, что тебе будет интересно узнать, что кто-то был замечен в церемониальном одеянии за пределами Ворона. Я подозреваю, что это мог быть твой сын.

Он потянулся к бутылочке с таблетками, стоявшей по другую сторону компьютера, и выпил две штуки.

— Когда это было?

— Сразу после того, как я ушел с гала-вечера. Он бродил по саду.

— А. Да. В ту ночь, когда ты поставил Спенсеру фингал?

Я нахмурился.

— Я и пальцем не тронул твоего сына.

— Он настаивает, что это ты был в церемониальном одеянии и что он застал тебя без маски. Он сказал, что ты ударил его по лицу и вырубил. На память об этом событии у него остался красивый синяк под глазом.

Хотя я видел, как Спенсер убегал в сторону мавзолея, я никогда не преследовал его и даже пальцем не тронул.

— Как я уже сказал, я не трогал твоего сына.

— Но камеры зафиксировали, как ты нанес мисс Веспертин к своему автомобилю.

— Она потеряла сознание. Я просто пытался доставить ее в безопасное место.

Откинувшись в кресле, он провел пальцами по волосам и резко выдохнул.

— Дин Лэнгмор узнает ее версию, и ради тебя, Деврик, тебе лучше молиться, чтобы девчонка не подставила тебя. Одно обвинение довольно легко сдержать. Два — уже сложнее. И это полностью испортит возможность продвижения к клиническим испытаниям, если ты окажешься под следствием за неподобающее поведение со студенткой. Итак, мой совет? Держитесь подальше от этой девушки.

Не обращая внимания на его комментарии, я наклонил голову.

— В чем именно ты меня обвиняешь?

— Все сидящие за этим столом практически чувствовали, что происходит между вами.

Я очень сомневался в этом. Если бы беспринципный урод, сидевший рядом с ней, почувствовал хотя бы часть того, что чувствовал я в тот момент, он бы приложил больше усилий, чтобы не отрубить себе руки. Дэндридж был не более чем пустой тратой частей человеческого тела и драгоценного кислорода.

— Черт возьми, ты что, с ума сошел? — болтал он, его голос становился все более раздражающе враждебным. — И после этого ты имеешь наглость оскорблять нашего самого щедрого спонсора! Да еще в присутствии его жены!

— Он ласкал бедра мисс Веспертин, пока ты поглощал свой чертов чизкейк.

— Мне плевать, даже если он повалил бы ее на стол и съел ее киску на десерт! Этот человек, черт побери, почти обеспечил этот проект своим финансированием! Он может делать все, что, черт возьми, захочет!

Я стиснул зубы, чтобы сдержать ярость, пока спазм боли не пронзил мой череп. Картинка, которую он подбросил мне в голову, полностью вывела меня из равновесия, и ради сохранения достоинства и репутации я продолжал хвататься руками за кресло, подавляя желание схватить Липпинкотта за горло и вырвать ему трахею.

Что бы со мной ни происходило, я превратился в нечто неузнаваемое. Что-то темное и жестокое, а в центре всего этого была проблемная девчонка с ее милыми ягодными губами, которые так и хотелось укусить, которая каким-то образом развратила меня. Маленькая хитрая дрянь, прорвавшаяся сквозь мою защиту.

— Ты гениален, Деврик. Возможно, самый гениальный человек из всех, кого я знаю. Не позволяй какой-то ничтожной девчонке из Ковингтона испортить годы исследований и инноваций. У меня возникает желание отчислить ее из твоего класса и перевести в другой, просто чтобы избавиться от соблазна.

Выдохнув полный ярости вздох, я передернул плечами.

— В этом нет необходимости.

— Хорошо. Я буду считать, что фингал Спенсера — это недоразумение. И я поинтересуюсь, кто, черт возьми, решил, что это хорошая идея — носить церемониальную одежду в качестве костюма. А пока возвращайся к своей работе.

Лишь малая толика уважения, которую я испытывал к этому человеку, удержала меня от того, чтобы сказать ему, чтобы он засунул свои недоразумения и мнения себе в задницу и пошел на хрен. Много лет назад, после того как мой отец окончательно отказался от Кейдмона, Липпинкотт организовал нечто вроде оперативной группы, состоящей из нескольких его тесных связей, чтобы выследить одного из тех, кто похитил моего брата. В детстве он всегда был добр к Кейдмону, относился к нему как к сыну, пока не появился Спенсер. Мне всегда было жаль его после той ночи, когда мы с Кейдмоном наткнулись на нашего отца, трахающего его жену, во время одного из званых обедов Липпинкоттов. Бедный ублюдок мало что мог сделать, ведь именно ее деньги и статус давали ему хоть какое-то влияние в университете. Он был ужасно жалок, когда дело касалось его жены, но этот человек, несомненно, поднялся по карьерной лестнице и накопил достаточно власти, чтобы не попасть в его список дерьма.

Мне не нужна была головная боль, чтобы вывести его из себя. Не сейчас, когда в моих исследованиях появились серьезные успехи.

И в одном он был прав. Мне не нужно было, чтобы Лилия все испортила. Не потому, что она была какой-то ничтожной девчонкой из Ковингтона, как он сказал, а потому, что за последние десять лет она была единственной, кто мог отвлечь меня от моих исследований.

А значит, согласие на то, чтобы она работала в моей лаборатории, было, возможно, самым глупым решением, которое я когда-либо принимал.



ГЛАВА 41

ЛИЛИЯ

Было ясно, что декан Лэнгмор не поверил мне, так как он смотрел на меня со скептицизмом, мерцающим в его глазах. Не то чтобы я винила его в этом. Играть в невежду мне не нравилось, но ради того, чтобы обеспечить себе место в лаборатории Брамвелла, я была готова рискнуть.

— Итак... давайте разберемся, — сказал он, положив руки на свой заваленный бумагами стол. — На вас в Кентерберийских садах напал какой-то человек в маске. В маске птицы, верно?

— Да. Как чумная маска. — Если это правда, что маска мне только почудилась, я не вижу никакого вреда в том, чтобы упомянуть об этом, хотя бы для того, чтобы разрушить все теории, которые они строили вокруг Брамвелла.

— Верно. А Спенсер где был?

Честно говоря, я не могла вспомнить, что именно произошло со Спенсером. Последнее, что я помнила, это то, что он побежал трусцой в сторону мавзолея.

— Он ушел.

— Он оставил вас там, чтобы на вас напал этот человек в птичьей маске?

— Да. Я не знаю, куда убежал Спенсер, но его не было рядом, чтобы помочь.

— Но вы утверждаете, что профессор Брамвелл услышал ваши крики и пришел вам на помощь.

— Да. Он сражался с человеком-птицей. — Несмотря на то, что я не видела, как это происходило на самом деле, я должна была признать, что мне нравилось фантазировать на эту тему.