- Спрашивай, - он смиренно прошел и присел около огромного куста с красными розами, прямо на траву, положил руки на колени, и уставился на меня преданным взглядом.

Я присела около озера, на довольно безопасном расстоянии от него. А меня как магнитом тянуло подойти ближе, и это было что-то неподвластное, неподконтрольное мне. На миг показалось, что мы две половинки, которых неумолимо тянет друг другу. И ничто в мире неспособно сломать это притяжение, никак его не побороть.

- Наверное, чтобы понять всю картину… - я запнулась, сделала глубокий вдох, пытаясь прогнать наваждение, - Начнем с самого начала. Я так понимаю, рассказ Лауры правдив, или ты будешь отрицать?

- Не буду, лишь добавлю свой взгляд на историю. Но и пытаться обелить себя не стану, - мельком взглянув на вампира, я отчего-то сразу поняла – он настроен на правду. Даже самую неприятную для него.

- Тогда слушаю… - я пыталась не смотреть на него, крутила головой по сторонам, вода, розы, небо, направляла взгляд куда угодно, но все равно, неведомая сила заставляла хоть краешком глаза следить за ним.

- Когда ты становишься вампиром, ты получаешь силу, жажду крови, пусть ты выглядишь как человек, но больше таковым не являешься. Новообращенный вампир почти полностью зависит от своего мастера. Своей энергии у него почти нет, способности, умения приходят с годами, опытом. И он перенимает многое у мастера, первые годы, вампир и живет за счет него, - Рафаэль сидел подобное статуе, без движений, лишь только глаза оставались живыми, но и они были устремлены в прошлое, туда, где начинался для него путь.

- И ты зависел от Лауры? Это понятно.

- Я не просто зависел. Я боготворил ее. Она в моих глазах была создателем, кормилицей, источником силы и пропитания. И в то же время уже тогда во мне росли обида и ненависть – она, не спросив, отобрала мою прежнюю жизнь. Вот с этими взаимоисключающими чувствами я и жил долгие годы.

- А что бы ты выбрал, если бы тебе дали это право? Спросили бы тебя? – Рафаэль, отвечающий на вопросы, не пытающийся юлить – то было очень необычно для меня. И чего греха таить – льстило.

- Вплоть до последних лет, я склонялся, к тому, что хотел бы прожить короткую, но свою жизнь. Ведь по сути став вампиром, я перестал принадлежать себе. Я делал, что требовали обстоятельства или мастер, и лишь два столетия назад, обрел некое подобие свободы, но все равно груз моих долгов не давал вздохнуть полной грудью, - он еле заметно вздрогнул, и была в этом простом жесте такая тяжесть, которая обрушилась на меня как удар каменной плиты. Даже будучи закрытой, я слишком хорошо ощущала его душевное состояние.

- И что же изменилось?

- Я встретил тебя, и возблагодарил небеса, что дожил до этого дня, - свет полился из его глаз, слова проникали в душу, добираясь до неподконтрольных мне зон, пробуждая чувства, которые я ежедневно пыталась похоронить.

- И это не помешало тебе растоптать все, - на удивление мой голос прозвучал холодно и безразлично.

- Одна из моих самых больших ошибок, не оценить сокровища в своих руках…

- Такое же сокровище, как и те девушки, жизни которых ты, не задумываясь ломал? – злость, она возвращалась и я схватилась за нее как за спасательный круг. Как за единственную вещь, удерживающую меня от падения в его сладкие и ядовитые объятия.

- Я мог бы сослаться на время, на давность событий. Не буду. Во все века борьба за власть подразумевала грязь. Так было есть и будет, - энергия Рафаэля коснулась меня, словно он не мог сдержаться, и хотя бы таким способом дотронулся до меня. -  Лаура всегда любила править, дергать за ниточки, и упиваться своим могуществом. Она хотела доказать всем, что именно вампиры правят миром. Она подчиняла королей, казнила и миловала, и я перенял ее желания, повадки. Власть и сила, полученные от мастера, вскружили голову. Мы действовали в тандеме, преследуя свои тщеславные цели, и не было у нас угрызений совести… до поры до времени… - его взгляд устремился вдаль и он надолго замолчал. Словно переживая те времена снова и снова, сквозь столетия анализируя свои поступки, и я кожей ощущала, как вампир содрогается. Он многое переосмыслил, и в то же время, во многом остался прежним, и даже со мной действовал привычными методами.

- Так и со мной ты захотел силы. Ничего не поменялось, Рафаэль. Решил. Взял. Вседозволенность, как и много столетий назад. Ты не спрашивал… - я отвернулась, пряча слезы, так не вовремя предательски заблестевшие в глазах. – Только есть один парадокс… расскажи, ты мне тогда все как есть… я бы добровольно отдала тебе все… даже свою жизнь…

Доля секунды, неуловимое для глаза движение, и он оказался около меня, так близко, что дыхание зажигало мой огонь, угасавший с каждым днем, и реагировавший исключительно на предателя.

- Ты ошибаешься, с тобой все иначе… теперь иначе, - слова, в них был спрятан смыл намного глубже, намного интимней, они оживляли меня, открывали мой мир и манили утонуть в фиалковой вселенной.

- Поздно. Все что могло быть, разбилось на осколки и их уже не склеить, - я отодвинулась дальше, его близость затрудняла дыхание, путала мысли. Он словно связывал меня по рукам и ногам своим очарованием, держал крепче наручников, лишь близостью своего тела. – Ты сделал свое дело и уехал… тогда я для тебя была одной из них… тех брошенных, покинутых, ненужных … Тебя не заботила их судьба… как и моя… Ты уладил все свои дела, помог той, - даже имени ее не хотела произносить, - И теперь решил, что я послушно приму тебя назад. Не будет этого.

Мне становилось легче, просто от того, что я могла высказаться. Я выливала на него все, что накопилось у меня в душе, постаралась вложить в эти слова всю боль терзавшую меня три года.

- Эмбер, я не пытаюсь оправдаться, просто хочу, чтобы ты увидела правду моими глазами, - да я видела искренность, ни грамма фальши, от этого становилось еще труднее. Мне бы убежать, оглохнуть, ослепнуть, но я приросла к земле, продолжая его слушать, вдыхая дурманящий аромат его тела, терзая себя, и испытывая идиотское чувство острой боли, приправленное радостью от его близости. – Своими действиями, я довел дочь Дария до сумасшествия. Пусть, то была не только моя воля, и я не планировал такого исхода, но это произошло. Намного позже, через несколько столетий, когда я обрел собственные силы, и смог существовать вдалеке от своего мастера. Я пришел к Дарию, и в знак своего раскаяния пообещал служить ему, искупая свой грех.

- И Лаура тебя отпустила?

- Да. Она позволила мне уйти к Дарию. В тот миг наша связь истончилась, и продолжала ослабевать, вплоть до того момента, когда вы спасли мне жизнь.

- Она не могла тебя так просто отпустить, - я нахмурилась, явно уловив, что он что-то недоговаривает.

- У нее были свои мотивы. Личные. Если интересно спроси у нее. Возможно, она расскажет, - Рафаэль пожал плечами, показывая, что не свои тайны он раскрывать не намерен. – И я служил Дарию, оберегал его клан, был его тенью, глазами и ушами, и для себя обрел свободу и одиночество. Пока не родилась Николь, - тут его голос мгновенно потеплел, он пропитался любовью, такой сильной, что казалось, я могла ее потрогать. - Я лично принимал роды, и малышка стала для меня дочерью, хрупкой нежной кровиночкой, для которой я готов был на все. И не чувство долга, а любовь отцовская держали меня подле нее.

Я отвернулась, не в силах совладать с собой. Никогда в свой адрес я не ощущала такой нежности и теплоты. Можно утешать себя сколько угодно, убеждая, что это совсем иная любовь. Это не имеет значения. Он ей, этой Николь предан до мозга костей, всей душой, всем естеством.

- Понятно, - я сжала руки в кулаки, опустила взгляд на воду, где отчетливо угадывалось его отражение, и фиалковый свет даже через воду манил меня как мотылька на пламя, в котором суждено сгореть. – У нее были проблемы, вы убили моего брата, выдали ее замуж за другого моего брата, дождались рождения ребенка, и вот ты появился, получать свою долю от моей силы. Заодно и все семейство прихватил.