В конверте содержался приказ, предписывавший «Малютке» находиться в автономном плавании по курсу Констанца — Одесса с целью выслеживания врага.

Приказ выглядел просто: искать, найти, атаковать, потопить. И в то же время как это чертовски сложно.

Вторые сутки «Малютка» в море, на позиции. Днем и ночью она ищет противника. Каждая вахта внимательно, зорко несет свою службу. А молодой командир Астан Николаевич Кесаев отдыхает лишь в какие-то короткие минуты, потому что не находит себе покоя, волнуется. Да как не волноваться! Первый самостоятельный выход в море во время войны на выполнение боевой задачи.

А если доведется погибнуть, не сделав ничего? Разве не жаль этих замечательных людей, из которых ему удалось сколотить свой экипаж? Что ни человек — на вес золота! А сама эта прекрасная лодка! В воздухе рыщут немецкие разведчики и просматривают море по курсу караванов. Не знают покоя и вражеские катера— охотники за подводными лодками.

Противник силен, он хитер и опытен. Если обнаружит «Малютку», добра не жди.

М-117 — «Малютка»— плод труда и заботы всего экипажа! Это он — Астан Кесаев своими собственными руками достраивал ее, можно сказать, вынянчил.

На стапелях судостроительной верфи работы шли в быстром темпе, и уже подбирались командиры кораблей. «Хозяином» «Малютки» М-117 был назначен Кесаев.

Поздравляя его с таким ответственным назначением, комбриг Бурмистров сказал:

— Война может начаться в любую минуту. Если ты политически правильно мыслишь, то сам это должен понимать. Так вот, друг мой, быстрее готовь свою лодку к бою, форсируй достройку. Как только подберешь, укомплектуешь экипаж — впрягай его в работу. Все, что только смогут твои ребята практически сделать для срочного спуска корабля на воду, пусть делают.

— Слушаюсь, товарищ комбриг, бездельничать не будем, душу вложим. Время такое! — ответил Астан. И в голосе его звучала искренняя готовность к действию.

Укомплектование экипажа заняло не особенно много времени. Когда экипаж был окончательно подобран, с этого момента все моряки «Малютки» во главе со своим командиром не расставались со стапелями, помогали рабочим, чем только могли.

Несмотря на утомительный труд по достройке судна, члены команды находили время и всесторонне изучали также сложную технику и боевые качества подводной лодки.

И вдруг — 22 июня 1941 года!.. Вероломное нападение фашистской Германии на нашу страну потребовало еще большего напряжения сил. Теперь уже буквально дни и ночи велись работы на заводе. Однако «Малютка» все еще оставалась на стапелях. Не прошло и недели с начала военных действий, а немецкие самолеты уже начали появляться над заводом и заминировали выходы в открытое море. Стали бомбить завод.

О том, чтобы достраивать корабли здесь, уже не было и речи. Встал вопрос, как вывести их отсюда. И сделать это надо было как можно скорее. Враг не оставлял времени для размышлений. Его ударные танковые части уже угрожали заводу, фашистские войска постепенно окружали город. Правда, их сдерживали своим огнем прославленные крепостные батареи. Но чтобы вывести оказавшиеся в гигантской мышеловке недостроенные корабли, требовались минные тральщики. А их-то и не было. Положение становилось безвыходным. Оставить врагу почти готовые корабли? Конечно, их можно было уничтожить. Но задача состояла в том, чтобы спасти суда. Как провести их через минные поля?

Кто внес предложение пустить перед лодками старые баржи — сказать трудно. За него ухватились. Хотя оно и было небезопасно прежде всего для самих же лодок. Взрывная волна могла их тоже покалечить, а то и разрушить.

А тут еще, согласно приказу Главного командования, ни один из заводских и городских специалистов не должен попасть в лапы врагу. Поэтому все эвакуируемые военные корабли были переполнены людьми. Они набились даже в торпедные отсеки. Везти так много людей было невероятным риском, но другого выхода тоже не было: фашисты вот-вот ворвутся в город, и повторится трагедия уже стольких городов…

И вот в одну из ночей с верфи ушли все суда.

Впереди шли баржи, подталкиваемые буксирным катером. В воде притаились подводные мины. В воздухе кружили вражеские самолеты и сбрасывали над фарватером бомбы. С берегов лимана по кораблям били пушки и пулеметы. Трассирующие пули пронизывали воздух.

А караван продвигался вперед и вперед.

Сильный взрыв подбросил переднюю баржу вверх, и обломки ее, разлетись в воздухе, с грохотом падали в воду. Начали рваться другие мины. От взрывов закладывало уши, кружилась голова.

Только бы выйти невредимыми в море! Тогда все-таки стало бы легче. В море поджидают свои тральщики, а вражеские пушки там бессильны.

Время шло и в самом деле, как караван верблюдов, и, казалось, предавало моряков.

В этой своеобразной флотилии кесаевская «Малютка» шла сразу за буксиром. Ее вооружение составляли всего три пулемета, автомат и две маленькие пушки. Не было готово к бою самое сильное оружие — торпеды. И все же она огрызалась, эта М-117, отвечала огнем на огонь, не давала врагу вести прицельную стрельбу.

И мужество людей победило. Вырвались в открытое море. Под надежной охраной недостроенные подводные лодки и другие корабли удалось перевести в Севастополь невредимыми…

Лодка Астана Кесаева вышла в море на первую операцию. В конверте был обозначен квадрат, и М-117 стала на позицию точно в указанном месте.

«Стала»— не совсем точное слово: днем «Малютка» находилась на перископной глубине, ночью курсировала над водой.

Весь экипаж «Малютки» жил одним желанием — поскорее испытать на шкуре противника свое главное оружие — торпеды, всю боеспособность лодки.

Засекали только торпедные катера противника, охотившиеся за подлодками. Но пока они в счет не шли. Хотелось встретить хотя бы транспортное судно с грузами и живой силой.

Этим жили день, ночь, второй день, вторую ночь…

И вот рассвело вновь.

Ясное небо. Солнце. Море спокойное, тихое, как будто спящее.

— Какой момент для атаки! — сказал Астан вахтенному офицеру лейтенанту Демину, отходя от перископа. — Аллах послал нам такое утро. Должен бы и на поживу раскошелиться. Все глаза просмотрел…

Как ни был говорлив Демин, но и ему нечего было сказать, и, словно выдохнув, он только проговорил:

— Да, — и в свою очередь приник к перископу.

— Ну, я в отсек, может, засну, — произнес Астан.

Но не успел он уйти, как Демин крикнул:

— Товарищ командир, над морем дым! Да, да, дым!

В перископ действительно виден был дымок. Забеспокоился лейтенант, еще пристальнее всматриваясь в узенькую темную полоску. Нет никакого сомнения, это вражеские корабли прижимаются к береговой черте.

— Правду говоришь? — почти вскрикнул Кесаев, отстраняя от перископа лейтенанта.

— Прямо по курсу. От нас в трех-четырех милях, к берегу. Ну, капитан-лейтенант, вижу я, будет дельце.

— Все правильно, лейтенант! — сказал Кесаев, чуть ли не вдавливая глаза в стекло перископа. — Готовь корабль к атаке! Постой! Дымки в трех местах. Ну-ка погляди.

— Верно, товарищ командир, три корабля! Военные, видно по дыму, — сказал Демин, припав к перископу. — Веселенькая история. Не было ни гроша, да вдруг алтын.

Прозвучал приказ срочно готовить лодку к торпедной атаке. Через две-три минуты с боевых вахт корабля на командный пункт понеслись рапорты:

— Дизеля готовы к торпедной атаке!

— Торпедные аппараты к атаке готовы!

— Электрическое отделение готово…

— Товарищ командир, вижу три эсминца. Корабли идут кильватерной колонной! — доложил вахтенный.

«Одна «Малютка» против трех эсминцев — трудная и опасная операция, — думал Астан. — Риск, конечно… Но решение принято».

И Кесаев приказал штурману Демину готовить расчеты для атаки.

Долго и нетерпеливо все на «Малютке» ждали встречи с противником. И вот этот момент наступил. Астан волновался. Но показать своего волнения не имел права. Нервность, неуверенность передаются, как ток, всему экипажу, так же как и решительность, спокойствие. И этому есть простое объяснение. То, что происходит наверху, на море, видит только один человек — командир. И побеждает или погибает лодка, экипаж определяет без слов, по поступкам и поведению командира.