Возможно, мне удастся договориться о том, чтобы расплатиться с ним.

Кого я обманывала?

На такую сумму уйдет десяток лет, а то и больше. Возможно, во сне я придумаю какой-нибудь план, чтобы все получилось, потому что мне чертовски не хотелось совершать необдуманный и эмоциональный поступок — бросать ему в лицо деньги, когда они мне действительно были нужны.



ГЛАВА 52

ЛИЛИЯ

Прошло два дня.

Моя коленка постоянно подрагивала, когда я сидела в Полуночной лаборатории и ждала, появится ли профессор Брамвелл. Он не был ни на лекции в то утро, ни на последней запланированной лекции, предоставив Россу руководить в его отсутствие. Я закусила губу, чувствуя нарастающее беспокойство, пока студенты входили и занимали свои места.

Чек так и остался лежать в моей шкатулке, спрятанной под кроватью. Я отказывалась обналичивать его, пока хотя бы не поговорю с Брамвеллом. К сожалению, я так и не придумала, как расплатиться с ним, чтобы не просрочить платеж Би. Меня грызла мысль о том, что деньги могли быть откупом, и снова упрямая идиотка хотела швырнуть их ему в лицо и сказать, чтобы он отвалил.

Но в этом-то и заключалась вся подлость безденежья. Гордость была вечно исчезающим идеалом.

Спенсер спешил к своей скамейке, под глазами у него были темные круги, как будто он не спал несколько дней. Это был первый раз, когда я увидела его с того дня в переулке после занятий. Парень выглядел так, словно был в запое, или что-то в этом роде.

Росс стоял у входа в класс, распаковывая свои конспекты, и надежда на то, что я увижу Деврика, угасла. Два дня я убеждала себя, что это неправильно. Что я не заслуживаю этих денег. Что правильнее всего было бы вежливо вернуть чек и поблагодарить его за доброту.

А потом я представила себе его реакцию — как он называет меня дурой и осыпает оскорблениями, чтобы разозлить меня и заставить обналичить чек.

Где он был?

Мне нужно было с ним поговорить.

Как раз в тот момент, когда я приготовилась выслушать очередную разочаровывающую лекцию, в дверь вошел сам дьявол, и будь проклято мое сердце за то, что оно пустилось вскачь при виде него. Одетый в джинсы и черную рубашку, он пронесся по лаборатории, выглядя лучше, чем он имел право выглядеть. Его кожа сияла, под глазами не было темных кругов, которые всегда украшали его лицо. Он выглядел хорошо. Слишком хорошо, черт возьми.

Он остановился у аквариума рядом с моим столом, где все личинки прорастали на своих любимых ягодах ноксберри, и своим надежным пинцетом отщипнул ягоды и положил их в банку с образцами.

Скажи что-нибудь!

У меня пересохли губы при мысли о том, что я привлеку его внимание в полном классе.

— Профессор? — Кроткий тон моего голоса был едва слышен, и мои щеки покраснели от мысли, что мне придется снова окликнуть его.

— Да, мисс Веспертин? — Он не обернулся, а продолжил собирать личинок.

Конечно, тогда класс притих. Конечно, они это сделали.

— Могу я поговорить с вами?

— Поговорить?

Ты что, издеваешься надо мной? Мне следовало набраться смелости и сказать ему, что я хочу поговорить с ним о чеке, который он мне выписал.

Но это бы его разозлило.

— Это по поводу моей оценки, — солгала я.

— У меня есть свободные часы для обсуждения подобных вопросов, мисс Веспертин. Я предлагаю вам назначить удобное для вас время для обсуждения.

Я ненавидела это. Ненавидела, что мы повернули время вспять в этой странной динамике, которая была еще хуже, чем раньше.

— Тем не менее, это срочно. Мне бы очень хотелось получить несколько минут вашего времени.

— Боюсь, что сейчас это невозможно. Я очень занят.

Если бы мы не находились в аудитории, полной других студентов, я бы назвала его по имени. Это выбило его из колеи и избавило от той холодной отстраненности, которую он демонстрировал.

Наконец Росс начал свою лекцию — оживленную тему о контроле над разумом, которая вызвала некоторое участие со стороны других студентов.

— У вас случайно нет свободных мест на завтра? — Мой голос с трудом пробивался сквозь гул голосов — студенты вели тихие беседы.

— Боюсь, что вся неделя у меня занята. — Фиолетовый свет струился сквозь стеклянную банку, когда он поднял ее, рассматривая гроздь ягод внутри. — Возможно, вы найдете свободное место на следующей неделе.

Занята? Чем? Его фанатками, которые приходят со списками вопросов только для того, чтобы пофлиртовать с ним?

— Отлично. — Я хотела закричать. — Все в порядке. Я уверена, что смогу договориться с Россом о личной встрече.

В этот момент он, наконец, повернулся ко мне с абсолютно убийственным выражением лица.

— Завтра, мисс Веспертин. После лекции. — Презрительная злость в его тоне сказала мне то, в чем он никогда не признался бы мне в лицо.

Он ревновал.

И, черт возьми, мысль об этом заставила мое извращенное маленькое сердце запеть.

***

Выйдя из полуночной лаборатории, я заметила свет в одной из других лабораторий, расположенных в другом конце коридора, где за столом сидел Брайсон и яростно печатал на компьютере. Охваченная любопытством, я покинула группу, направлявшуюся к автобусу, и вошла в комнату, где кроме него никого не было.

— Привет.

Он поднял глаза от компьютера и улыбнулся.

— Привет, как дела?

— Засиделся до поздна?

— Да. У меня завтра исследовательский проект.

— О, тогда мне, наверное, не стоит тебя беспокоить.

— Нет, все в порядке. Мне не помешает перерыв. — Он жестом указал на один из табуретов напротив себя.

Мне пришлось бы возвращаться в общежитие пешком, но это было бы не впервой. Теперь, когда я знала, что человек в птичьей маске был не более чем галлюцинацией, я видела его не так часто. Или я просто перестала его искать.

— Итак, какая тема? — спросила я, заглядывая в его записи на скамейке.

— На самом деле я действительно очень взволнован. Итак, ты знакома с черным камнем, верно?

— С тем, что продают в аптеках города? Да.

— Так вот, химический факультет сейчас работает над каталогизацией недавно обнаруженного металла, найденного в этой породе, который называется кастеином.

— Ого. Я думала, что этот камень довольно трудно найти. Один из местных жителей сказал мне, что добывать его опасно.

— Определенно, он не так распространен, как раньше. Много веков назад бассейн стал нестабильным, образовался огромный разлом, и часть острова погрузилась в океан, — сказал он, жестом руки показывая, что в его объяснениях сквозит волнение за свой проект, и это заставило меня вспомнить о Брамвелле. — Вот так и образовался Костяной залив, — болтал Брайсон. — Скала откололась и теперь представляет собой один из самых глубоких обрывов в Дракадии. Это довольно жутко, на самом деле. Глубина мелководья — около пяти футов, а потом — бац, и вертикальный обрыв на четверть мили. Именно здесь, в подводных пещерах, можно найти наибольшую концентрацию черной породы, но она есть и по всему Костяному заливу, в гравии на берегу. Собственно, именно так мы его и нашли. В желудках чаек и ворон, которые едят мелкие камни.

Ухаживая за мамиными птицами, я знала, что у них нет зубов, и они используют мелкие камешки — гастролиты, как их называют, — для измельчения пищи в процессе пищеварения. Мне вспомнился рисунок, который я видела в одной из книг по истории острова. Череп с черными каменными зубами, принадлежащий одному из представителей племени ку'уночке. Мог ли это быть тот же самый камень?

— Это восхитительно. Совершенно новый металл? Разве это не изменит всю периодическую таблицу?

— Ну, да. Мы должны подтвердить, что он действительно новый и соответствует критериям открытия, а затем подать заявку в Международный союз теоретической и прикладной химии. Но это довольно круто. Мне просто нужно собраться с мыслями по поводу этой работы. Но... пожалуй, на сегодня я завязываю. Можно я провожу тебя до общежития?