Ну, ребята рады, шутка ли — настоящего моряка встретили, да еще капитана. На другой день точно пришли— капитан их ждет. Познакомились, поговорили: «Зовите меня просто: дядя Володя», — сказал им, историй разных порасписывал, дал им билеты в кино да и попрощался. «Когда, — сказал, — будете призываться, проситесь па флот, может, и встретимся». Пожал ребятам руки и ушел. Больше они его не встречали, а вспоминали часто. Понял? Заронил мысль о флоте, так ребята с той мыслью и жили. Соберутся вместе, помечтают, а на людях— молчок. Даже брат Алексей дома ничего не знал. Понял? Астан умел хранить тайну. Так вот я тебе о скакуне хочу рассказать, о бешеном. Сидит однажды Астан дома, уроки учит, а в окно: стук-стук-стук… Выбежал во двор — Зелим. «Дело, говорит, есть». Да на ухо-то ему: «В воскресенье, в Ольгинском, скачки. Пойдем?» Астан долго не раздумывал. Он знал, что отец Зелима на скачки готовил белого коня, быстрого, как ветер. Не конь — огонь. Прокатиться на таком скакуне — сказка. Понял? Но как быть? Брат может не пустить, он гостей ждет. «А ты скажи брату, что в школе комсомольский по-ход», — подсказал Зелим. «Не могу я врать», — ответил Астан. «Ты не соврешь, — убеждал его Зелим. — Ты скажи, будет поход, но не говори, что ты сам пойдешь, только скажи, что поход будет, он и скажет: «Иди!» А ты промолчи, вот и не соврешь». Понял? У горцев-то врать старшим никак нельзя. Что Астан говорил, как говорил— не знаю, только Алексей отпустил его. «Раз поход, — сказал он, — значит, всем надо идти!..»

Приехали хлопцы в Ольгинское и сразу на конюшню— скакуна смотреть. Понял? Астан как увидел копя, сам не свой стал. У жеребца глаза как у барса, на месте стоит-пляшет! А Зелим подошел к нему, погладил, за уши потрепал, по шее похлопал. Астан тоже руку протянул— погладить захотел, да не тут-то было. Абрек — так коня звали — задрожал, зубы оскалил, ногами затопал. Потом уже, когда ушли из конюшни и вошли ребята в дом, хозяин приветливо встретил молодого гостя, сели за стол, поужинали. Говорили о школе, о родственниках. Зелим нет-нет да и найдет место, чтобы перед отцом друга своего похвалить или храбрецом выставить. О скакуне, ясно, разговор вели.

Когда встали из-за стола, Астан тихо сказал Зелиму: «Вижу, друг, любишь ты меня и отец твой добр ко мне. Вот бы уговорить его, чтобы разрешили мне вместо тебя на скачках Абрека повести». Подумал Зелим и, желая другу своему, гостю, услужить, согласился. «Только Абрек к тебе привыкнуть должен. Ты ему корма подсыпь, сахаром угощай, может, он тебя и признает. А то никого к себе, кроме своих, подпускать не хочет. Как увидит отец, что Абрек к тебе привык, — мы его тогда уговорим». Взяли ребята с собой в карманы сахар, хлеб и снова пошли на конюшню. Там Астан ему и сенца подкинул, и сахару дал. И что же ты думаешь? Через час-другой Астан уже на нем верхом сидел. Понял? «Я, — говорит Зелиму, — и тигра приручу». А тот ему: «Смотри, Астан, Абрек у нас бешеный, как бы на землю тебя не сбросил». — «Ниже земли не полечу», — смехом тот ответил. Словом, взнуздал он Абрека, Зелим Вороного оседлал, и поскакали хлопцы на водопой на речку. Камбелеевка, что ли, речка эта называлась. Полноводная. А у самой дороги, на повороте — бухта, заводь. Там всегда лошадей поили. И от дороги близко, и теченья нет.

Выехали за ворота, а отец Зелима посмотрел им вслед и крикнул: «Джигиты, рысью! Пусть лошади разомнутся маленько».

Твердохлебов увлекся рассказом, говорил, опуская, как ему показалось, лишние подробности. Может, он и не знал, что Астан тогда чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Неизвестно. Только он, Твердохлебов, не рассказал, как ловко сидел Астан в седле и думал: «Пусть все смотрят, пусть все знают, что этот норовистый, упрямый скакун послушен моей воле». Когда Зелим поравнялся с Астаном, тот наклонился к нему и сказал: «Зелим, брат мой, друг, я хочу тебе подарить пояс и газыри, украшенные чистым серебром. Заказал у мастера. Подарю, как брату». — «Откуда у тебя чистое серебро?» — удивился Зелим.

Астан, привстав на стременах, не без бахвальства и прикрас рассказал Зелиму историю с кладом.

Тем временем лошади вышли за окраину селения и, почувствовав раздолье, перешли на рысь. «Зелим, давай на ипподром завернем», — крикнул Астан. Зелим кивнул. Повернули лошадей и поскакали к ипподрому. Астан все время сдерживал Абрека, но, когда тот понял, куда седок его направляет, полетел с такой быстротой, что Астан и не заметил, как очутился на беговой дорожке. Абрек привычно пошел по кругу, разгорячился в беге, взыграл, сошел с дорожки и быстро понесся по полю. Он уже не повиновался седоку. Перепрыгнув через живую изгородь, Абрек вылетел на дорогу и вихрем понесся к реке. Он мчался с такой быстротой, что Астану показалось: не он скачет, а земля, слившаяся в одну серую массу, сорвалась с места и летит под копыта Абреку — этому белому урагану.

Астан не испугался, он уцепился за гриву и думал только об одном — как бы удержаться на Абреке. Он даже глаза зажмурил от бившего в лицо ветра. Дальше, дальше! Вон уже и река видна. Но что там у реки? Астан вдруг увидел стоявшую поперек дороги арбу и двух волов, свернувших на обочину. От неожиданности он вскрикнул. Не знал Астан, что умный Абрек поймет его крик, как команду к прыжку. В неимоверном разгоне Абрек изловчился и перемахнул через арбу. Словно гигантская пружина распрямилась и со всею силой вытолкнула Астана из седла.

Перевернувшись в воздухе, вобрав голову в плечи и сжавшись в комок, Астан плюхнулся в реку. Волы, пившие воду, подняли головы, а когда из воды, весь опутанный зелеными водорослями, показался Астан, волы, чуть не опрокидывая арбу, быстро взошли па невысокую на-сыпь и зашагали в сторону села. Старик аробщик едва успел их догнать и вскочить на арбу. Пока Астан соображал, что с ним произошло, Абрек мирно спустился с насыпи, вошел по колено в реку и, кося глазом на Астана, припал губами к воде. Подскакавший к реке Зелим еще издали крикнул: «Не ушибся?» В ответ прозвенел веселый голос Астана: «Ниже земли не упал».

Напоили лошадей, стреножили и пустили пастись. Когда собирались домой, Зелим заметил: «Смотри, как Абрек присмирел. И тебя признал».

Поздно вернулись домой.

В доме было оживленно. Старик аробщик рассказал отцу Зелима не только до мельчайших подробностей все происшествие, но еще и прибавил от себя кое-что, уверяя домашних, расхваливал невероятную отвагу двух молодых джигитов, особенно гостя.

Отец Зелима, обрадованный тем, что все обошлось благополучно, встретил ребят наилучшим образом. А когда Зелим сказал, что Абрек слушается Астана так же, как его, Зелима, отец проговорил: «Молодец, Астан. Как гостю, Зелим уступает тебе Абрека на воскресенье. Скачи на нем — приз возьмешь…»

Ранним воскресным утром Зелим и Астан вскочили со своих постелей, умылись, оделись, наспех позавтракали и отправились на сельский ипподром. Туда же съезжались многие жители окрестных сел. Кому когда-либо приходилось бывать на скачках в Осетии или Кабардино-Балкарии, тот знает, что такие скачки — это народное празднество, всегда яркое, веселое. А тут еще объявили, что будут разыгрываться три призовых места, а победителю, чья лошадь придет первой, будет выдан Большой приз. Ну разве могло сердце горца оставаться равнодушным к таким состязаниям, которые у всех зрителей вызвали большой интерес. Все пришли празднично одетыми, оживленными, радостными. Горячо говорили, спорили, гадали, обнимались.

Когда же распорядитель объявил участников состязания, называл клички лошадей, призы — сотни восторженных голосов слились в могучий гул одобрения.

Вот эти-то подробности подготовки к состязаниям Твердохлебов не стал «обрисовывать», как он говорил, своему другу Чивикову. Он считал, что сделал и так слишком длинное вступление к своему рассказу.

— Ну, поразмяли хлопцы лошадей, попасли, напоили и поскакали домой. Дома-то Зелим батю своего уломал и утром — будь здоров, Астан, садись на Абрека. Даешь приз! Понял? Ну, на беговой круг вышли, а народищу собралось — тьма-тьмущая. Ждут. У Астана сердечко-то колотится, а он виду не подает. Понял? Ну, сигнал дали, и лошади пошли. Абрек сразу, конечно, вперед вырвался, хорошо все было, а на повороте бац — споткнулся. На таком скаку, сам знаешь, в седле редкий ездок усидит. Астан и кувырк на землю. Ахнули все. убился! Но Астан быстро вскочил, пыль смахивает. А конь — от него, думаешь, ускакал? Черта лысого. Подошел к Астану, обнюхивать стал. Тот в седло — и догонять. Понял? Народ от радости шумит, кричит, в ладоши хлопает. «Браво, Астан!» — кричит, а тот как вихрь на Абреке летит. Веришь ли, ветер хлещет, с коня сдувает, но парень в гриву вцепился, шепчет: «Абрек, друг, выручай!» Всех лошадей обогнал, только одна впереди шла, да и ту начал обгонять. На самый финиш, понимаешь, пришли голова в голову. Народ кричит, шумит: «Абреку первый приз! Абреку-у-у-у!!!» Понял? Ну, а судьям лучше видеть законы… Они Абреку второй приз присудили. Веришь ли, Астан чуть не плачет. Стоит перед хозяином Абрека, голову опустил. А народ кругом кричит: «Браво, Астан!» Понял? Отец Зелима похлопал Астана по плечу: «Молодец, джигит, не растерялся и приз взял. На таком бешеном жеребце никто бы не взял». Зелим тоже свое слово вставил: «Еще секунда, и ты бы Большой приз взял». У Астана отлегло от сердца. Добрые слова как рукой усталость сняли…