Представив Рафаэля, мысленно построила мост между нами и вонзила в него эту силу. Я слышала его крик, его жадность, с которой он хватается за протянутую соломинку, как он впитывает дар, своим изголодавшимся телом. Дальше он уже брал сам, пил через нас кровь, брал силу, одержимо, неподконтрольно. Мы прогоняли смерть, держа его на поверхности, не давая сорваться вниз, упасть в пропасть. Он дышал прерывисто, и с каждым вдохом, его тело оживало. Я ощущала, как сердце стало биться сильнее, как появилось желание сопротивляться, бороться. Мы с Лаурой прогоняли безысходность, кидали вызов самой смерти, и безжалостно выдирали Рафаэля из ее когтистых лап.

Не знаю, сколько это продолжалось. Я не жалела себя, Лауру, неизвестного мужчину, отдавала абсолютно все, что получала. Только бы вновь из почти погасших углей зажечь его пламя. Я была безжалостна ко всем нам, без спросу готовая положить три жизни, ради спасения одной. Не спрашивая разрешения, осознавая, что уничтожаю нас всех. Ведь не можем мы поддерживать его вечно. Даже силы Лауры не безграничны. Но я не теряла надежду. Ради него.

А потом я ощутила порыв свежего воздуха. Инородного. Чужого. Запах деревьев, трав, сырой земли. Я задыхалась от обилия кислорода. Оторвалась от донора, жадно хватала ртом  воздух и не могла надышаться. Впитывала в себя запахи тех мест, где никогда ранее не бывала. Ощущала чужую энергию, видела силуэты, но не могла разглядеть лиц.

А потом Лаура резко оборвала связь. По ощущениям, словно кто-то резко перерезал оголенные провода. Энергообмен прекратился, вновь ощутила себя в своем теле. Они покинули меня, я была одна. На мгновение стало так пусто и одиноко.

- Его спасли… - даже не знаю, сказала вслух или подумала.

- Мы с тобой его спасли. Они бы не успели без нас, - голос Лауры был тихим, изможденным.

Я упала ей на колени, не было сил даже открыть глаза. Сначала меня охватило чувство ликования. Мы победили! Мы смогли! Рафаэль будет жить!

А потом наступило горькое похмелье. Он умирал, но не из-за меня. Вампир рисковал многим из-за кого-то другого. Его переживания за неизвестную мне особу ощущались на языке горьким ядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ради меня он не пошевелил даже пальцем. Сделал, то что было нужно ему, и исчез. Даже не подумав, каково мне будет жить с нелюбимым. Ради меня он бы никогда не рискнул жизнью. Не стал бы спасать. Не подверг бы опасности других.

А я только что готова была выкачать из Лауры, из неповинного мужчины жизнь, для него, во спасение чудовища. Трезвость, пришла ко мне с огромным ножом, и стала медленно с упоением кромсать мое сердце. Осознание обойдется мне дорого. Но ведь я сама готова была заплатить любую цену. Пришло время расплачиваться.

А моя ненависть пустила корни на кровавой изрезанной почве. У моего прозрения остался вкус ненависти и в очередной раз разрушенных иллюзий. И там где-то на дне кровавой лужи, все еще стонала моя любовь. Растоптанная, уничтоженная, и все еще живая.

Странная штука жизнь, даже спустя столетия она все равно желанная, загадочная и таинственная. Она как наркотик, чем больше живешь, тем сильнее хочется жить. Казалось бы, он уже повидал все на своем веку, видел историю, развитие мира своими глазами. Но почему, же сейчас, так отчаянно не хотелось умирать?

Рафаэль не строил иллюзий, прекрасно осознавая, что он заслужил свою участь. За ним тянулся долгий шлейф его прегрешений. Он попался в лапы врагов, не сумев их вычислить, потеряв бдительность. Если он умрет Николь, его названная дочь будет в опасности.

Он ощущал, как капля за каплей из него вытекает жизнь. Вампир понятия не имел, что с ним сотворили, каким способом выкачивают энергию, и даже не знал имени врага. Были только догадки, но их необходимо было проверить. А кто это сделает, если еще немного и он превратится в прах? Рафаэль оставил маленькую подсказку, но что Николь с мужем ее найдут – шанс один на миллион.

Он был закрыт в гробу, закопан заживо. Неужели это и есть его последнее пристанище? И была одна вещь, в которой он боялся признаться даже сам себе. Он не хотел покидать мир, не познав того, за что люди готовы отдать жизнь. Чувство, которое вряд ли способно зародиться в его зачерствевшем сердце.

И где-то на задворках души, он жаждал потерять голову, жаждал ощутить то всепоглощающее чувство, которое наблюдал веками. Он видел как люди теряли голову, совершали безумства, как его Николь, расцвела, полюбив мужа. И вместе с тем, ради любви совершались самые кровавые злодеяния. Она сносила крышу, меняла человека, отравляла разум.

Любовь – оставалась для него непостижимой тайной. Вампир стал лучше ее понимать, только взяв на руки новорожденную Николь. Тогда впервые его сердце окутала неведомая щемящая теплота. И он был готов на все, чтобы защитить девочку.

А вот любви к женщине он не знал. Он мог уважать, восхищаться, жалеть, проявлять нежность, заботу, страсть, но не любить. Рафаэль столетиями убеждал себя – это к лучшему. Ему вполне комфортно одному с чистым и не затуманенным рассудком. Но сейчас он сожалел, что умрет, так и не познав этого загадочного чувства.

Вампир слабел, он уже не чувствовал тела, физическая боль ушла, начинался отсчет последних минут жизни. И тут, словно яркая вспышка его пронзило чужим страданием. Далеко, за сотни километров, кто-то оплакивал его, так искренне и горько, что Рафаэль вначале решил, что это предсмертные галлюцинации. Никто не мог за ним так страдать. Он не заслужил подобного. Даже Николь не стала бы оплакивать его ТАК. С немыслимой, одержимой любовью, будто он являлся центром вселенной.

Рафаэль даже забыл, где находится, сбитый с толку, обескураженный. Он мотал головой, не в силах поверить. А меж тем, ее страдания усиливались, она металась как загнанный зверь в клетке, готовая на все лишь бы помочь ему. Ему? Он точно бредит. Это не может быть правдой.

Вампир полагал, что он остался в ее сознании легкой тенью воспоминаний. Когда он уехал, он намеренно отгородился от установленной связи с ней. Чтобы не знать, и не чувствовать, что происходит. Но сейчас его силы ослабли и щиты спали.

Эмбер желала его спасти, так как никто и никогда. Ее боль была сильнее его собственной предсмертной агонии в тысячу раз. Нежная, наивная волчица, готова пожертвовать собой, ради него?

Рафаэль уже начал понемногу убеждать себя, что это всего лишь игра его воображения, как ощутил сильнейший толчок энергии. Его питали, наполняли силой, не давали провалиться во тьму. На языке появился вкус мужской крови, свежей, безумно вкусной. Тело оживало, наполняясь коктейлем энергии волчицы и древней вампирши. Лаура. Он почувствовал прикосновение мастера мгновенно, нити объединявшие их стали прочнее.

Вампир принимал их силу, жадно пил, в тот миг не осознавал, что иссушает их до дна. Он подчинялся инстинктам, опьяненный силой трех. Если его не найдут, то это поистине будут лучшие ощущения за всю жизнь.

Энергетические потоки лились в него, Эмбер не жалела сил, она отдавала все, в какой то момент, даже смогла подавить Лауру, и уже брала сверх меры, даже то, что вампирша и не думала отдавать. Ради него, Эмбер готова пожертвовать всем. И это не мираж, не иллюзия – это правда. Шокирующая, разрушающая его мир, устои, понятия.

Лаура, Дарий, даже его Николь, не отдали бы за него жизнь. Да впрочем, никто, из тех, кого Рафаэль знал за свое слишком долгое существование. И он не заслужил такого дара, любви чистого, невинного сердечка. Любви настолько сильной, что способна подмять под себя волю Лауры. Пусть ненадолго, но все же.

Поглощенный получаемой силой, шокированный открытием, поломавшим его изнутри, Рафаэль не сразу услышал возню вверху. Его откопали, спасли. А он все еще был там с ними. С Эмбер.

Муж Николь дал ему свою кровь. Она была такой гадкой, горькой, противной, и перебивала вкус волчицы. Его привезли в дом, враги обступали со всех сторон, а Рафаэль мыслями постоянно возвращался к ней. Ему так сложно было вернуться в реальность. Отпустить пьянящие ощущение ментального присутствия Эмбер, перестать вспоминать ее аромат. Он бы многое отдал, чтобы сейчас прикоснуться к ней.