— Прибудет много знати, – сказал Райан, наконец отсмеявшись. В его глазах все ещё блестел озорной огонек. — Графы, бароны, лорды, даже герцогиня Милосская!

— Приближенная к королеве? – удивилась я. Уж не она ли станет нашей целью.

— Возможно.

— И что им всем понадобилось в этой глуши?

— Будут решать вопрос о строительстве железной дороги. Близ Релианта лежит один из кратчайших путей из Лондона в Уэссекс.

— Вот как!

Теперь я была уверена, что нашим клиентом будет один из гостей. Вся эта масштабная операция могла быть приготовлена только для срыва такого значимого события, как строительство железной дороги. Однако кому это понадобилось и зачем всё еще оставалось неясным. И хотя я имела достаточно любопытства, чтобы задаться этим вопросом, но также прекрасно понимала, что это вовсе не мое дело. В мои обязанности входит лишь исполнять заказы, а не разгадывать правительственные заговоры.

***

Городской рынок ничем не отличался от прочих. Я старалась реже бывать в таких местах, но иногда все же вынуждена была их посещать. Могу поклясться, что с момента, когда я вышла из экипажа, привезшего нас сюда, умудрившись поставить ногу в новой туфле аккурат в эпицентр помоев, мое лицо не выражало больше ничего, кроме омерзения. Уже тогда я поняла, что этот день испорчен. Окончательно и бесповоротно.

— Милая, ты сама грациозность, – Райан еле сдерживал смех, подавая мне руку. Даже не знаю, когда лучше будет его прикончить: сейчас или потом? На глазах у всех будет как-то не комильфо, лучше придушу ночью подушкой.

Смерив его убийственным взглядом, я смирилась с тем, что весь мой наряд, начиная от туфель и заканчивая корсетом, придется выкинуть. Ох, как же я ненавижу рынки!

Повсюду сновали люди. Они были просто везде, они наступали на ноги, они толкали, кричали, шли рядом, размашисто шлепая по привычной английской грязи и измазывая все вокруг. Было около двух часов, а рынок открывался засветло, потому многие продукты, лежащие в деревянных ящиках всем на обозрение, были уже откровенно несвежими. Путь к более-менее приличным торговым лавкам лежал через рыбный отдел.

— Какая дама! – воскликнула одна из женщин за прилавком. — Купите карася!

Меня едва не вырвало, когда она сунула мне под нос рыбину, пахшую тухлятиной.

— Тебе чего? Карась мой не по нраву?! – возмутилась она, уперев руки в бока. — Ишь ты нахалка!

Я решила не реагировать на эти провокации. Что взять с бедных женщин, которые с утра до ночи торчат на этом рынке, а в итоге получают лишь гроши?

Рошель и Элизабет, которых я взяла с собой, тоже не обращали на это внимания. Рошель по-прежнему была в черном платье, удивительно, как она не избавилась от него сразу после похорон.

В швейную лавку местные явно захаживали не часто. Здесь было множество текстиля, различных атласных лент, кружев, заготовок для шляп, булавкой, иголок, даже несколько швейных машинок. Среди всего этого великолепия сидела женщина лет шестидесяти и что-то неторопливо вязала, даже не обращая на нас внимания. Мы справились довольно быстро, отобрав самые лучшие товары. Райан отдал деньги, хотя владелице, похоже, было абсолютно все равно, заплатим мы или нет. Швейные машинки погрузили в экипаж, мы уже приготовились уйти, как вдруг дорогу нам перегородила немолодая дама. Лицо ее наполовину скрывала черная вуаль, она опиралась руками на деревянную лаковую трость, крепко сжимая ее пальцами в перстнях.

— Убийца.

Я так и застыла со свертком в руках.

— Убила моего сына и сбежала.

Решительно ничего не понимая, я стала судорожно вспоминать, чьих сыновей убивала, но ни одного мужчины с такой матерью вспомнить не могла. Обычно я собираю досье на свой "заказ". И как минимум ближайших родственников тоже изучаю, чтобы не было никаких эксцессов. Такую женщину я бы точно запомнила.

— А может это вы его убили? – послышалось за моей спиной. Я обернулась и увидела Рошель, лицо которой исказилось от злости. — Вы осыпали его проклятиями после нашей свадьбы, не помните?!

— Я бы никогда не тронула своего сына! Я бы скорее убила тебя, чем его, мерзкая потаскуха!

Девушку всю трясло от злости, я готова была поклясться, что если сейчас не вмешаюсь, она накинется на эту женщину и задушит ее собственными руками. Я тронула Рошель за плечо.

— А про тебя я тоже слышала, – продолжила старуха, на этот раз глядя на меня. Несмотря на вуаль, я видела презрение в ее глазах. — Открываешь какую-то забегаловку на костях! Тьфу!

Я улыбнулась в ответ.

— Это будет вовсе не забегаловка, а ателье, и я вас приглашаю!

Собственная неожиданная вежливость заставила меня саму изумиться, но я не показала виду. Будь мы наедине, эта старуха уже лежала бы бездыханная.

— Лентон-стрит, 26Б! – воскликнула она и вдруг залилась хохотом. — Никто к вам не придет!

— Это мы ещё посмотрим! – не выдержала я. Что эта женщина себе позволяет?! Если у нее есть конфликт с моей работницей, это не значит, что нужно оскорблять мое дело!

Она ничего не ответила, лишь гордо развернулась и вышла из лавки, дерзко хлопнув дверью. Рошель всё ещё продолжала сжимать кулаки, Элизабет растерянно крутила в руках моток ниток, а я не знала, что и думать.

Гнетущую тишину нарушил Райан, который вернулся от экипажа, куда грузил свёртки с покупками, и непонимающе спросил:

— А вы чего замерли? Нужно управиться до заката, дамы.

Я машинально кивнула. Эта старуха абсолютно выбила меня из колеи. Почему она обвиняла Рошель? Неужели считает, что ее невестка убила собственного мужа? Конечно, Райан вчера тоже сделал такое предположение, но мне казалось это абсурдным. Зачем убивать мужа, если он не оставил ничего в завещании? Да и Рошель всё же выглядела подавленной, хотя тщательно пыталась это скрыть.

Ещё меня волновало другое. Эта женщина тоже знает об отеле и о том, что в нем произошло. Как я понимаю, даже местные об этом мало знали, прошло ведь уже сколько лет. Если она начнет рассказывать всем подряд об убийствах, то клиентов мне точно не видать.

***

Мы еще зашли в некоторые лавки и справились лишь к пяти часам вечера. Все покупки сгрузили в два дилижанса (один просто не смог бы их увезти) и отправились домой. Мои работницы уже обосновались в комнатах, и теперь нам предстояла подготовка к открытию. Поначалу было непривычно, что вокруг столько людей. Все куда-то сновали, разбирали свертки с тканями, нитками, кружевами и говорили, говорили, говорили… В какой-то момент я поднялась на второй этаж, зашла в спальню, прислонилась к закрытой двери, лишь бы не слышать всех этих звуков. Я привыкла к тишине. Конечно, иногда она меня пугала, заставляла прислушиваться к скрипам, шорохам. Но чаще затишье приятно обволакивало, позволяя полностью погрузиться в свои мысли.

Чувствую, теперь покой мне будет только ночью.

Вскоре Грейс пригласила всех на ужин, в очередной раз убедив меня, что не зря я ее взяла. Запеченная курица, политая томатным соусом, была восхитительна. По случаю нашего знакомства Райан даже приобрел бутылку вина, которую тут же открыл и предложил всем дамам. Я вежливо отказалась, решив остаться в ясном уме.

После ужина я захотела ознакомиться с остальными документами об убийствах. Надев новенький пеньюар, который только сегодня купила, я удобно расположилась в кровати, зажгла лампу и принялась читать. Снова передо мной появились ужасающие фотографии. Мужчина с вырезанными легкими, женщина с кровавыми подтеками вместо сосков. Мне все больше и больше представлялся образ убийцы. Настоящий психопат, в детстве наверняка топил котят или что-то в этом роде. Интересно, почему он таким стал? Над ним издевались? Его унижали? Я не знаю ответы на все эти вопросы и, возможно, никогда не смогу их узнать. Однако я начинала понимать, что он точно не остановится ни перед чем.