— Отстань! Отцепись от меня!

Шен стал брыкаться, пытаясь скинуть его с себя. Но стоило его руке вновь оказаться в захвате, на запястье щелкнул браслет, и тут же силы к сопротивлению стали стремительно покидать его. Шен попытался воспользоваться своей темной подавляющей аурой, но еще до того, как она разрослась, Шиан легко словил вторую его руку и защелкнул на нем оковы бессмертных. Тут же все сопротивление было подавлено.

Эти оковы имели принцип действия сходный с вервием бессмертных, только гораздо надежнее. Мало того, что их совершенно нельзя было разорвать, их нельзя было разрубить мечом, даже бессмертным мечом. Открывал их особый ключ, и он был единственной возможностью избавления от них. Даже если бы кто-то и пришел ему на помощь — без ключа он не освободится.

В глазах Шена застыла обида. Тело, подвергающееся испытаниям уже столько времени, без поддержки духовной энергии отказывалось продолжать верно служить ему.

Шиан почувствовал, что последние попытки сопротивления подавлены, и улыбнулся.

Он продолжал, не моргая, смотреть на Шена, и с каждой секундой этот взгляд пугал того все больше и больше.

«Почему ты выглядишь так, будто наслаждаешься своим превосходством?! Смотришь на меня так… так… хищно?»

Шен потрясенно уставился на него.

— О, в твоих волосах запутались листья. Нужно достать их, ведь мой младший братишка не хочет плохо выглядеть, — проворковал Шиан, принявшись доставать лист за листом из волос Шена.

Того затрясло от злости, потрясения и бессилия.

«Почему ты так ведешь себя, Шиан? Разве ты не должен быть старшим братом, защищающим Шена? Разве не такой персонаж был прописан в новелле? Почему? Почему? Почему ты такой страшный?!»

Шиан наклонился к нему и почувствовал, как тело его брата вздрогнуло, стоило ему приблизиться. Это показалось ему забавным. Наклонившись еще ниже, он успокаивающе провел ладонью по его щеке, а затем, схватив за подбородок, сжал щеки пальцами одной руки, заставляя губы сложиться трубочкой. Шен возмущенно дернулся, но был не в силах вырваться из захвата.

Ощущение полной беспомощности перед «хищником», обладающем подавляющей силой. Нечто подобное он испытывал, когда Демна-как-его-там пил его кровь, а Шен не мог ему сопротивляться. Все, что он мог — это терпеть или молить о пощаде. Он возненавидел это ощущение тогда и никогда больше не хотел чувствовать подобное!

И кто бы мог подумать, что Шиан возродит в нем эти эмоции.

Шиан впихнул в его приоткрытый рот пилюлю, тут же растворившуюся на языке. Шен почувствовал, как его глаза против воли увлажнились, он, не моргая, яростно уставился на Шиана, с трудом сдерживая подступающие слезы.

«Ты ведь все-таки его брат! Мой… мой брат! Как ты можешь обращаться со мной таким образом?!»

Словно прочитав его мысли, Шиан выпрямился, наконец слезая с него и давая свободно вздохнуть, и произнес:

— Хватит упрямиться! Это нужно сделать! Это как горькое лекарство, которое неприятно пить, но только после этого наступит выздоровление!

Шен продолжал буравить его ненавидящим взглядом. Ему было плевать на «логичные» доводы! Какие бы правильные речи он не разводил, это был вопрос его — Шена — жизни! Он в праве сам решать!

— Твоя жизнь принадлежит не только тебе, — видя его взгляд, произнес Шиан. — Ты — единственная преграда на пути проникновения Глубинной тьмы в наш мир. Ты должен подчиниться и делать то, что тебе говорят.

— Зачем ты продолжаешь убеждать меня? — иронично усмехнувшись, пробормотал Шен. — Разве сейчас я способен сопротивляться? После того, как ты нацепил на меня оковы бессмертных… Чем сильнее заклинатель — тем болезненнее они влияют. Тебе просто нравится меня мучить?

Шиан присел на одно колено рядом с ним и тепло улыбнулся. С этой улыбкой он мгновенно превратился в другого человека, словно солнышко озарило темную поляну, посреди которой они находились.

— Эта пилюля укрепит твои меридианы и защитит ядро, когда сектанты Хладного пламени будут вытягивать из тебя энергию смерти. Поверь мне, я действую так ради твоего же блага. Я не сделал и десятой части из того, что мог бы с тобой сделать.

Шен почувствовал, как волна мурашек прокатилась по его телу.

— Оставь меня в покое! Дай мне самому решать!

— Ты потерял эту возможность, как только связал свою жизнь с Глубинной тьмой. Теперь «сам» ты можешь решать только те вопросы, которые не противоречат безопасности ордена. Ты и так в последнее время натворил много очень беспокоящих дел. И после этого еще требуешь дать тебе самому решать?

— А как же турнир? — нашелся Шен. — Мне необходимо завершить все испытания! Пик Черного лотоса должен победить в турнире!

— Это на самом деле так важно? — его брат в недоумении приподнял бровь. — Но, даже если так, есть еще двое суток на прохождение испытания пика Росного ладана. Летис Лис должно хватить времени.

— Должно хватить времени? Ты будешь проводить это прямо сейчас?

— Конечно, сейчас. Ладно, хватит разговоров. Стоять можешь?

Шиан потянул Шена на себя, поднимая на ноги, но, стоило ему отпустить, ноги того предательски подкосились.

— Оп, — Шиан тут же среагировал и обхватил его вновь. — Словил.

Он еще раз попытался поставить его прямо, но Шен снова стал падать.

Шиан вновь обхватил его, удерживая от падения. Похоже, для него это выглядело достаточно забавным, в то время как сам хозяин Проклятого пика с трудом воспринимал реальность. То перед его глазами возникало лицо Шиана, то мир вновь начинал кружиться.

«Муан!» — против воли пронесся в его сознании крик.

Шен попытался отбиться, но его сил хватило только упереть руки, скованные перламутровыми браслетами, в грудь своего брата. Оковы ярко светились, напитавшись энергией старейшины пика Черного лотоса.

— Ты что, плачешь? — внезапно удивленно спросил Шиан.

Шен быстро заморгал и почувствовал, как по щеке скатилась обжигающая слезинка.

— Так обиделся на меня, что даже расплакался? — умилился Шиан. — Да-а, сколько бы времени ни прошло, ты всегда останешься моим маленьким братишкой. Не обижайся. Мы должны это сделать. Только секта Хладного пламени способна вытянуть из тебя энергию смерти, пойми. Только заклинатели, умеющие обращаться с этой силой. Нам несказанно повезло, что у нас на той стороне есть союзник, готовый помочь. Если мы не рискнем сейчас, а тебя разоблачат, или мы будем тянуть, а сектанты узнают, что их повелитель пал от твоей руки, этот шанс исчезнет. Тогда ты будешь обречен.

— Я все равно не хочу этого делать, — тихо прошептал Шен.

— Ага. Я понял твою позицию. Как же хорошо, что это всего лишь слова. Ты не способен сопротивляться.

Черная ночь сменилась предрассветным сумраком. Факел в руке Муана чадил и давал мало света, можно было бы выбросить его — и это почти ничего бы не изменило, но мечник, сосредоточившийся на тянущемся по земле следе, сжимал древце факела до побелевших костяшек и думал лишь о том, что же произошло. Осознание того, что все это расстояние кто-то протащил Шена по земле, заставляло кровь мечника кипеть от негодования. Он хотел бы стремглав броситься вперед, но в сумерках боялся сбиться со следа.

Факел высветил яркий предмет, повисший на нижних ветвях небольшого куста. Муан наклонился и снял с ветки ленточку, которой Шен связывал волосы. Разглядев, Муан сжал ее в кулаке. В его груди тревога смешалась с возрастающим гневом. Этот гнев стал настолько силен, что волной обрушился на всех, хоть как-то причастных к исчезновению Шена. И особенно — на самого Шена.

«Да я тебя просто… НЕНАВИЖУ!»

Этот человек вызывал целую бурю эмоций в его груди. Желание защитить смешивалось с чувством бессилия. Это было то ощущение, которое Муан познал, лишь полюбив Шена. До этого момента в мировоззрении прославленного мечника жила стойкая уверенность, что все на свете достижимо, если приложить должное старание и силу. Конечно, он понимал, что не все события способен контролировать, но с Шеном это было особенно явно и остро, потому что ничто другое не было важно до такой степени. А Шена… он так хотел сжать в объятиях и никогда, ни за что не терять. Но каждый раз, стоит ему подойти чуть ближе, обхватить чуть сильнее, хозяин Проклятого пика как песок ускользает сквозь пальцы. Его невозможно удержать. Что бы Муан ни делал, у него нет совершенно никакой власти, чтобы удержать его. В любой момент может произойти нечто, что отнимет его навсегда.