— Да? И каким образом? — беззлобно рассмеялась Тагира. — Начнешь швыряться рыбьими костями?

— Зараза ехидная, — выдал Сократ.

— Ты сказала «во-первых», — вмешалась я, потому как знала, что Сократ способен любую перепалку превратить в бесконечную. — А что во-вторых?

— Во-вторых, они сейчас заняты.

— Чем?

— Я не знаю, демоны передо мной не отчитываются, — пожала хрупкими плечами девушка. Но что-то то ли в её позе, то ли в выражении лица подсказывало мне, что она знает, но мне все равно не скажет.

Я повернулась к Сократу в ожидании поддержки, но он, с крайне расчетливым выражением порассматривав Тату несколько долгих мгновений, мурлыкнул и протянул:

— Да, Мира, нечего шляться! И так приключений насобирала целый чемодан, не утащишь! Посиди, отдохни! — и такая его позиция вызывала еще больше подозрений, чем если бы он яро бросился отстаивать моё право на свободу. Хотя бы потому что усатая морда всегда умела держать нос по ветру и чуять, откуда ветер дует.

— Ладно, — легко отступила я, подняв руки ладонями вверх. — Тогда, если у вас нет других вариантов, давайте ложится спать, — и решила развить бурную деятельность по обустройству чужого комфорта. — Тата, ты можешь положить свои вещи в шкаф. Если там найдется место, конечно, потому что на полках по-прежнему хранятся вещи Микаэллы… если честно, я даже не знаю, что с ними делать. И половину стола забирай себе, — и закончила щедрым предложением: — Располагайся! А я пока пойду, доделаю все свои вечерние дела.

— Какие это у тебя могут была дела во такое время? — напыжился Сократ, рыже-белая шерсть встала чуть торчком, отчего он начал напоминать дикобраза.

— Мои дела! — с выражением ответила я, сдернула с дверцы полотенце и потрясла им в воздухе. — Такие, до которых дела всем остальным быть не должно!

— А-а-а-а… Ну, иди, иди, — напутствовал меня котяра и, лениво приподняв лапку, начал умываться.

— А ты… рыбу убери отсюда! — выпалила я.

— Как? — с претензией воскликнул кот и от возмущения даже умываться перестал. — У меня же лапки!

— Вот этими самыми лапками и убери!

И я выбежала в коридор.

Торопливо обернулась по сторонам, заметив лишь несколько девчонок в самом дальнем углу, и пошагала в сторону купальни, надеясь, что в такое время там никого нет.

Иначе придется прятаться в туалете. А не хотелось бы.

Мне повезло, купальня пустовала, хотя по концентрации влаги и пара в воздухе было очевидно, что совсем недавно здесь кто-то плескался, да еще и забыл часть своей одежды. На полу валялись форменная юбка и черные скомканные чулки.

Я потерла руки, согревая ладони, подошла к свободной стене и, вспоминая, как это делал Тай, начала воспроизводить движения его пальцев в воздухе:

— Из крайней левой точки вверх, в центр, потом вниз и вправо, чтобы замкнуть линию, — бормотала я себе под нос, выводя нужный символ, не рассчитывая на мгновенный результат. Но радостно взвизгнув, напугав саму себя, когда почти получилось создать волшебный знак. Стоило дочертить последнюю линию, как меркаба вспыхнула золотом, будто прожигая стену, но так же быстро исчезла, оставив после себя лишь дымчатый след. — Блииинчики со сметаной…

Стараясь не расстраиваться, я опустила ладони, потрясла ими в воздухе, прогоняя ощущение, будто на коже осела крупная дорожная пыль, и попыталась снова… но с еще худшим результатом, чем в первый раз.

Я пробовала вновь и вновь, пока были силы, но с каждой новой попыткой чувствовала себя все более уставшей. Как если бы то, что я делала высасывало из меня силы.

И все же, я стискивала зубы и начинала выводить нужный символ, опять и опять повторяя почти отработанные скользящие взмахи. В какой-то момент голова закружилась от перенапряжения, меня чуть повело. И, возможно, поэтому я не сразу заметила, что стена исчезла. Попытавшись перехватиться, чтобы устоять на ногах, вместо твердой поверхности я нащупала пустоту, вскрикнула, а потом просто провалилась вперед.

Приземлилась очень неудачно, на все четыре опорные точки, то есть, на локти и колени, которые и от предыдущего-то раза еще не успели отойти. Вскрикнув от острой пронзающей боли, я повалилась на бок и схватилась за левую ногу в которой что-то опасно хрустнуло.

Некоторое время посидела, раскачиваясь из стороны в стороны, сдерживая стоны и потирая ушибленную конечность. Вспомнились слова Сатуса о том, что боль можно и нужно контролировать. Сам-то он наверняка был в этом лучшим, особенно с учетом того, насколько мастерски демон умел причинять боль другим. Поэтому в своем заявлении он ни чуточки не соврал — да, он умел контролировать боль. Не только ту, которую испытывал сам, но и ту, которую собственноручно заставлял испытывать других. Имелось в этом некоторое окутанное тенями очарование, действию которого, вопреки всем воплям разума, хотелось поддаться. Или посоревноваться, чтобы проверить, испытать границы дозволенного. И узнать, есть ли у тени конец и не скрывается ли за ней нечто, еще более жестокое?

Я отбросила с лица упавшие волосы и огляделась. Серо-черные тона, сосредоточение сумрака, органично дополненное акцентированной угрюмостью, и аскетизм навели на подозрение, что я находилась в общежитии демонов. То есть, попала туда, куда, собственно, и стремилась.

— Лепота, — проговорила я себе под нос, с трудом поднимаясь и чуть прихрамывая.

Меня окружали черные стены, на которых поблескивали начищенными и отполированными деталями орудия убийства всех видов. Были здесь напоминающие музейные произведение искусства луки со стрелами, аккуратные секиры и грубые топоры, хищные метательные кинжалы и невесомые боевые ножи, угрожающие булавы самых разных форм и размеров, первоклассные шпаги и практически неуместные копья. А еще огромный выбор мечей — короткие и широкие, тонкие и длинные, обоюдоострые и однолезвийные, с ромбическим сечение и с загнутым наподобие серпа клинком, с тяжелыми рукоятками и с утонченным эфесами.

— И как же я тут оказалась, если так и не смогла дорисовать нужный символ…

Но всячески заботы покинули мою голову, вытесненные услышанными звуками приглушенной беседы. Притаившись той самой мышкой, которой упорно величал меня Сатус, я попыталась сообразить, откуда идет звук, а главное — кто говорит. И не представляет ли этот кто-то угрозы моему здоровью и целостности организма. Решив, что на всякий случай лучше мне здесь ни с кем не сталкиваться, начала глазами искать выход, как вдруг услышала характерные нотки. Оживившись, вновь начала дышать и двинулась вдоль по стеночке.

Очень скоро стало очевидно, что беседующих больше, чем показалось сперва. И расположилась компания студентов с боевого факультета в чем-то, вроде алькова — своеобразной ниши с отсутствием дверей. В пользу последнего говорил чистый и четкий звук их чуть гудящих на низких тональностях голосов.

Дойдя до угла, остановилась. Теперь все было слышно так отчетливо, как если бы я сидела рядом с ними. Сразу же распознала присутствие Шейна и Киана, которые говорили чаще остальных, а еще Сатуса и Кана. А вот Инсар либо отсутствовал, либо предпочитал отмалчиваться, хотя в случае с ним такая вероятность стремилась к нулю.

— Ты сам виноват в том, что случилось, — с упреком проговорил Флейтри.

Закусив губу, я застыла в неудобной позе. Неудобной для длительного стояния, но очень подходящей для подслушивания. Чувствовала себя при этом отвратительно, но успокоила себя мыслью, что и парни не ангелы с церковных икон.

— Согласен, — заявил Шейн Джеро. — Надо было сразу забирать её назад в Академию. Мы, вроде как, убедились в том, что магия девчонки существует практически сама по себе, синхронизируясь с окружающим доминирующим волшебством без осознанного участия самой Миры. Думаю, это часть её, как эмпузы, в некотором смысле вывернута наизнанку. Не знаю, что в ней не так работает, но это создает проблемы, которые мы не знаем, как правильно решать. Потому что, кажется, когда в деле замешана она правильного решения вообще не существует. Она как будто бы ломает систему одним только своим присутствием!