— Пока не сменишь обувь, мы не сдвинемся с места. — Подсказал он, и взгляд мой опустился ниже. Туда, где в отражении, рядом с его кроссовками, теснились мои плетёные босоножки.
Тут я была готова признать, что перемудрила и покорно сменила обувь на такие же белые, как и пиджак туфли.
Я внимательно осмотрела Дементьева перед выходом, мысленно признавая, что он меня удивил. Тот взгляд мой прочёл, в принципе, правильно, и с объяснимым вздохом изогнул бровь, бросая усталый взгляд.
— А ты ожидала, что я прихвачу с собой портфель? — Неприятно хмыкнул он и нажал в лифте кнопку первого этажа.
— Просто не ожидала, что ты умеешь путешествовать налегке.
— До выхода мы говорили о прогулке, а не о путешествии. Согласись, это немного разные понятия.
— Главное, что суть одинаковая. А ещё то, что при взгляде на тебя хочется глотнуть хорошего вина и мурлыкающим тоном проговорить: «Молодой человек, не хотите ли познакомиться?».
Дементьев мягко улыбнулся и подал руку, просто сжимая мою ладонь в своей.
Надо признаться, этим простым на первый и последующие взгляды жестом, растопил лёд моего сердца. В юности у меня не было таких отношений, когда долго-долго кружишь вокруг дома с симпатичным парнишкой, когда огонь во взгляде и непримиримое желание нарушить все запреты. Всё было прозаично, грубо, а отношения для каждой стороны имели свои не озвученные, но заведомо понятные цели. Наверно, именно потому сейчас с Дементьевым было тепло и настолько сладко. Не надо лишних слов, только быть наедине друг с другом.
Мы просто шли по пустынной улице, думая о чём-то о своём, смотрели в тёмную даль и… Что-то я замечталась. Всё было не совсем так. Дементьев, как и некоторое время назад, только уже не дома, думал о делах, а я, жалко хлюпая холодным носом, плелась чуть позади, сжимая его тёплую ладонь, которая придерживала мою, скорее, по инерции, чем по любой другой причине.
— Ты слишком много работаешь, Дементьев. — Сказала я тогда и ускорила шаг, чтобы быть наравне. Дементьев промолчал, но от мыслей своих отвлёкся. — Нужно больше отдыхать, дарить себя близким людям. У тебя есть родственники? — Задала я откровенно глупый и неуместный вопрос, который Дементьев проводил ироничной ухмылкой.
— Думаю, ты уже вспомнила о том, что воспитывался я в детском доме.
— Да. — Призналась я с неохотой. — Но у тебя есть друзья. Я, в конце концов! — Ткнула я себя пальцем в грудь, заставляя его широко улыбнуться.
— Нина, поверь, в списке близких мне людей ты находишься далеко не на последней позиции.
— Как мило прозвучало, но я не об этом.
— Да, да, я понял, ты говоришь, что нужно больше отдыхать. Но отдых у меня так же запланирован, как и любое другое мероприятие. Ближайшие затяжные выходные намечены на конец октября. Если ты соизволишь немного потерпеть, я наглядно продемонстрирую, как умею отдыхать. Договорились?
— Нет. — Ответила я скоро, но, получив вслед заинтересованный взгляд, поджала губы и заправила волосы за ухо. — Нет, это слишком долго, меня бы устроил сегодняшний вечер.
— Увы. — Дементьев развёл руками, но я его обречённости не поверила.
— Глупости! Тебя только нужно правильно настроить. И, вообще, в последний месяц, когда, может, ты заметил, у нас наметилось своеобразное перемирие…
— Ты говоришь о том, что я громогласно назвал «отношениями»? — Усмехнулся Дементьев и предосудительно покачал головой.
— Если бы я знала, что ты это называешь «отношениями», никогда бы не посмела перечить. Так вот, я как раз собиралась сказать о том, что в последний месяц, ты стал раньше появляться дома, уделяешь мне на порядок больше внимания, не пропадаешь в бесконечных командировках…
— Я не пропадал в них и раньше. Уж, не знаю почему. Наверно, так сложились обстоятельства.
— Ты мог бы промолчать! — недовольно заметила я, на что Дементьев отделался уже привычной за сегодняшний вечер ни о чём не говорящей улыбкой.
— Нина, я мог бы промолчать, но, поверь, нет ничего хуже, чем самообман. Насчёт того, что стал приходить раньше, соглашусь, но тут же отмечу, что, согласись ты обеспечивать меня полноценным сексом с первого дня нашего совместного проживания, то не задерживался бы и прежде.
Вот тут правильным было стать в позу, что я и сделала.
— Я не понимаю, за кого ты меня принимаешь, Дементьев. И, уж, тем более, не понимаю этого твоего выражения: «обеспечивать полноценным сексом». Что ты имеешь в виду?! — Я дёрнула за руку, привлекая внимание к своему восклицанию. Надо отметить, ни восклицание, ни периодические подёргивания, Дементьева не интересовали, и он продолжал намеченный путь.
— Это общие фразы, не имеющие к тебе никакого отношения. Их значение ты, кстати, поняла верно. Оттуда и твоё возмущение. Не мне объяснять, что отношения лишь на пятьдесят процентов зависят от мужчин. На оставшиеся пятьдесят — уже от женщин. — Пояснял он до отвращения ровным, безразличным тоном, чем заставлял мою чувствительную натуру бунтовать и высказывать свои протесты.
— Не нужно тут бросаться заумными словами. И не смей говорить обо мне общими фразами!
Дементьев остановился и обнял меня за талию, притягивая к себе ближе. Выдохнул, пожевал губами, поглядывая по сторонам, взгляд из плавающего превратился в сконцентрированный, уверенный, прямой. Теперь он на меня смотрел.
— Да, Нина, я много работаю. Да, своего секретаря я вижу чаще, чем тебя. Да, я хочу, чтобы было наоборот. Это ты хотела услышать?
— Хотя бы! — Стукнула я кулаком в его грудь.
— Я это и сказал. — Дементьев бросил в меня короткой и ясной фразой, после чего вернул нас на прежние позиции и продолжил ход.
— Ты просто не умеешь отвлекаться. — Пробурчала я в спину, отчего Дементьев странно замер и только спустя время напряжённо повёл плечами. Он обернулся на меня и странно прищурился, уж я не поняла почему: то ли потому, что я как-то быстро смолкла, то ли потому, что также остановилась.
Он дёрнул меня за руку, притягивая ближе к себе, а потом и вовсе за талию приобнял, не позволяя вклиниваться между телами даже ветру. Поглядывал искоса, то вздыхая, то усмехаясь, пальцами перебирая по моему боку.
— Я работаю с двенадцати лет, Нина. И, поверь, не жевательной резинкой на рынке торговал. — На этом он смутился и уклончиво кивнул. — То есть, такой период был в моей жизни, но он очень быстро закончился.
— Почему? — Задала я наивный вопрос, за который тут же мысленно себя отругала. Дементьев за этой молчаливой тирадой, которая отобразилась в моих глазах, наблюдал с интересом, но мучения закончил быстро, выдав короткий и ясный ответ.
— Потому что на этом много не заработаешь. — Щёлкнул он по любопытному носу, а я замерла, с трепетом и нежностью впитывая в себя его откровения. Всё же, это всегда слишком интимно, чтобы не заметить явных переживаний.
Дементьев не привык рассказывать о своей жизни. Точнее, о той её части, которая далека от общепринятого идеала.
— А давай выпьем! — Дёрнула я его в сторону ночного магазина, а потом долго вспоминала глаза ночного продавца, которые пытались вылезти из орбит при виде золотой карты известного банка. Ведь рассчитывались мы за алкоголь весьма сомнительного происхождения и пару пластиковых стаканчиков.
Дементьев пил и кривился, я на вкус не обращала внимания вовсе, находясь в какой-то эйфории.
— Пойдём домой. — Услышала бархатный голос над головой и пьяно прищурилась. — Пойдём. — Дементьев обнимал меня и мягко подталкивал в нужную сторону.
Тяжёлый, мучительно долгий вдох был ему ответом.
— Нина, сейчас дождь снова начнётся. Ты промокнешь и простынешь.
— Не хочу…
— Я тоже этого не хочу, потому что простывшая Нина — это в десять раз страшнее, чем обычная капризная Нина. — Трепал он меня по волосам, словно верного пса. Мне такое отношение не льстило и казалось верным возмутиться.
Правда, возмущение дальше, чем упрёк в глазах не пошло, а на словах я была тиха и покорна.
— Не хочу домой. — Нахохлилась я, кутаясь в пиджак. Подняла воротник и с неудовольствием покосилась на недопитое вино. — Это не дом, это клетка! — Выкрутилась из объятий. — Я свободы хочу, простора! А ещё зимний сад! И пруд! В моём доме обязательно должен быть пруд! — Я топнула ногой, не замечая, как Дементьев забавляется этими пьяными выходками. — Дементьев… Купи для меня дом, а? Обещаю, я стану хорошей хозяйкой.
