— Шейн, — ответила я, думая, что он понимает под «разноцветной».

— А, этот. Он мог, да, — с затаенной грустью хмыкнул демон и повернулся к одному из стягов, где два цветка с яркими пышными бутонами тянулись друг другу навстречу, образуя арку, а под ней стоял на задних лапах какой-то зверь, распахнув в рыке мощную пасть. — И зачем?

— Сказал, что мы должны поговорить.

— Поговорить? — Тай злой расхохотался. — А зачем?

Я пожала плечами. Кто бы и мне ответил на этот вопрос.

— Ладно, разговор так разговор, — резко выпрямился демон, отставил кубок и приказал: — Садись, Мира.

Ближайший ко мне стул отъехал, скрипуче скользнув ножками, повинуясь мысленному приказу Сатуса. Это был стул, стоявший непосредственно напротив демона, с той стороны, где по идее, во время застолья должна была сидеть хозяйка дома.

— Не вынуждай меня, — предупредил Сатус, а кулон, который все еще был на мне, начал теплеть. Впервые за долгое время.

Молча я взялась за оббитую гладкой, как цветочный лепесток тканью, спинку и села к столу.

— Надо же, — выгнул брови демон. — А ты, оказывается, умеешь быть послушной? — и не дожидаясь ответа, взмахнул рукой. В комнате материализовалась прислуга так быстро, словно они находились здесь всегда. Шеренга вышколенных лакеев выстроилась за моей спиной с блюдами наперевес, держа спины ровными, головы высоко поднятыми, а лица невозмутимыми. Будто они каждый день обслуживали грязную побродяжку в старой, снятой с чужого плеча одежде и явно дурно пахнущую.

Я вновь потянулась к воротнику.

— Что предпочитаешь? — продолжал насмехаться надо мной демон. — Птица? Рыба? А может быть, сразу к десерту?

Я отрицательно помотала головой.

— Начнем с горячего, — выбрал Сатус и передо мной поставили дымящийся горшочек, от которого исходил аромат печеного мяса, приправленного чем-то сладковато-острым.

Короткий приказ и прислуга исчезла. Мы вновь остались вдвоем.

Долго сидели в тишине. Сатус смотрела на меня, я рассматривала стол.

— Ешь, Мира, — неожиданно устало вздохнул демон. — Тебе нужно поесть.

— Я не хочу.

— Это плохо, что не хочешь. Видимо, я слишком долго поддерживал в тебе жизнь.

Я изумленно вскинула голову.

— Мира, — Сатус потер щеку. — Тебе надо начать есть, иначе твой организм вовсе разучится усваивать еду.

Я все еще пыталась собрать услышанное воедино.

— Ты поддерживал… что?

— А как, по-твоему, ты до сих пор не умерла от истощения? — и от того, как ласково он это спросил у меня заныла кожа.

— Не знаю, я просто не думала об этом…

— Как обычно. Или же ты просто рассчитывала на скорую смерть, а, мышка? — глаза его засияли, будто изнутри наполняясь светом, который почему-то показался очень знакомым. Что-то в нем изменилось, неуловимо, но оно было где-то там, за этим неприступным холодным видом.

Я не ответила, низко склонила голову над столом, а потом тихо позвала:

— Тай…

— Что?

— Колдунья из Ферганы, сестра мадам Мелинды… Это вы на неё напали?

— Да, — простой короткий ответ.

— Зачем? — я продолжала разговаривать с блюдом перед собой.

— А разве не очевидно, мышка? — рассмеялся демон, который вновь был для меня незнакомцем. — Я думал, ты у меня сообразительнее. Чтобы выманить Мелинду из Академии. Её не должно было быть рядом с тобой в момент атаки.

— Я все равно не понимаю…

— Сестра моей матери, женщина, которая вырастила меня, — он встал, обошел стул, встал за ним, опершись руками о спинку. Ему как будто было сложно усидеть на одном месте. — Погибла в огне Путей, что раньше считалось невозможным. Это произошло, когда во дворец пробрались предатели, целью которых было убить меня. Тетя открыла Путь, но когда она вошла в него, то вспыхнула пламенем и обратилась в пепел меньше, чем за один удар сердца. Никто тогда не понял, что произошло. Все решили, что она попыталась использовать какую-то экспериментальную магию против отступников, которая вступила в конфликт с древней магией Путей. А потом все просто об этом забыли, решив не разбираться. И только я продолжал помнить. Потому что момент её смерти стоял у меня перед глазами каждый раз, когда я закрывал веки.

Я вспомнила слова Сократа про то, что представители всех девяти семей уже давно породнились друг с другом.

— Твоя тетя — из рода Янгов? — догадка была такой очевидной, что я едва не выругалась на саму себя за недалекость. — Значит, и твоя мама тоже?

— Я собирал информацию по крупицам, и, наконец, мне удалось подтвердить свою теорию — что есть один, тайная дорога. Дорога, которая открылась сестре моей матери в момент опасности, но по которой она не смогла пройти…

— …потому что с ней не было Икаса, — закончила я за него.

— Икас и остальные волки были созданы для того, чтобы уберечь одну конкретную человеческую женщину, к которой твои предшественницы испытывали особую привязанность. Причины такой любви мне не известны, но принцип защиты распространялся и на всех её потомков. К сожалению, только потомков женского пола. Я пытался поговорить с Иннелией. Пытался убедить её встать на мою сторону и использовать Икаса, который мог провести меня в тот самый изначальный мир. Этот мир, — Тай обвел руками комнату, но я поняла, что имел он вовсе не её, а то, что было гораздо глобальнее, чем мебель и стены. Глобальнее, чем мы с ним. — Но упрямая девчонка постоянно твердила, что я совершаю чудовищную ошибку. В конце концов, она начала меня шантажировать. Требовать, чтобы я позволил ей покинуть Аттеру, иначе она всем расскажет о моих планах, а для этого было слишком рано. Я дал ей последний шанс, но она им не воспользовалась. Пришлось её убить.

— Только сделал ты это чужими руками, — констатировала я, кусая губу. — Хранитель Ключей — Феликс?

— Да. Но он умудрился потерять их! Или же кто-то стащил у него ключи. В любом случае, Феликс допустил ошибку и должен был её исправить.

— За этим ты отправил его к Луану, вынудив притвориться и поддаться похищению? Исправлять ошибки.

— Да. Криво состряпанную затею Итана Феликс предвидел еще задолго до того, как Луан отдал приказ. Все-таки, знакомство с Шай-Леей не прошло зря.

— И поэтому ты начал злиться, когда мы беседовали с мадам Мелиндой. Тебя обеспокоило то, что история с первичным миром вскрылась раньше, чем ты того желал.

— Неплохо, мышка, — щедро оценил Сатус, поглядев на меня с неожиданным уважением. Подумал, и спросил, глядя мимо: — И что, тебя это не волнует? Не волнует все то, что я тебе рассказал?

Наверное, должно было волновать, но не волновало. Ведь я знала, Сатуса нет. И меня здесь нет. Нас вообще нигде нет.

— Это же сон, — откликнулась я, поворачивая лицо к окну, за которым сиял солнечный день. Сквозь распахнутые створки до нас доносились обрывки разговоров, женский смех, понукающие вскрики. Это был самый обычный день в самом необычном мире. Я не знала, какой он, этот мир, но ощущала его присутствие не только снаружи меня, но и внутри. И он был рад. Рад, что больше не один. — Какая разница, если все не по-настоящему.

— Какой сон, Мира? — нахмурился демон.

— Потому что ты мне снишься. И это все тоже снится. Странно, что ты мне снишься так, слишком уж цветной сон. А я привыкла к тебе черно-белому.

— Мира, это не сон.

— Нет, сон, я уверена. Но ты — очень убедительный ночной кошмар. И раз уж мы разговариваем, пожалуйста… пожалуйста, перестань.

— Что перестать, Мира? — демон выпрямился.

— Перестань мучить меня. Я так не могу, правда не могу. Не снись мне больше, пожалуйста, — и рискнула посмотреть на него. Он изучал меня со странным выражением, которое мне так и не удалось разгадать. Я подумала, что надо встать, выйти из-за стола, покинуть Сатуса и обязательно проснуться. Но сил не было.

— Мира…

— Я…, - смотреть на него было тяжело, и я прикрыла лицо ладонями.

«Ты все знаешь. И он тоже все знает. И вместе вам никогда не быть. Хоть на стенку лезь, ничего не получится. Можно ли полюбить кусок камня? Наверное, да. Может ли камень полюбить? Наверное, нет. И не важно, что одно лишь желание сейчас — обнять его, на цыпочках, еле дотянувшись, поцеловать».